Олег Дивов - Призрачный мир: сборник фантастики

— Докопаться? — повторил Шерлок. — Это как? Изловить лепрекона и расспросить?

— Нет. Он говорит, маленький народец не станет с нами разговаривать. Но знания можно получить — так же, как любые знания. Джефро искал магические тексты и пытался анализировать их. С его точки зрения, невежественные люди считали волшебством то, что не укладывалось в их понимание мира. Ну, дикарь, на глазах у которого вы притянете кусок железа магнитом, станет почитать вас как колдуна, потому что не знает о магнетизме. Вот так же и люди, видя необычные вещи, немедля объявляли их магией…

— За что же в таком случае вы ругали мистера Рукасла? За жажду познания?

— Мистер Холмс, — пальцы викария ухватились за четки и начали быстро перебирать их, — магические тексты запрещены церковью вовсе не потому, что в них содержится какая-то не такая наука. Дело не в знаниях. Дело в том, что, занимаясь всем этим, Джефро служит дьяволу.

— Ну почему же? Он всего лишь хочет разобраться, насколько я понял. Так же я распутываю клубок улик, докапываясь до преступника.

— Но вы ищете его, чтобы покарать! А Джефро — чтобы покориться.

— С чего вы взяли, мистер Петтифер?

— Я не уверен, что смогу объяснить, мистер Холмс. Я простой сельский священник и не всегда умею облечь свои мысли в правильные слова. Но то, что мы называем магией, всегда направлено на изменение хода вещей… Неправильное изменение, понимаете? Можно удобрять растение, чтобы оно росло быстрее. Но заставлять его вновь превращаться в семя — неправильно. Потому же богоугодно помочь разродиться женщине, которая не может сделать этого без медицинской помощи, но недопустимо убивать, обрывая чью-то жизнь. Это искажает замысел Господень, нарушает естественный ход вещей. Нельзя заставлять зиму идти следом за весной. Я слышал, в наше время модно называть то, о чем я говорю, чепухой, но… Мистер Холмс, Бог есть любовь. То знание, которое от Бога, несет в себе любовь. В том, что вы делаете, есть любовь к людям. В том, что делает ваш друг, мистер Ватсон, есть любовь к людям. В том, что делает Джефро Рукасл, любви нет.

— Так что же он делает, мистер Петтифер?

— Мне трудно говорить об этом, мистер Холмс… Вы ведь понимаете, тайна исповеди замыкает мне уста… Но раз вы спрашиваете, значит, он все же доигрался.

Джефро скупил все магические книги, до которых смог дотянуться. Почти все деньги с поместья уходили на это. Время от времени он продавал старые книги, «отработанные», по его словам, чтобы купить новые. Он рисовал на теле пентаграммы для защиты от зла, пытался наколдовать себе удачу, деньги… Ничего, конечно, не получалось, но он старался снова. Тратил годы на то, чтобы за один миг получить счастье. Совсем перестал слушать советов, а когда я посетовал на это, показал мне кулон, который носит не снимая, и сказал: «Вот, это тигровый глаз, он помогает мне принимать верные решения. Зачем мне людские домыслы, когда сама природа указует путь?»

Мне трудно пояснить, мистер Холмс, почему привлечение удачи посредством таких ритуалов — это путь к дьяволу. Я думаю, надо быть священником, чтобы чувствовать это. Но поверьте мне, в этом есть попрание замысла Господня. Бог сотворил нас, чтобы мы выбирали свой путь и шли по нему, трудясь над каждым шагом, ежечасно проверяя правильность выбора и упорно преодолевая преграды — собственными силами и с Его помощью. Не с помощью знаков на теле и призывания мгновенного успеха.

А потом у нас был тот разговор… О душе, о смерти… Джефро сказал, что душа заточена в теле, как в темнице, и в момент смерти высвобождается и уходит к Создателю. Но ее можно задержать или сразу же вернуть, и тогда человек оживет. Он говорил, что, возможно, именно так воскрес Иисус — Его душа просто вернулась в тело, ибо Он Бог и имел власть возжелать этого. Я пытался увещевать его, уверял, что нет большего кощунства, чем мешать душе уйти в горние выси, и что он пытается спорить с Богом. Но Джефро лишь отмахивался и твердил, что если бы Господу не было угодно, чтобы он пользовался этим знанием, Он не дал бы возможность его получить. Насколько я понял, Джефро считает, будто маленький народец на самом деле не живет долго, а просто умирает и потом воскресает. Я в сердцах сказал, что это ересь и за такое должно от церкви отлучать. А он ответил: ну и пожалуйста, нужна мне ваша церковь. Больше я его в храме не видел.

— А мисс Рукасл? Она приходила?

— О да, вся семья приходила, кроме него.

— Когда они были на службе в последний раз?

— В самом начале эпидемии, мистер Холмс. Потом Алиса тяжело заболела, и семье стало не до посещения церкви.

— Вы не бывали у нее во время болезни?

— Нет.

— Как вы думаете, мистер Петтифер, могла ли она просить отца позвать вас и получить отказ?

— Думаю, нет. Джефро верит в Господа нашего и не может так поступить со своей дочерью. Нет, нет, в такое я не готов поверить.

— Что ж, спасибо, мистер Петтифер, — сказал Шерлок, поднимаясь, — вы пролили свет на происходящее. Я очень надеюсь, что душа мистера Рукасла не отягощена убийством, но, боюсь, мои надежды напрасны.

По Сент-Мери-Мид ехали не торопясь — на этом настояла Дженни, прекрасно знающая, сколь малой искры хватает в родной деревне для раздувания самых диких слухов. Однако едва последние дома остались позади, Холмс скомандовал вознице подстегнуть лошадей.

— Хорошо бы успеть до того, как Рукаслы вернутся с прогулки, но вряд ли, скоро совсем стемнеет… Надеюсь, Ватсон, ваш револьвер при вас?

— Конечно, Холмс. Смешно сказать, когда шел к вам в гости, прихватил по старой привычке.

— Шерлок, дорогой, так что ты говорил про убийство? — рассеянно спросила Дженни. Когда она размышляла, ее тон всегда становился немного отстраненным.

— Я думаю, Рукасл мог убить Алису, чтобы проверить свои домыслы.

Дженни сморгнула.

— О чем ты говоришь?! Шерлок, дорогой, это же полный бред!

— Почему бред? Дочь от нелюбимой жены, как раз заболела, если не получится, можно списать смерть на эпидемию…

— Во-первых, с чего ты взял, что первая жена была нелюбимой?

— Мисс Хантер рассказывала, он полюбил Эвелину еще при жизни Агнессы.

— Ну и что? Между мистером Рукаслом и Агнессой не было страсти, но они друг друга уважали и жили дружно. Если ты успел наслушаться сплетен, будто бы Джефро уморил Агнессу, чтобы жениться на Эвелине, имей в виду, это не более чем досужие вымыслы. Во-вторых, что бы там ни было у него с обеими женами, Алису он на самом деле обожал.

— Дженни, я не особенно верю в любовь, про которую кричат на всех площадях. Показывал обществу, что обожает, — да. Но обожал ли?

— Почему на площадях? Ты, мой дорогой, снова преувеличиваешь. Мистер Рукасл нигде не кричал о том, как он любит дочь. Так же, как ты не кричишь о том, что любишь меня, — но это видно. Понимаешь, видно! По взглядам, жестам, улыбке! Он таял, глядя на Алису, из его глаз уходила обычная холодность. Знаешь, я боялась его в детстве, мистера Рукасла, о его доме среди детей ходили страшилки, а сам он, вечно растрепанный, нелюдимый, небрежно одетый, такой непохожий на деревенских джентльменов, был пугалом вроде того черта, которого рисуют в детских книжках с рождественской моралью. Я перестала его бояться, когда увидела, как он смотрит на дочь. Его взгляд теплел, понимаешь? Такое не подделаешь.