Михаил Поляков - Да ночь простоять...

— Дозаряди, чтоб было двадцать восемь и закрой ствол колпачком, а то у них беда с водой не уходит самотёком. Как сам?

— Нормально, у нас зимой и похуже было.

— По-английски сказать можешь? — я изобразил, что то вроде: «Normally, we have much bad in the winter in the mountains of Turkmenistan!» — с таким украинским проносом в сторону русских твердых и родных звуков и большими паузами, что Серый скривился в прощающей улыбке. Мол, типа бывает и хуже.

— Втыкай в ухо и не снимай до следующего привала, — показал рукой на небольшой многофункциональный приборчик, торчащий из моего нагрудного кармашка, от которого тянулись к моей голове провода с маленькими наушниками, болтающимися вокруг шеи. То же самое, с Мамедом вытворял Рыжий. Ни единой секунды при движении нам не давали бесцельно потратить. Что там сунули в эту аудиозапись я так и не понял, толи двадцать пятый звук, а может цифровой код активизации наших мыслительных процессов. Но на вторые сутки я начал превосходно понимать то, о чём говорят между собой разведчики. И даже попытался ляпнуть на своём украинско-русском английском фразу Мамеду. И Равиль меня понял! И ответил!

— Вэри уэлл, май секонд лефтёнент, сэр! — получил я на своё «Хау ду ю ду, мистер Мамедов? Ху ар юу, май суперсолджей?» И выговор у татарина был почти такой же, как у разведчиков. Я обиделся и включил следующую запись, пытаясь повторять мысленно услышанные фразы в уроке с тем выговором, который ставила мне учебная программа.

На разведчиках и нас не было ничего русского или хоть отдалённо напоминающего Россию. Бойцы Тролля отнеслись к нашей экипировке с такой серьёзностью, что раздели догола, сожгли трусы, майки и носки. Заставили надеть футболки и стандартные трусняки с носками морской пехоты и прочие причандалы указывающие на нашу принадлежность к «Дипартмэнт офф ЮэС Арми». Проверили все вещи, бирки, нашивки, карманы, шевроны. Пояснили, как надо носить и как доставать оружие. Почему патрон в патроннике нежелателен при переходе. Особенности использования американских гранат.

— Ну, бросать вам мы их не дадим, но устройство аналогичное нашим только форма не привычная, — пояснил Серый, укладывая на место цилиндры и кругляши ручной артиллерии.

— Одну ЭрЭрку отдай, — это были последние русские слова, которые я услышал из уст Тролля. Он забрал у нас с Равилем один рейдовый рюкзак и тащил его по очереди со своим замом. А второй баул волокли по очереди мы с Мамедом. Ели на ходу.

— Вот эта хрень — есть всепогодный рацион. Тут мёд, орехи, витамины, сушёное, вяленое и перемолотое мясо, шоколад, и ещё чего всякого много. Что там неважно. Важно, что очень, очень колорийная. Поэтому жуём по ходу и запиваем водой по команде. Ясно? — демонстрировал нам Серый пласты «высокоенергетичного наноёмкого сала», разбитого на кубики, как рубашка лимонки, — Четыре кубика — один приём пищи. Разжевал запил водой и почти наелся, — интриговал Серый. Рыжий хохотнул.

— А почему почти? — полюбопытствовал Равиль и потянулся попробовать тёмный кубик из упаковки.

— А вот попробуешь и узнаешь, — хмыкнул Рыжий, его куратор на марше, — Да не сейчас, а когда командир скажет. Походный порядок разведчиков чем-то походил на наш пограничный дозор при несении службы нарядом вдоль КСП, но был более глубоким, зубастым и манёвренным. Каждый в составе цепочки, как и у нас, имел свою задачу и зону ответственности при движении. Боевые тройки, молча, рассыпались при остановках, охватывая связь и командиров плотным кольцом, выбирали удобные позиции, грамотно маскировались и очень хорошо выявляли любые несостыковки на местности, зазевавшихся животных и птиц. Внутригрупповой связью не пользовались, но держали постоянно включённой.

— Вы вообще не вякайте ничего, я вам микрофоны отверну и отключу. Пока идёте в центре ядра, — обрадовал нас радист группы, который отвечал за связь и её устойчивость, — сигналы наизусть выучите, тогда подключу, а так нечего эфир своим пыхтением засорять, — мы слышали то щелчки, то постукивания, то клацанья в своих левых наушниках. В правых ушах нам неумолимо и без устали долбили английский неведомые учителя.

Пост сержанта Теда Бартона из батальона рейнджеров находился посередине между порт Валдиз и ГленРич, по дороге на Голубой Рай в сторону Фэрбэнкса. Тэд командовал целым отделением своего взвода и как всегда честно и добросовестно выполнял приказ. Он был старым служакой, прошел через Ирак, побывал ещё кое-где и считал, что его батальону просто повезло, когда по плану боевой подготовки их отправили проводить учения на Аляску. А потом, от основной части США остались большие ямы, заполненные радиоактивной и мутной водой. Все уже подумали, что всё и пора искать хорошую траншею в вечной мерзлоте для последнего приюта. Издыхать в муках от радиации не очень то и хотелось. Но здесь на Аляске, неожиданно оказалось, что жить можно. Целая сеть подземных городов хорошо углублённых в недра земли раскрыла свои объятия для выживших. Федеральные резервные склады удивляли богатым ассортиментом и объёмами собранного провианта, вещевого имущества и прочего, прочего и прочего. Всё это надо было беречь. И его подразделение оказалось не последним в списке тех, кто обеспечивал безопасность Северного оплота демократии. Правда задача, поставленная отделению, ему не нравилась. Стоять посреди дороги, останавливать редкие автомобили, пропускать ещё более редкие колонны мог бы и простой патруль из МиПо, а не отделение рейнджеров. Но боевое распоряжение надо выполнять, вот только такая служба расхолаживала девять бойцов с двумя пулемётами и семью «эм шестнадцать а четыре». Даже из подствольника стрелять по кабарге, подстережённой в засаде, иногда надоедает. Тем более что попасть всё равно не успеешь. Убежит. Чуткая зараза. Рыба приелась. А медведи начали обходить опасную стоянку двуногих охотников стороной, отдав людям, часть своей территории и три шкуры на стены небольшой придорожной гостиницы, где и обитали девять джиай поста. Службу несли просто. Четыре солдата первой группы дежурят одни сутки, а четыре рейнджера второй — следующие сутки. Двадцать четыре часа делили сами в любой последовательности. Первый сержант лишь проверял и следил за тем, чтоб всё на посту было окей. Трасса проходила мимо деревянного финского домика и трёх похожих за ним вместе с кемпингом под палатки, немного дальше от дороги. Летний блокпост состоял из всегда открытого шлагбаума, который легко мог перекрыть всю ширину дороги, и выкатывался по кругу, замыкаясь на стальном швеллере у дальней от огневой точки обочины.

В выложенное из камней подобие дзота вел ход сообщения, уходящий к запасному пункту обороны возле домиков. Долговременная огневая точка, обложенная мешками с песком, контролировала своими амбразурами дорогу в обе стороны ричардсон хайвэя. Проехать мимо, если что не получилось бы — никак. Разве на вертолёте. Появление любого транспорта на дороге было событием для всего поста. О своём появлении водитель предупреждал пост заранее и просил не выделываться командира и не перекрывать дорогу стальным шлагбаумом с «ежом» под ним, что бы не тормозить грузовик или всю колонну на пути в Фэрбенкс или Анкоридж. На что Тэд ещё ни разу не ответил положительно и брал положенную ему дань за скорость проверки со всех, кто ехал в составе и плюс — досмотр груза, который всегда осматривал очень тщательно. И не без прибыли для личного состава поста.