Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь

— А она что, из аристократов? — спросила Бернски.

— О, даже не представляешь, насколько из аристократов, — ответил Брант. — Она свою родословную до восьмого колена знает. А ты?

Бернски побелела от злости.

— Молодец, Брант! — воскликнула она. — А я, значит, дворняжка безродная!

Джиллиан выскочила из-за стола, бросилась в туалет.

— Чего это она? — удивился Брант. — Месячные, что ли?

— Зря ты ее так, — сказал Веймар.

Щелкнула дверь, и на кухню вошел Андреа. На руках он нес Анджеллу. Андреа сел на табуретку, посадил девушку к себе на колени поудобней. Щечки Анджеллы горели румянцем.

— Вячеслав, там в холодильнике красное вино было — налей бокальчик, пожалуйста, — попросил Андреа.

Брант вынул бутылку, наполнил высокий бокал, протянул его Андреа. Тот осторожно поднес его к губам Анджеллы, наклонил. Девушка мелкими глоточками выпила вино, поцеловала любимого в щеку. Андреа поставил бокал на стол.

— Свежих мыслей ни у кого нет? — спросил Веймар.

Некоторое время все молчали.

— Я даже не знаю, как это назвать, — сказала на удивленье тихо Анджелла.

— Скажи как есть, — хмыкнул Брант, попивая пиво.

— Вы будете смеяться, — сказала Анджелла, несколько смутившись. — Да, пожалуй. Моя интуиция мне подсказывает, что мишенью для нападавших были не гости префекта из Европы.

— А кто? — удивился Веймар.

Все изумленно уставились на Анджеллу.

— Первый выстрел был сделан по головной машине, — сказала девушка также тихо. — В ней находились люди Вернера, двое из них погибли. Следующий выстрел был сделан по замыкающей машине. Андреа оказался в ней совершенно случайно, по моей вине, я не захотела отпускать его от себя. Хотела побыть рядом с ним подольше. Это называется «человеческий фактор», предугадать это абсолютно невозможно. В обоих случаях мишенями служили машины с охраной. Если бы они хотели достать гостей префекта — стреляли бы по «Линкольну» с самого начала. Но они стреляли по эскортным «Шевроле». Какой смысл? Зачем пытаться убрать охрану? Только зря обнаруживать себя.

— Кому же это мы так помешали? — спросил Брант.

— Вот и я хочу это узнать, — сказала Анджелла. — Хотя, в принципе, и так понятно.

— А если связать все это с нашими размышлениями о кротах? — спросил Веймар. — Фон Штернгольдту кажется, что мы начали о чем-то догадываться, и он решает убрать всю команду разом?

— Не знаю, не знаю, — сказал Брант. — На тот момент у нас еще не было оснований подозревать кого-то в предательстве.

— А префекту-то об этом откуда узнать? Разве только фон Штернгольдт боялся, что Дике выдал перед смертью имя этой двуличной твари; его имя, — сказал Крозье задумчиво. — Тогда получается, что он сначала убирает Дике, потом ликвидирует всех нас. Прячет концы в воду.

— Да бред все это, — сказала Анджелла, нахмурившись. — Фон Штернгольдт прекрасно знает о моем уровне подготовки; знает, что именно к таким ситуациям меня и готовили, он никогда на такой шаг не пойдет.

— Да мало ли, — сказал Веймар.

— Анджелла права, это лишено всякой логики — атаковать с той стороны, откуда мы постоянно ждем нападения, — сказал Брант. — Фон Штернгольдт, конечно, идиот, но — не до такой степени. Хотя — кто его знает… — усмехнулся он напоследок.

— Ладно, — Крозье поднялся из-за стола. — Пока это все — гадание на кофейной гуще. Вы как хотите, а я поеду в особняк, как следует высплюсь. Меня до сих пор в сон кидает.

— Проваливай, — махнул рукой Брант. — И мы пойдем.

Он заговорщицки подмигнул Андреа. Анджелла сжала кулак и показала Вячеславу отогнутый средний палец, обняла своего возлюбленного за шею, поцеловала по-французски. Довольно посмеиваясь, Брант вышел вслед за остальными штурмовиками вон.

— Вячеслав, Виктор! — окликнул Андреа, когда они уже вышли на лестничную клетку.

— Да, Андреа.

Брант остановился, подождал его.

— Парни, я на 90 процентов уверен, крот — именно фон Штернгольдт, — сказал, понизив голос, барон Грейхарт, догнав их.

— А Анджелла так не думает, — сказал Брант. — И знаешь, я с ней согласен. Ну, сам посуди, на кой ему все это? Пошли, чего мы стоим?

Они вместе стали спускаться по ступеням.

— Фон Штернгольдт все пытается добиться Анджеллы, — сказал Андреа. — Я вам скажу одну вещь, но она останется только между нами. Он пытался изнасиловать ее. Но не смог, и выместил на ней всю свою злость — избил ее. Мою Анджеллу…

В этом месте Андреа стиснул рукой лакированный деревянный поручень, и Виктору даже показалось, что дерево под его хваткой тихонько затрещало.

Брант остановился, удивленно посмотрел на него.

— А ты прав, — сказал он потрясенно. — Естественно, она теперь не посмеет и косо глянуть на него — случись что, это будет выглядеть, как месть с ее стороны.

Крозье и Андреа переглянулись.

— Вот ведь дерьмо, — сказал Виктор раздраженно. — И Дике молчал — понял, что мы приехали по его душу, по приказу фон Штернгольдта; боялся, что мы тоже работаем на ту сторону, потому и промолчал.

Мартин Ильм окончил медицинский университет восемь лет назад. Его всегда привлекала судебная медицинская экспертиза. Вот и теперь он обследовал тело деревенского врача, зверски зарезанного несколько дней назад. Фредерик Форсберг сидел на стуле рядом с операционным столом и пил кофе.

— Удар был нанесен очень профессионально, — с легкой ноткой зависти в голосе прокомментировал Ильм, привычно орудуя скальпелем. — Точно между ребер, в левый желудочек. Поэтому он потерял так много крови.

Громко чмокнув под нажимом скальпеля, лопнула кистозная почка, брызнув светло-зеленым гноем.

— Обалдеть! — сказал, обрадовавшись, Ильм, осматривая внутренне ее содержание. — Что же он такое пил? — он щелкнул пальцами. — Официант, мне того же!

Форсберг поперхнулся кофе.

Мартин принялся старательно вырезать скальпелем фиброзную ткань.

— Это мы отправим в Сочельник ребятам из гистологии, — произнес он с любовью, осторожно подцепил пинцетом небольшой лоскут ткани и положил его в стеклянную колбу.

— Слушай, Мартин, а ты фотографией еще увлекаешься? — спросил Форсберг как бы невзначай.

— Ну да, а в чем дело? Нужно сфотографировать какую-нибудь дамочку в стиле «ню»? — ухмыльнулся Ильм.

— Нет, Эмма… — начал Форсберг.

— Эмму сфотографировать в стиле «ню»? — перебил Мартин. — Ну, только если она готова оплатить натурой.

— Нет, Эмме нужно установить, когда точно была сделана одна фотография, — сказал Форсберг. — Ты к ней на досуге зайди, поговори об этом. Только не распространяйся потом про мою просьбу. Даже ее ребятам. Никому. Ясно?

— Конечно, ясно, — сказал Ильм, продолжая кромсать мертвую плоть. — А вот этот кусочек можно в кастрюльку — и на стол…