Олег Дивов - Призрачный мир: сборник фантастики

— Слушай, Валик, ты как-то хвастался, что можешь достать… А сегодня никак нельзя?

Приятель задумчиво посмотрел на него, потом себе под ноги, потом на желтые разводы на потолке.

— Ты это… серьезно?

— Серьезней некуда.

— И не сдашь, если что?

— Абыдить хочиш, да?

Валька опять взял паузу, которая сама по себе уже многое объясняла. И Антон, чтобы окончательно добить умирающую надежду, сознался:

— Только это… с деньгами у меня сейчас… сам понимаешь.

Приятель коротко хмыкнул и посмотрел на него с резко возросшим уважением.

— На халяву, значит? — уточнил ситуацию Валька. И вдруг подмигнул. — Что ж, это аргумент. Значит, действительно приперло. К тому же ты у нас нынче пострадавший за правое дело. Ладно, после уроков прошвырнемся к рынку, попробуем что-нибудь раздобыть. — Тут он все так же внезапно нахмурился. — Только никому ни слова. И по сторонам посматривай.

— А че?

— А ниче! Тольку Пискунова из девятого «Б» знаешь? Так он недавно в антифэ записался, понял?

— Вот ведь кабан тупой, — покачал головой Антон. С этим Пискуновым у него и раньше были проблемы, а уж теперь…

— Не боись, прорвемся, — ободрил друга Валька. — Я такую тропинку знаю, где нас никто не засечет.

Своих продавцов Валька ему показывать, конечно же, не стал, и Антону пришлось с четверть часа простоять под длинным глухим забором, огораживающим рынок с задов. Наконец приятель появился из-за угла. Он шел, опустив голову, и задумчиво пинал ногами банку из-под джин-тоника. И едва вообще не прошел мимо.

— Ну что, облом? — прошептал ему в спину Антон.

— Сам ты облом, — не оборачиваясь, сообщил Валька. — А у меня полный порядок. — Он остановился, прицельно запустил банкой в фанерный стенд с надписью «Не мусорить» и показал другу затертый до дыр спичечный коробок. Но тут же снова сжал в кулаке. — Пошли в парк, там удобнее.

— Конспиратор хренов, — беззлобно проворчал облом. — Понтов опасаешься?

— Нет, — отмахнулся Валька. — Полицаи не в счет. Они с торгашами заодно. А вот с бритыми лучше действительно не встречаться. Эти в последнее время совсем оборзели. Прямо на виду у всех останавливают, отбирают товар и тут же на улице его сжигают. Вместе с книгами.

— Какими такими книгами?

— Да нашими, фэнтезийными.

Эта новость Антону совсем не понравилась. Про такое он еще не слышал. То есть что-то давнее припоминалось, то ли из фильма какого-то, то ли из романа. Но явно не про нашу жизнь. Безуспешно пытаясь выудить из памяти, где же все-таки это было, он свернул вслед за приятелем в узкий проход между кустами шиповника. И едва не уткнулся носом в спину проводнику.

— Ну вот и вспомни говно… — вполголоса пробормотал Валька, всматриваясь в зашевелившиеся кусты.

Оттуда не спеша, по-хозяйски выходили пятеро крепких парней, на год-два постарше. Все как один в футболках-безрукавках, демонстрирующих неслабые бицепсы, все одинаково коротко пострижены. И последним появился тот самый Толька Пискунов — метр восемьдесят пять росту, квадратная челюсть, дважды сломанный нос и первый юношеский разряд по боксу.

Антон растерянно оглянулся. Нет, далеко не убежишь. Да и бегун из него после вчерашнего никакой. А боксером он и вовсе никогда не был.

— Стоять, фэнтюки малолетние! — крикнул Пискунов, видимо, заметивший его движение. — Выворачивай карманы, сдавай запрещенные препараты, получай люлей и отваливай.

И он с довольным видом — ну как же, надо перед новыми братьями по оружию покрасоваться — потянулся к рюкзаку Антона.

И тут Валька еще раз удивил приятеля. Расстегнул ширинку, повернулся к Пискунову, выпятил тощий живот и спокойно этак предложил:

— А ты вот здесь поищи. Самое походящее для тебя занятие. Да не задерживай, твоим друганам, небось, тоже хочется.

Секунды две все ошарашенно молчали, потом Пискунов дико взревел: «Убью, гнида!» — и набросился на Вальку.

Антон с трудом поднялся с затоптанной травы. Хотя это еще вопрос, кто больше затоптан. Вчерашний отцовский ремень теперь казался ему легкой разминкой. Не болели, наверное, одни только пятки. Во рту было сладко, но противно, из расквашенного носа текли красные сопли, а живот… Да, хорошо, что не поужинал сегодня.

Ну да ладно, не сломали ничего — и на том спасибо. А вот Вальке, без разминки да с его длинным языком, досталось еще крепче.

— Ну и на фига ты выеживался? — полюбопытствовал Антон, протягивая товарищу руку и помогая встать.

— Эх, молодежь… — Валька небрежно сплюнул кровянку, старательно делая вид, будто ему ни капельки не больно, и достал из ширинки драгоценный коробок. — Ничего-то вы не понимаете, всему-то вас учить нужно. Они бы не отвязались от нас просто так, понимаешь? Все равно бы избили, только сначала фэ отобрали. А так я их завел, и они обо всем остальном, кроме как надавать нам по рогам, и думать забыли. Коробочка-то в итоге цела осталась.

Оставшуюся часть дороги они молчали. А потом, уже устроившись на стоящей в стороне от аллей скамейке, Валька вдруг заявил:

— Что-то не хочется мне сегодня. Настроение не то. Может, отложим до завтра?

Антон не задумываясь покачал головой.

— Нет, Валик. Извини, но я лучше сейчас. Еще неизвестно, что завтра со мной родаки сделают.

— Ах да… — кивнул Валька и опять надолго затих. — Давай так, — предложил он минуту спустя. — Ты, так уж и быть, закинешься, а я тебя посторожу. Когда в первый раз, лучше, чтобы кто-то был рядом.

— Спасибо, брат, — усмехнулся Антон, но, кажется, действительно был ему благодарен за поддержку. — Ну рассказывай, как с этой конфеткой обращаться-то?

Десять минут — приход нормальный. Ну, слишком нормальный, до неприличия. Ничего сверхъестественного вокруг не происходило. Был в парке — очутился в лесу. Ну и что? Лес как лес, правда, вместо сосен с березами здесь в основном дубы и еще какие-то малознакомые деревья, которые почему-то хочется назвать буками. А еще у Толкиена было такое дерево — лох. Именно им Антон себя сейчас и чувствовал. Неужели он получил по мордам только ради того, чтобы прогуляться по лесу, воздухом подышать да травки-цветочки пособирать?

Ладно бы хоть цветочки были какие-то необычные. Так ведь ничего интереснее ландыша на глаза не попадается. А вдоль тропинки вообще самые попсовые травы растут — одуванчики всякие там, подорожники. А вот и клевер. Теперь бы еще корову найти, чтобы было кому этой траве порадоваться.

Антон внезапно понял, что проголодался, нагнулся, сорвал росток клевера и, глуповато хихикнув, сунул себе в рот. Чуть было не сунул, но рука замерла на полдороге. У этого клевера было четыре листка. Самых обычных, не расходящихся по краям, а почти круглых, с обычной же белой волнистой каемкой ближе к центру. Но четыре. Такого же не должно быть! Это ведь что-то из ирландской, в смысле — кельтской, мифологии. Он же должен что-то означать, что-то приносить — то ли счастье, то ли богатство. А он, зараза, просто растет.