Павел Данилов - Меценаты зла

– Сейчас придем, – ответил он и выключил связь.

Звездолетчик посмотрел на свою команду. Клаусу он не доверял, а Поэт мог отвлечься или что-то перепутать. Вздохнув, Кирилл принял решение:

– Жак, ты остаешься командовать дверьми и следить за экранами. Предупреждай меня о любых передвижениях и приготовлениях.

Француз не расстроился и не обрадовался, что не будет участвовать в захвате. Быстро кивнул и сказал:

– Хорошо.

«Мой солдат», – подумал Громов и бросил остальным:

– Пошли. Поэт, возьми шашку.

«Не забывай, ты без защитной формы, – напутствовал сам себя Кирилл. – Одна пуля и ты труп».

Они вошли в стыковочный отсек, Кирилл забрал у Ивана газовую гранату и спросил у Жака: – Чисто?

– Да, они в рубке, – ответил француз. – Открываю.

Чтобы добраться до рубки, пришлось пройти по коридорам и лестницам корабля не меньше полукилометра. Клаус слегка запыхался и испуганно замирал перед каждой переборкой, словно не доверял все время повторяющему Жаку:

– Пусто. Все в рубке.

Через минуту француз сказал:

– Врач и бортинженер зашли в каюту. Капитан что-то рявкнул на неизвестном языке и сел на черный ящик. Врач каркает, как ворона, не могу понять ни слова. Бортинженер выхватывает пистолет! – В голосе Жака послышалось удивление, словно вместо заявленной классической драмы по визору показали современный боевик. – Капитан снова что-то сказал. Бортинженер убрал оружие. Теперь они все в рубке. Похоже, команда сопротивляться не собирается. Врач и инженер сели на пол около каюты…

– Достаточно, – прервал француза Кирилл.

Пройдя сквозь еще одну переборку и свернув в коридор, захватчики остановились в двадцати шагах от входа в рубку.

– Ну что? – спросил Громов.

– Без изменений.

Кирилл отдал шашку Поэту.

– Как только дверь откроется, зашвыривай подальше. Чеку выдернуть не забудь.

Громов и Клаус подняли парализаторы. Звездолетчик чувствовал себя так, словно он был голым и безоружным. За последнее время он так привык обороняться, защищать себя и новых друзей, что необходимость нападать на таких же невинных людей на миг сковала не хуже любого парализатора.

– Открывай, – сквозь зубы скомандовал Громов. – Покончим с этим.

Широкие створки поползли внутрь стен.

– Кирилл, назад! – заорал Жак. – У него…

Громов и сам уже развернулся, увидев, какого монстра капитан достает из черного ящика.

– Бежим! – толкая Поэта и Клауса в обратную сторону, крикнул звездолетчик. – Жак, закрывай!

Кирилл оглянулся и выстрелил. Импульс парализатора попал в обзорный экран, вызвав на нем бело-черную рябь.

Капитан вскинул на плечо ужасающей красоты базуку «Коллапсар» и прикрыл глаза. Он раздумывал всего мгновение. Вместо того чтобы выстрелить во врагов, капитан направил снаряд в панель управления «темным двигателем». В этот миг Громов наступил на оброненный Иваном цилиндр шашки и, взмахнув руками, рухнул на спину.

Чудовищный взрыв оглушил захватчиков. Ударная волна подхватила людей, осколки снаряда вонзились в спину Кирилла. Взвизгнул Поэт, зарычал от боли Клаус.

Их швырнуло на стену, потом Громов почувствовал, как поток воздуха пытается бросить их обратно в рубку. Система безопасности верещала о разгерметизации рубки и двух соседних отсеков, одним только звуком порождая панику. Кирилл слышал сирену, как сквозь плотные ватные затычки.

Цепляясь ногтями за пол, Кирилл подполз к обмякшему Поэту.

– Ваня, давай, поползли, – умолял Громов. – Нужно завернуть за поворот. Жак!

Ответа не было. Как не было ни наушника, ни микрофона. Иван простонал и потерял сознание. Кирилл встал на колени и тут же снова упал на пол, почувствовав, как космос хочет забрать его себе. Дышать становилось труднее, температура резко падала, несмотря на работу всех обогревающих систем.

Рубка походила на взорвавшийся цех завода. Искореженные куски металла, осколки стекла, оплавленный пластик. И все сплошь черное, покрытое копотью. В двух местах огонь еще пытался выхватить из разреженного воздуха последние крохи кислорода. Рядом, словно на картине безумного художника, появилась сине-белая изморозь. «Если б не разгерметизация, там бы все пылало, – подумал Громов. – И воняло бы горелым мясом».

Космос жадно глотал воздух, даже не замечая в нем осколков стекла и кусков обгоревшей плоти. Он был похож на человека, проведшего несколько дней в пустыне, и теперь хлеставшего затхлую грязную воду из загнившего болота.

Кирилл лежал, не в силах сдвинуться с места. Холод жег тело, дышать приходилось, словно пробежавшая не один километр собака. Рядом с Иваном появилась лужица крови и тут же замерзла.

Роботы-ремонтники залатали прорехи за минуту. Громов на это и не надеялся, мысленно попрощавшись со всем миром. Видимо, пиратам удалось послать им команду с крейсера, либо у «Сизифа» где-то был еще один мощный управляющий компьютер. Система воздухоснабжения работала в аварийном режиме, форсировано накачивая рубку и коридор кислородом и азотом.

Громов перевернул Ивана на спину и похлопал по щекам. Поэт пришел в себя и сказал:

– Как больно дышать.

Кирилл помог ему подняться на ноги, но Иван тут же со стоном повалился на пол. Он истекал кровью, золотые волосы стали красными. Громов перевел дыхание и забросил друга на плечо. «Надо бежать в госпиталь», – подумал Кирилл и сделал пару неверных шагов. Звездолетчик совсем забыл про менеджера и, увидев, что он зашевелился и смог встать, Кирилл снова выбросил его из головы.

Громов до скрежета стиснул зубы и побежал по коридору, стараясь не трясти Поэта. Своих ран Кирилл не замечал, пересекая один отрезок пути за другим. Звездолетчик мысленно похвалил Жака, который догадался открыть все переборки вплоть до стыковочного отсека.

Поэт очнулся и забормотал:

– Передайте Шамиле, что я ее люблю. Она была моей первой женщиной и… последней, – он на несколько секунд замолк. Затем продолжил слабым голосом: – Хоть перед смертью и нужно думать о Боге, у меня перед глазами стоят изгибы ее тела. Она прекрасна.

– Сам ей все это скажешь, – запыхавшись, ответил Громов. – Сейчас мы тебя подлатаем.

– Я тогда впервые прочитал свой стих о любви и зажмурился от страха, словно попал на Страшный суд, – словно не услышав Кирилла, продолжал Иван. – Шамила ничего не сказала. Просто взяла мою руку и вложила в нее свою смуглую, как кофе с каплей сливок грудь. У меня прервалось дыхание. Кажется, я заскулил как щенок. А дальше все прошло, как во сне. В самом лучшем сне.

– Вы еще встретитесь, – сказал Кирилл, не зная, что ответить на такую исповедь.

– Спасибо, что показали мне мир. За эти недели я прожил больше, чем за всю жизнь, – едва слышно прошептал Поэт. – Жаль только, что так и не увидел Землю.