Олег Синицын - Магма

Элен кивнула и отпила из своего стакана.

– Ты слышала что-нибудь о долине Куллу в Индии? Это район Гималаев.

– Кажется, там жил русский художник Рерих.

– Я тоже знаю не больше. Что туда брать с собой? Шорты и пробковый шлем или меховую куртку с ушанкой? Нужно все продумать. – Женя отрезал ножом кусочек отбивной и положил в рот. Элен перестала смотреть в окно и теперь глядела на него.

– А ты не такой безрассудный, каким казался вначале, – произнесла она.

– Да, а какой я?

– Ты умный, расчетливый. Расчетливый в хорошем смысле этого слова. Внешне ты не похож на ученого, но ты – настоящий ученый.

– Вот спасибо! – улыбнулся Кузнецов, – У меня такое впечатление, как будто я с тобой и не расставался, Элен.

Они замолчали, почувствовав непонятную неловкость. Элен допивала «Хванчкару» из своего бокала, Кузнецов покончил с отбивными.

– Я чувствую – тебя что-то гложет, – произнесла она.;

Женя поднял на нее взгляд.

– Знаешь, тяжело заниматься поисками в одиночку. Особенно если тебя никто не понимает и никто не верит в твои поиски. Я пытаюсь достать ракушки из мутной воды. Я ощупываю дно, трогаю пальцами песок, но ракушек не нахожу. Жизнь пролетает, а результатов нет. Иногда я думаю – а может, и нет их вообще, этих ракушек на дне?

– А если нет этих ракушек? – спросила Элен. Женя серьезно посмотрел на нее.

– Тогда лучше прямо сейчас повеситься.

– Я не допущу суицида! – сдвинув брови, произнесла она.

– Тогда не буду, – ответил Кузнецов, – Так! Что бы еще такое съесть?

Он подозвал официанта и заказал еще отбивные.

– Женя, – позвала его Элен. Он повернулся к ней. – Я люблю тебя.

Кузнецов застыл с непрожеванным куском мяса во рту. Элен не отводила взгляда. «Лучше бы она опустила глаза», – взмолился Евгений, но Элен этого не делала.

Произнесенной фразой она словно парализовала его.

– Нет, я не жду от тебя ответа, – продолжила она. – Может, это глупо, но я просто хочу произнести эти слова. Я люблю тебя, и я не могу без тебя.

Элен немного пьяна, подумал Кузнецов, но это не портит ее. Женя вдруг подумал о том, что впервые слышит признание в любви от женщины. Таких слов не говорила даже его жена.

Элен неожиданно встала и пошла к выходу из ресторана. Ее немного покачивало. Женя с тоской поглядел вслед. Как бы хотелось ответить ей!

6.05 по московскому времени, 15 июля, вокзал Москва-Октябрьская (бывший Ленинградский вокзал)

– Рома, привет, это Кузнецов. – Женя сквозь стекло телефонного автомата наблюдал, как Элен с интересом рассматривает Комсомольскую площадь и расположившиеся на ней три вокзала – Казанский, Ярославский и бывший Ленинградский. – Какой-какой! Женя это! Узнал наконец-то. Слушай, сделай одолжение. Дай мне ключи от твоей квартиры на пару дней. Тут один профессор из Германии в гости приехал, так ему жить негде... У меня нельзя. У меня жена больная... А ты поживи у Славика. Водки попьете!.. Я был бы тебе очень признателен... Нет, гостиницу он не может снять. Сейчас же конгресс пчеловодов, не знаешь, что ли? Все гостиницы забиты... Да, ключи оставь под ков­риком... Спасибо!

Женя повесил трубку. Элен повернулась к нему.

– Кому ты звонил? – спросила она.

– Там друг у меня в квартире живет, пока я в отъезде, – ответил Кузнецов. – Спросил – как дела. Он как раз сам собирался в командировку. Возможно, мы его не застанем.

– Хорошо. – Она замолчала, но затем потянула его за рукав. – Женя? Я ничего не помню, что произошло вчера в ресторане. Я... – Она споткнулась. – Я говорила что-нибудь не то?

«Неужели она была пьяна настолько, что ничего не помнит?» – подумал Кузнецов. Впрочем, возможно, ее неожиданное признание вызвано именно большой дозой алкоголя".

– Нет, – ответил Евгений. – Все было в порядке.

На метро они доехали до станции «Текстильщики». Рома жил на седьмом этаже десятиэтажного много подъездного дома. Ключи оказались под ковриком.

– Неужели у вас такая низкая преступность, что даже ключи вы оставляете под ковриком?

– Преступность у нас действительно невысокая, – с серьезным выражением лица ответил Кузнецов. – Раз в неделю застрелят какого-нибудь банкира и снова на неделю тишина.

Женя распахнул дверь. Чем его привлекала квартира Ромы Брызгалова – это отсутствием семейных фотографий на стенах и в рамочках. Рома по натуре был вечным туристом, поэтому не любил лишних вещей. Летом он путешествовал по Кавказу, Крыму и другим местам, куда мог добраться, зимой штопал палатки и клеил байдарки, иногда при этом работая программистом.

– Вот мы и дома! – произнес Кузнецов.

– Где у тебя душ? – спросила Элен

– Там, – ответил Кузнецов, показывая налево, но затем подумал и показал направо: – Там.

Элен отправилась в ванную, а Женя остановился в кухне. Что делать дальше? Нужно отправляться в институт. Но сначала – домой, к жене, дочери.

Если при слове «дочь» у Кузнецова в груди разливалось тепло, то при слове «жена» по спине пробегал озноб, а губы начинали нервно сжиматься. Женя не мог назвать свою совместную жизнь семейной. Скорее вынужденное сосуществование двух человек. Он не помнил, когда последний раз у них была интимная связь. Кажется, в прошлом году. Он не мог говорить с ней спокойно, она не могла перестать причитать. Это выводило Кузнецова из себя, в результате ссоры частенько заканчивались матерной бранью и битьем посуды. Поэтому Кузнецов предпочитал реже появляться дома. Но сейчас надо было...

Проходя мимо ванной комнаты, Кузнецов задержался. Сквозь шум воды из ванной доносилось пение Элен. Пела она по-французски и довольно неплохо. Он простоял перед дверью около минуты. Затем вернулся в кухню, отделенную от ванной комнаты гипсолитовой перегородкой, подставил к стене табурет и встал на него. Стеклянное окно, выходящее из ванной в кухню, наполовину запотело. Но сквозь клубы пара он увидел ее.

Элен стояла, подставив спину под струи душа, подняв руки и придерживая ими волосы, однако некоторые влажные локоны падали на плечи. Из окна можно было разглядеть только часть ее обнаженной груди, усыпанную прозрачными капельками воды.

Кузнецов почувствовал себя школьником, подсматривающим в женской бане. Он хотел оторваться от окна и не мог этого сделать. Глаза его обводили контуры тела Элен, а эрекция грозила разорвать ткань брюк.

Он все-таки слез с табурета.

– Элен! – крикнул он, – Я в институт. Тут в холодильнике колбаса и помидоры. Поешь, если я задержусь!

– A bientоt 1 ! – ответила она нараспев. Женя покидал квартиру Ромы Брызгалова с легким сердцем.

12.30, 15 июля, квартира Кузнецова на проспекте Мира

Дверь опять была не заперта. Женя с неудовольствием толкнул ее и вошел в квартиру. Из ванной комнаты доносились звуки льющейся воды и мерное урчание автоматической стиральной машины. Запах порошка стоял по всей квартире.