Олег Дивов - Призрачный мир: сборник фантастики

На счет «четыре» страшный удар обрушился на макушку Козыря. Бутылка, зазвенев, разбилась; кровь думского дьяка вперемешку с недопитым шипучим полилась на полотняную обивку дивана. Михайла медленно сполз на пол. Больше он не шевелился.

— Вуаля! — холодно сказала актриса. Затем она огляделась по сторонам, сунулась в одни двери, в другие, удовлетворенно буркнула «бьен» и, взяв со стола подсвечник с горящими свечами, зашла в опочивальню, куда ее так настойчиво звал неподвижный ныне Козырь. Спустя какое-то время оттуда послышался шум передвигаемой мебели и металлический скрежет.

Так прошло пятнадцать минут. Михайла не подавал признаков жизни. Тем временем в гостиной появилась Лизелотта, которая склонилась над телом дьяка и обыскала его. Найденный бумажник полетел в сторону, а вот маленький ключ, извлеченный из внутреннего кармашка на сюртуке, был судорожно схвачен и зажат в костлявом кулаке. Служанка выпрямилась и поспешила на помощь к хозяйке.

— Я иметь ключ! — вполголоса произнесла она, войдя в опочивальню.

— А я иметь ле кофр! — ответила Мими, указывая на сундук, который стоял подле люка в полу. Люк был распахнут, неподалеку от него находилась широкая кровать — ее явно сдвинули с места, чтобы добраться до тайника.

— Что Ванька? — обеспокоенно спросила актриса. — Не помешает?

— Тохлый-то? Нет! — Лизелотта разразилась коротким смешком. — Открывать сфой клюкфенный водка. На минутку выйти. Я кидать отрафа. Ванька выпивать. Капут.

— О мон дье! Я буду о нем молиться… Но давай открывать!

Лизелотта согласно кивнула, вставила ключ в скважину замка и без усилия повернула его. Замок даже не скрипнул: как видно, им часто пользовались и хорошо смазывали. Крышка сундука была откинута; под ней обнаружился странный механизм из шариков, трубок и шестеренок. И все это находилось в непрестанном движении! Шарики катились по трубкам, трубки изгибались, цепляя шестеренки, а те возвращали на исходную позицию шарики. Обе женщины не могли оторвать взгляда от невиданного зрелища.

— Так вот он какой, русский перпетуум-мобиле! — прошептала Мими.

— Фечный тфигатель! — восхищенно подтвердила Лизелотта.

Они еще немного постояли перед открытым сундуком, втайне опасаясь, что вот сейчас движение прекратится и волшебство улетучится, как дым от погашенного пожара, оставив после себя резкий запах разочарования. Но шарики, трубки и шестеренки продолжали функционировать безупречно.

— Нам пора уходить! — сказала парижанка.

Захлопнув крышку и заперев сундук на замок, агенты Блистательной Порты потащили его к выходу.

— Тяшелый, сараса! — пробурчала себе под нос Лизелотта.

— И это только ле модель! — Каштановые локоны Мими растрепались и прилипли к вспотевшему лицу. Однако наводить красоту было уже некогда, да, честно говоря, и не для кого. — Представь, какое импресьон должен производить оригинал!

Они доволокли сундук до прихожей, оделись и вынесли свой груз на улицу. Рядом с крыльцом стояли сани, в багажник которых и был погружен русский вечный двигатель. Сани уже тронулись с места, когда на крыльце показался Михайла Козырь. Его лицо было залито кровью, но глаза пылали огнем священной ненависти.

— А ну постой-ка, дрянь! — возопил он, потрясая пистолетом. Сани прибавили ходу и свернули на дорожку, ведущую к воротам усадьбы.

— Не хочешь по-хорошему? Будет по-плохому! — Дьяк поднял оружие и поймал на мушку голову Мими, сидевшей за рулем. — Получи, сволочь!

Раздался выстрел. Но пуля ушла не в сторону саней, а куда-то вбок и вверх, глухо стукнула о ствол сосны. За мгновение до того, как Михайла нажал на курок, чья-то сильная рука ухватила его за локоть. Дьяк обернулся.

— Ванька, ты?! Зачем помешал мне, смерд?

— Хм… — ответил рулевой по привычке, но потом снизошел до разъяснения: — Баба красивая. Грешно убивать таких.

На лице Василия Шестого играла счастливая улыбка. Царь только что выслушал рассказ думского дьяка о своих злоключениях и лукаво посматривал на князя Ромодановского. Кроме них в тронной зале находился глава ратного приказа Шуйский, который вовсе не разделял веселого настроения государя.

— Я прикажу перекрыть рубежи! — заявил он. — Вечный двигатель останется в России!

— Конечно, прикажешь, — согласился Василий, — но не сей момент. Погоди еще часика два. Мы должны быть уверены, что лазутчицы покинули державу.

— Не пойму я что-то, надежа государь, — насупился Шуйский. — Зачем же их выпускать-то? По мне, так лучше повесить…

— И разрушить государев замысел? — встрял Ромодановский. — Ох, вояка! Ни о чем, кроме сечи, мыслить не умеешь…

— Так вечный двигатель попал к врагу по воле государя? — с видимым усилием догадался главный ратник России. — Такова была царская воля? Но как же так?

— А вот так! — Царь Василий поднялся с трона и подошел к Шуйскому. — Ты раньше о вечных двигателях слышал?

— Вроде нет…

— Вроде-вроде… Не слышал, ибо вечных двигателей не бывает. Любой физикус тебе это скажет. Сие есть абсурдум, нарушение законов природы.

— А что же увезли лазутчицы?

— Игрушку. Модель. Она у них еще, может, полгода покрутится, а потом встанет.

— Ишь ты! — восхитился Шуйский. — Ловко! И как это спасет нас от врагов?

— Это не спасет, — ответил царь. — Спасет совсем другое. — Он приблизился к высокому окну, за которым, далеко внизу, виднелась гавань Архангельска. — Подите-ка сюда, слуги мои верные.

Шуйский, Ромодановский и Козырь исполнили пожелание государя. Михайла выглянул в окно — и обомлел: ко входу в гавань направлялось огромное судно, да таких обводов, каких он раньше не видывал. Из четырех пузатых труб поднимались клубы черного дыма.

— Там… там… — залепетал дьяк, тыча пальцем в сторону корабля.

— Да, там, — улыбнулся Василий. — Творение братьев Черепановых. Первый русский ледокол «Гиперборея». Вот он-то нам и пригодится: за эту зиму несколько раз сходит в Американские Штаты и обратно, привезет подмогу. А раньше весны на наши ледяные просторы ни одна вражина не сунется — ни шляхтич, ни осман…

Когда сановники выходили из тронной залы, Шуйский подергал за рукав главу тайного приказа, знаком предлагая не спешить. Едва Козырь скрылся за поворотом коридора, как главный ратник обратился к своему визави:

— Слушай, князюшка! Понимаю, как трудно было устроить сию каверзу. И дьяка подговорить, и гадюк этих на ложный след навести…

— Ну, дьяк хлопот не доставил: я просто попросил его спрятать государев секрет у себя дома, сказал, что так надо, — и он лишних вопросов не задавал. А с гадюками, конечно, пришлось повозиться.

— Но одного я никак не уразумею. Как же Ванька жив-то остался? Ведь дьяк сказал, он отраву выпил…