Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь

Префект в несколько больших глотков осушил стакан, захрипел и сунул в рот сразу несколько ломтиков лимона.

Анджелла выпила залпом и со звоном поставила пустой стакан на стол.

— Король умер, да здравствует король! — сказала она резким тоном и вышла из кухни.

Крозье, Веймар и Бернски проводили её удивленным взглядом. Фон Штернгольдт выплюнул на пол пожеванные шкурки лимона.

— Это и есть то повышение после ликвидации Алька? — спросил Веймар.

Фергюссон кивнул.

— Поехали, Симон, — сказал сиплым голосом фон Штернгольдт. — У нас еще ужин с нашим любимым инспектором Александром Шони. Как же я его уже ненавижу, эту сучью душу!

Префект и его телохранитель вышли из квартиры. Фергюссон закрыл за ними дверь.

Свинцовые тучи постепенно заволакивали небо. Поднялся порывистый ветер. Вчерашний снег уже почти растаял — погода в этом году с каждым днем подкидывала все больше и больше сюрпризов. Анджелла стояла на балконе и курила сигару. Позади хлопнула дверь и раздалась невнятная ругань — Пол Фергюссон опрокинул на пол стакан с пивом. Анджелла обернулась, окинула отрешенным взглядом расплывающуюся лужу.

— Блядь, так и знал, — Фергюссон взял ворох старых газет, лежащих в углу, и застелил ими пивную лужу.

Анджелла затянулась и стряхнула пепел на торчащую этажом ниже бритую голову. Внизу раздалась нецензурная брань, обладатель головы высунулся по пояс, дабы разглядеть «этого наглеца», но… «интересные» слухи об обитателях данной квартиры уже давно распространились среди жителей дома, и поэтому, пробормотав извинения, сосед исчез в недрах своей комнаты.

— Ну, как настроеньице? — Фергюссон встал рядом, облокотился на парапет, достал сигарету и раскурил ее.

— Ни к черту, — ответила чуть слышно Анджелла. — Даже выпивка не помогла. Проклятье, я знала, что рано или поздно кого-то около меня…

— Не вини себя, ты тут вообще ни при чем, — сказал Фергюссон. — Это специфика нашей среды, от нее никуда не денешься. У Августа такие враги были, что сама знаешь. Я бы на его месте не на лимузине, а на танке ездил бы.

— У тебя будет такая возможность, — горько усмехнулась Анджелла. — Ну, вот и ты меня бросаешь. Что я теперь одна буду делать?

— Почему одна? — удивился Фергюссон, затягиваясь. — Кстати, как тебе наша молодежь?

Он смачно плюнул и попал точно на вновь высунувшуюся бритую голову соседа с нижнего этажа. Снизу посыпалась ругань, которая, впрочем, также быстро и стихла, едва обладатель головы идентифицировал «агрессора».

— Бернски еще молодая, зеленая. Поражаюсь, как ее вообще могли к нам перебросить? — сказала Анджелла и щелчком выбросила окурок. — Сдается мне, здесь без протекции отца не обошлось.

— Надо полагать, — согласился Фергюссон.

— Крозье — прагматик, знает, что делать и делает это, — продолжала Анджелла. — На такого вполне можно положиться. Да и подготовка в М-6 всегда была на уровне. Веймар — вольный стрелок, это само за себя говорит. Сам себе и начальник, и подчиненный, привык надеяться только на себя. В принципе, хороший парень, вот только закидоны его…

— Это у Веймара закидоны?! — удивленно воскликнул Фергюссон. — А помнишь, лет эдак пятнадцать-двадцать назад?

Фергюссон многозначительно провел тыльной стороной ладони по подбородку.

— Всё, Пол, не начинай… — устало отмахнулась Анджелла.

— А я начну! — злорадно произнес Фергюссон. — Да-да, начну! Помнишь? Черный «Шевроле Корвет», 45-ый калибр, черная фетровая шляпа с широкими полями а-ля Аль Капоне, секс, наркотики и хэви-метал. Да, сумасшедшее было время…

Фергюссон мечтательно зажмурился, щелчком выбросил бычок, а затем снова плюнул.

— Перестань! — рассердилась Анджелла. — Ты уже всего соседа оплевал с головы до ног…

Фергюссон в ответ лишь ехидно усмехнулся.

…Тьма окутала город. Моросил мелкий дождик. С запада медленно наползал густой туман. Ветер бил в окна сильными порывами, беспокойно барабанил каплями воды по стеклам, словно пытался достучаться, предупредить о чем-то. Сидящей за столом Джиллиан Бернски было абсолютно наплевать на взбесившуюся погоду. Голова болела так, будто по ней долго и упорно били чем-то увесистым, вроде бутылки с шампанским. Одно воспоминание о выпивке вызывало рвотный рефлекс. Сильно хотелось пить, но ничего кроме алкоголя ей не предложили. Уже заметно окосевший от спиртного Веймар пытался завязать с девушкой разговор, но постоянно забывал концовку фразы, язык его заплетался, и, в конце концов, Люк облокотился на стол и уснул. В соседней комнате Пол Фергюссон и Виктор Крозье сидели на старом потертом кожаном диване и играли в шахматы на спички.

— А что там с британцами-то не поделили? — спросил Крозье.

— А, то давняя история, — сказал Фергюссон, расставляя. — Были мы, ну я, Анджелла и Вячеслав Брант в Норвегии, значит. На задании. И перебросили к нам в подкрепление из английской М-2 четырех хлопцев. И все бы ничего, но пришли мы с Брантом в бар, где у нас с ними встреча была назначена. А в лицо друг друга, надо сказать, не знали. И вот подходим к любимому столику — а там сидят четыре таких наглых здоровенных рыла. Физиономии кирпича так и просят. Ну, у меня сразу нехорошие такие подозрения появились, да Вячеслав… в общем, попросил он их вежливо освободить места. И добавил весомо, да такое, что не с ходу и в стих-то вставишь. Даже я таких слов не знаю. А те аж взорвались. Пиздюлей наобещали. Слово за слово, оскорбление за оскорбление, угроза на угрозу; договорились до того, что одному я об голову пару стульев сломал, двоих Брант через барную стойку перебросил, а последнего мы на улицу выволокли, надрали жопу по самые уши, и снега ему за шиворот напихали. Кегу пивную и стеллаж с выпивкой в баре своротили, паркет пивом залили; зеркало там было здоровенное, во всю стену, в три пальца толщиной — разбили. Надо полагать — головой чьей-то. Покуражились, короче. А потом пришла Анджелла, она, оказывается, с ними знакома была. Сначала долго материлась, когда увидела, что мы с ними сделали, потом — смеялась, когда четвертый выбрался, наконец, из сугроба и стал снег из штанов вытряхивать. Вот так мы с ними и познакомились. Проставились и на этом конфликт замяли…

— Мат, — сказал, наконец, Крозье, с треском поставив на доску ладью.

— Блядь, никогда в шахматы не везло, — тяжело вздохнул Фергюссон и отставил доску в сторону. — Может, пойдем, еще по стаканчику нальем?

— Трезвая мысль. Почему бы и нет? — усмехнулся Крозье.

Они вошли на кухню, осторожно взяли под руки спящего крепким пьяным сном Веймара и положили его под стол.

— Не хватало еще, чтобы он нам тут всю закуску заблевал, — произнес недовольно Фергюссон, откупоривая очередную бутылку виски. — Будешь?