Людмила Белаш - Русская фантастика 2010

— Осторожно, двери закрываются! — проорал водитель древний клич, хотя двери были давно закрыты, и вагон с громыханием покатился прочь на всей возможной для трамвая скорости. Пассажиров швыряло во все стороны, при том что они цеплялись за сиденья и поручни, но никто не выражал возмущения по этому поводу.

Когда стало ясно, что погони нет, напряжение отпустило. У кого-то оказалась при себе фляга с самогоном, у кого-то под сиденьем была припрятана бутыль бражки. На проходной действовал антиалкогольный контроль, но вечерней смене обычно делали послабления. Там небось тоже люди, с пониманием. Поэтому пили без опаски, да и разве напьёшься в дороге-то? Так, для сугреву только.

Расслабились, то и дело пересказывая друг другу во всех подробностях недавнюю стычку — как будто не сами участвовали и не сами наблюдали. Ржали, вспоминая, как разлетелась пушка и как бульдозерист поддел машину делового. Пересчитывали, кто какие боевые отметины получил.

Мишаня хвастался своей геройской раной — дырой в ватнике.

— Нашёл чем хвалиться, — говорили ему. — Если бы ты с бабой не подрался, то и выручать тебя не пришлось бы. Проехали бы мимо и на смену не опоздали. Атак из премии вычтут.

— А что баба, что баба, — отвечал обиженный Мишаня. — Бабы тоже разные бывают. Раньше, до понтов ещё, на дорогах как раз специальный отряд и орудовал, из одних баб. И такие они были свирепые, что власти им даже оружия не давали, только ломы. С тех пор и говорят: «Против лома нет приёма».

— Врёшь ты всё, Мишаня.

— Вот и не вру! У них и форма особая была — жилетки оранжевые. Чтоб издали видели и боялись.

— Да? А мне отец говорил — эти… как их… белые колготки…

Спорили, однако, без злобы. Всё было хорошо. Они победили, ну, не без помощи бульдозериста и понтов, но это не считается. Никто не погиб, и даже есть надежда не опоздать на смену.

Трамвай удалялся в темноту. Это был обычный рейс. До завода, где собирали автомобили.

Меня зовут Тета-IV-3402 «Судья». Я синтет четвёртой, предпоследней степени Совершенства. В моём теле не более десяти процентов плоти, остальное — прекрасные в своей безупречности механизмы. В моей груди нет сердца, зато между железных рёбер пульсирует аккумулятор эфира ёмкостью в миллион квантов. Моя серия выдержала проверку временем в течение трёх тысяч четырёхста двух поколений — больше чем возраст некоторых открытых нами миров. Мне неведомы колебания, жалость, страх. Моё главное предназначение — установление истины.

Я отправляюсь в мир Кремний-230, чтобы в очередной раз реализовать моё предназначение.

Если ты сотканный из переменчивой пироплазмы хаот, Кремний-230 покажется тебе слишком холодным. Если ты ветреный кинет — Кремний-230 для тебя полон громоздкой неподвижности: чёрных слюдяных обелисков, мрачных гор, высохших морей. Если ты витал, да низойдёт коррозия на твой род, Кремний для тебя чересчур безжизнен — ни твоих возлюбленных растений, ни животных, ни даже паршивого мха.

Мне здесь нравится. Мы используем Кремний-230 и подобные ему миры в качестве техноферм. Мы разводим на них тварей, которым не нужны солнце и вода, чтобы плодиться и нормально функционировать. Прыгунов, колёсников, пилильщиков. Порождения Синтеза, полусущества-полумеханизмы, такие же, как и мы. Послушные и нетребовательные, они редко доставляют нам хлопоты. Обычно хватает одного-двух синтетов первой степени Совершенства, чтобы уследить за ними. Проверенная поколениями система.

На Кремнии-230 она дала сбой. Стая пилильщиков покалечила двух пастухов. Если ты когда-нибудь видел пилильщика — бронированную двуногую тушу с передними конечностями, оснащёнными дископилами, — ты никогда не усомнишься, что он может кого-то покалечить. В действительности они смирные твари, если уметь с ними обращаться. Пастухи умели. Это было их предназначение.

Они не скоро смогут к нему вернуться. Если вообще смогут. Осмотрев выключенные тела пастухов, я буду рекомендовать их демонтаж на запчасти. Что-то здорово разозлило пилильщиков.

На меня падает гигантская тень. В серых небесах надо мной плывёт левиатор — китообразная туша в железной чешуе. Сделав круг над местом трагедии, он опускается, зависает над землёй. Распахивает пасть и высовывает язык-трап. Переставляя железные ноги, но нему спускается паукообразный носитель. На железной спине сидит мой брат Каппа-IV-3402-M «Судья».

У нас, детей Синтеза, не бывает родственников. Однако синтеты одной серии часто называют себя братьями и сёстрами. Пережиток времён Несовершенства и откола от виталов.

Глядя на меня и Каппу, не подумаешь, что мы принадлежим к одному выпуску и даже сошли с конвейера одновременно. Каппа настолько глубоко привязан к подопечным тварям, особенно пилильщикам, что модифицировал своё тело сегментами их брони и парой дископил, заменяющих ему руки.

Едва соскочив с носителя, он бросается ко мне:

— Надеюсь, речь не идёт о демонтаже всей серии? — спрашивает он, подразумевая своих возлюбленных пилильщиков. — Особи, совершившие нападения, отправлены на инспекцию. Я уверен, речь идёт о мелкой внесерийной неисправности…

Мне не следует сомневаться в Совершенстве тех, кто принимает решения. Но я решительно не понимаю, зачем было назначать Судью управлять фермой. Существуют куда более пригодные для этого серии.

— Тебе следует отчистить свой эмоциональный блок, брат, — говорю я. — Я проверил память пастухов. За минувший месяц это был четвёртый случай трагического непослушания. Аналогичные проблемы наблюдаются у колёсников и визирей. Тебе следовало доложить раньше, не дожидаясь, когда внесерийная неисправность примет непоправимые формы.

Каппа молчит. Огоньки на его грудной пластине складываются в беспорядочные узоры.

— Что будет с моим миром? — спрашивает он.

Ответ у меня готов.

— Карантин: вероятность девяносто восемь процентов. Полная изоляция: вероятность сорок два процента. Тотальная зачистка: вероятность двадцать семь процентов. На время моего расследования ты будешь отстранён от управления Кремнием-230. Я буду настаивать на полной инспекции и глубокой интроскопии. Твои модификации также требуют повторной проверки в связи с аномалиями в поведении пилильщиков.

Каппа качает головой:

— Ты хороший синтет, брат. Возможно, даже слишком хороший.

Я не задумываюсь над скрытым смыслом его слов. Меня ждёт работа, много работы.

В карантинный загон к пилильщикам я вхожу в сопровождении двух боевых турбомагов. На Кремний-230 я отправился в сборке, не особо приспособленной для сражений с бешеными тварями. Больший упор я сделал на поисковое оборудование.