Андрей Колганов - Обычная жизнь

Сергей был поражен. Оружие сейчас имели почти все. Но обычно у деревенских жителей автоматы были редкостью. Чаще встречались охотничьи винтовки или гладкоствольные ружья. За десяток с лишним лет, прошедших с окончания Последней войны, запасы патронов поистаяли, новых поступлений было мало, да и любая власть (а особенно бандиты, верховодившие во многих местностях) не жаловала владельцев мощного автоматического оружия, нередко конфискуя его. Иной раз автомат мог стоить его владельцу и головы. Впрочем, Калашниковых, как самой распространенной модели, на руках было все же немало, но вот патроны… Полтора — два десятка патронов были нормой, владелец полного запасного рожка мог считать себя богачом. А тут, у какогото, судя по всему, простого ополченца, — четыре коробки! Откуда такое богатство?

Тем временем хозяйка проворно накрыла на стол нехитрую снедь и, не произнося ни слова, удалилась в соседнюю комнату. Егор Никитович перекрестил стол и вымолвил:

"Благослови, Господи, нашу трапезу".

Сергей перекрестился одновременно с хозяином и принялся за еду.

Утром их разговор имел продолжение.

"Смотрю я на тебя", — говорил хозяин, поливая на дворе Сергея, обнаженного до пояса, холодной водичкой из ведра, — "мужик ты вроде крепкий, да и не бестолковый. Чего же ты эту беспутную торгашескую жизньто ведешь? Осел бы на земле. Дело это святое, и порядку у земли больше. Жизнь тут открытая, честная…"

"Так ведь кормлюсь я с торговли", — оправдывающимся тоном откликнулся Сергей, принимая из рук Егора Никитовича полотенце. После секундного молчания, утерев лицо, он добавил — "Земля что. Земли много — бери да работай. Да только одному с пустого места землю поднимать — пуп надорвешь. А в деревнях не оченьто охотно чужаков принимают".

"А ты к нам иди", — предложил Егор. — "У нас крепких ребят, вроде тебя, привечают. Нам такие нужны, что бога еще не забыли".

Сергей закончил вытираться и пристально посмотрел на хозяина. Тот слегка улыбнулся, с хитринкой прищурив глаза:

"Я смотрю, ты с ружьецом ходишь…"

"Без ружья в нашем деле никак", — спокойно заметил Сергей.

"И хорошо им владеешь?" — продолжал Егор.

"При нужде справлюсь. Патроныто зря палить никак нельзя", — ответил Мильченко.

"Вот я и говорю — иди к нам", — настойчиво произнес Егор Никитович.

"К вам… Это подумать надо. Так вот все бросить — и к вам? Серьезные дела с кондачка не решают", — покачал головой Сергей и спросил — "Вот ежели, к примеру, я у вас в деревне решу осесть, какую мне тут жизнь надобно вести будет, а?"

"Какую жизнь?" — повторил его вопрос хозяин. — "Да самую обыкновенную, по — христиански жить будешь. Приходи перво — наперво к нашему приходскому старосте, — да я сам тебя к нему сведу. Землю тебе дадим, хату пустую найдем, женим тебя, чтоб все по — людски было, а потом и новую хату срубить можно". — Помолчав немного, он добавил — "Само собой, в ратники определим. Дела у нас для ратников много. Ну и, понятно, проверить тебя надобно будет — каков ты в деле, и правда ли ты за веру нашу православную до конца пойдешь. Сам понимаешь, нам ошибиться нельзя".

"Эх, Егор Никитович!" — в сердцах воскликнул Сергей. — "Надоело мне перекати — полем жить. Ни кола, ни двора, ни жены… Вот вернусь в Город, с долгами рассчитаюсь, да махну пожалуй, к тебе. Уж больно душевный ты человек!" — И добавил уже более жестким, суровым тоном — "А коли до дела дойдет, буду не хуже прочих".

Расстались они лучшими друзьями. Сергей направился по шоссе обратно на север, к железной дороге. Но, когда деревня скрылась из виду, он свернул на проселок в лес, и, сделав изрядную петлю, обогнул деревню и через три часа уже шагал по дороге к польской границе, размышляя о ратнике Егоре с его нарочитым богопочитанием и с подделывающемся под старину говором, об отце Афанасии из Славьгорода, с его чересчур уж зажигательными проповедями (если верить словам Егора Никитовича)…

"В Славьгороде обязательно надо будет побывать, обязательно. С отцом Афанасием познакомиться. Но прежде надо проследить до конца маршрут соли. Маршрут идет на юг, и скорее всего, везут ее к полякам, только вот пока неясно — на что же ее меняют. Видно очень им нужно это чтото, если ввели жесткое нормирование. Похоже, дела тут какието нечистые" — думал по пути Сергей. — "А если дела нечистые, то близко меня не подпустят. Вокруг наверняка охрану выставят", — додумал свою мысль Сергей и свернул с шоссе в лес. Отыскав полузаросшую просеку, идущую параллельно шоссе, он двинулся по ней, внимательно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь.

И все же он почти проглядел засаду. К его счастью, на вторые сутки своего пути на юг он вовремя заметил впереди себя одинокого путника. Время от времени его спина с ярко — синим рюкзаком за плечами мелькала среди кустов и молодого подроста шагах в ста впереди. Мильченко не хотел случайных встреч и увеличил дистанцию, зашагав помедленнее. Так прошло около часа, как вдруг до ушей Сергея донесся отдаленный, тихий, но отчетливый окрик "Стой!".

Сергей замер, затем тихо опустился на землю и медленно — медленно стал перебираться на четвереньках с просеки поглубже в лес. — "Если тут в лесу выставлены посты, значит, впереди чтото любопытное. Если они не хотят туда никого подпустить, значит туда мне и нужно!" — подумал он.

После долгих блужданий по лесу Сергей убедился, что охрана не выставлена вокруг какогонибудь места. Это был, скорее, заслон, перекрывавший путь к польской границе. Лишь одно смущало Сергея — ведь группировка Центральных, как он знал, не контролировала ни одного участка на польской границе. Однако новый конвой грузовиков с грузом соли, прошедший по шоссе на юг, заставлял думать, что речь все же идет об обмене с поляками.

Мильченко удвоил осторожность. И не напрасно. Еще один заслон, скрытно расположившийся в лесу, он обнаружил в последний момент. К счастью, он увидел двоих парней в камуфляже раньше, чем они его. Сергей замер и плавным, но быстрым движением опустился на землю. Один из парней осторожно повернулся в сторону насторожившего его шороха, однако высокие стебли прошлогодней пожухлой пижмы, густо росшей на просеке, да ветки кустов помешали ему разглядеть Мильченко.

Сергей лихорадочно обдумывал ситуацию. Малейшее движение могло выдать его, а устраивать тут стрельбу в его планы не входило. Сидеть неподвижно? Но сколько времени? До темноты?..

Сидеть пришлось именно до темноты. Четыре часа Сергей лежал неподвижно, и лишь уверившись в том, что дозорные уже ничего разглядеть не смогут, — а приборов ночного видения он у них не заметил, — он медленно — медленно пополз в обход. Когда ночь стала сменяться серыми предрассветными сумерками, Сергей почувствовал, что лес кончается. Он уже не полз, а двигался короткими перебежками от дерева к дереву, от одной группы кустов к другой. Здесь, вблизи опушки, ему почудились неясные человеческие голоса.