Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь

— Смотри, что это? — Альфан указал пальцем на потолок.

Форсберг рефлекторно поднял голову, телохранитель префекта тут же набросил удавку ему на шею, резко дернул, ударив ногой в поясницу. Шея следователя громко хрустнула, он мешком упал к ногам Альфана. Телохранитель поднял труп на плечо, перебросил веревку через дверь. Форсберг повис сантиметрах в 30-ти над полом. Недолго думая, Альфан принес с кухни табуретку и бросил ее под ноги покойнику. Затем оглядел свое творение с чувством выполненного долга. Так художник осматривает свою только что дописанную картину. Впрочем, Альфан и был художником, но расписывал окружающую действительность, и получалось у него почему-то только мрачными красками.

У каждого из нас есть мечта. Блажен тот, кто живет с мечтой. У всех они разные, каждый мечтает по-своему. Кто-то старается всеми силами достигнуть своей мечты, а кто-то просто мечтает о чем-то. У строителя Стивена Андерса была давняя, по-детски наивная, заветная мечта — свиснуть что-нибудь с работы и продать повыгоднее. Сегодня она осуществилась. Вместе с товарищем они проникли в строящийся торговый центр и вынесли оттуда витринное стекло высотой 2 и шириной 1,5 метра. Андерс был на седьмом небе от счастья. Он уже успел примерно прикинуть в уме, кому и за сколько он это стекло продаст. Но это стекло еще надо было донести домой.

В воздухе висела зловещая тишина, нарушаемая только звуком шагов да тихим строительским матом. Обычно в это время город гудел, улицы были полны народа. Но сегодня этот проспект был пуст. И горящая ярко-желтым пятном высоко в небе Луна отлично работала на обстановку. В половине фута над землей тянулась плотная белесая дымка. Обстановка сложилась самая что ни на есть мистическая.

Андерс уже в мыслях начинал раскаиваться в совершенной краже. Его терзала совесть и страх быть пойманным — он никогда раньше не совершал ничего подобного. А теперь, оказавшись на вымершем проспекте, в полной тишине, во всей этой необычной обстановке — ему казалось, что небеса обязательно покарают его. Строитель непрестанно отгонял эти мысли, ему хотелось скорее пройти эту улицу и оказаться в людном месте. Он словно чуял — случится что-то нехорошее.

На пути строителей встал перекресток. Нужно было перейти дорогу, затем пройти еще два квартала — и вот он, родной дом! Они остановились на пешеходном переходе, немного передохнули, дожидаясь, когда на светофоре загорится зеленый свет, взялись за ручки с вакуумными присосками, подняли стекло и понесли его.

Ничто не предвещало беды, но когда строители дошли до середины дороги, раздался нарастающий грозный низкочастотный рев, который в конце концов взорвался визгом покрышек. Из-за угла, объятый клубами грязно-серого дыма, выскочил бордовый «Мерседес» и помчался прямо на них. Андерс и его товарищ замерли, не в силах шевельнуться от сковавшего их ужаса. А дочка Карла Бенца вальяжно вильнула кормой, вылетела на тротуар, проехала мимо них, свернула обратно на проспект, и исчезла за поворотом.

Все стихло. В воздухе вновь повисла мертвая тишина, так превосходно подчеркивающая интимность того процесса, который этой ночью совершили два строителя. Казалось, страх ушел. Андерс взялся за ручки, огляделся.

— Ну что, понесли? — спросил его товарищ.

— Понесли, — сказал, облегченно вздохнув, Андерс.

И тут витрина дала огромную трещину, и его мечта осыпалась на асфальт стеклянными осколками.

Через полчаса «Мерседес» выехал на невысокий гребень, с которого открывался изумительный вид на ночной город. Анджелла вылезла из машины, присела на капот, скрестив руки на груди. Андреа встал рядом. Некоторое время они молча смотрели на город.

— Я давно приметила это местечко, — сказала Анджелла. — Здесь тихо, безлюдно. Никто не беспокоит. Мне здесь очень нравится.

Она легла на крышку капота, вытянула руки, потянулась.

— Классно смотришься, — подметил Андреа, глядя на любимую. — Особенно в черном виниле на бордовом капоте. Как на красном лаковом покрывале.

— Андреа… — чуть слышно позвала Анджелла.

— Что, милая? — спросил он.

— Скажи, а ты мог бы меня ударить? — спросила Анджелла.

Андреа рассмеялся.

— Никогда, — ответил он решительно. — Я на тебя руки никогда не подниму.

— А если я попрошу? — спросила Анджелла.

— Дорогая, что это значит? — спросил Андреа строго. — Это все фон Штернгольдт со своими пьяными выходками, да? Это из-за него тебя сейчас вот так вот на садомазохизм потянуло?

— Нет, просто… — Анджелла обиженно надула губки, села, подперев спину локтями. — Просто я тут подумала, …а почему бы и нет? Я знаю, ты не сможешь сделать мне по-настоящему больно…

— Откуда ты знаешь? — спросил Андреа, растерявшись от такого поворота.

— Я чувствую, — не колеблясь, ответила девушка. — Я не боюсь довериться тебе.

— А тебе не кажется, что это уже извращение? — поинтересовался Андреа.

— Может быть, — согласилась Анджелла задумчиво. — А может, я шлюха? Может, я — потаскуха? Тебе не приходила такая мысль? Ну, давай, скажи «Анджелла, ты — потаскуха», тебе сразу станет легче. Что, слабоват на ругань?

— Анджелла! — Андреа побагровел, как совсем недавно в княжеском особняке, после беседы с Артуром Ле’Сангом. — Ты сама себя слышишь?

— Прекрасно слышу, — сказала Анджелла, в голосе ее зазвучала сталь. — Что, все? Скис? — Андреа стоял, глядя на нее непонимающим взглядом. — Правильно. Ни на что ты не годен. Тебе бы цветочки выращивать где-нибудь в лесу. Или в политиков играть, чесать языками в парламентах. Пацифист гребаный. Все, на что ты способен — это орать зверем, когда в меня кончаешь.

— Замолкни, — потребовал Андреа.

— А то что? — вызывающе спросила Анджелла.

Андреа взмахнул рукой. Тотчас раздался звучный шлепок. Анджелла застыла, не в силах поверить в происходящее. Ее щека горела огнем.

— Ты этого хотела? — спросил Андреа.

— Ты как посмел, щенок? — спросила Анджелла шепотом.

Андреа схватил ее за руку, поднял с капота, развернул, а затем с силой толкнул грудью на полированный металл.

— Андреа, что ты делаешь? — испугавшись, воскликнула Анджелла.

Андреа выдернул ремень из брюк, и с размаху хлестанул по обтянутой черным винилом попке. Девушка громко вскрикнула от боли.

— Ты этого от меня добивалась? — воскликнул Андреа и ударил еще раз.

Анджелла выгнулась колесом, всхлипнула.

— Ты этого от меня добивалась, да? — Андреа схватил ее свободной рукой за шею, и принялся бить по спине, попке, бедрам. — Мразь! Сука! Стерва! Потаскуха!

Хлесткие удары сыпались один за другим.

— Андреа… — простонала Анджелла сквозь слезы. — Любимый, милый… нет, пожалуйста, прости меня…