Марина Эльденберт - Палач

Демьян кивнул Ванессе на кресло, остановился рядом и включил ноутбук. На мониторе возникла картинка с камер видеонаблюдения. Человек на стуле со связанными за спиной руками и мешком на голове.

— Твой старый знакомый, — буднично произнес Демьян, — говорить с ним по-доброму не получается. И все-таки я очень хочу спросить у него, что вас связывает на самом деле. Потому что от тебя правду услышать ещё сложнее, Ванесса.

Она вздрогнула, как от пощечины. Холодно, холодно, как же холодно!

Она хотела, чтобы Демьян накричал на неё, потребовал объяснений, выплеснул разочарование. Достучаться до него через лёд отчуждения не получится.

— Я рассказала тебе всё, как есть, но ты не веришь ни единому моему слову

— Ты бы поверила, Ванесса?

Ванесса покачала головой. Она вычеркнула бы такого человека из жизни и пошла дальше. Любой, кто не оправдывал её ожиданий, отправлялся на свалку. Как и те, кто осмеливались ставить ей условия и указывать, что делать. Так она поступила бы раньше, с любым другим, но только не с Демьяном. У него сейчас не самое легкое время. Не каждому дано справиться с тем, что он пережил за последние месяцы.

Раскаяние и накатившая нежность вдребезги разбили остатки самоконтроля.

Ванесса поднялась и уверенно шагнула к нему.

— Ты мудрее, опытнее и проницательнее всех, кого я когда-либо знала, — выдохнула она. — Я бы не позволила себе и слова сказать, но ты меня слушаешь. Почему, Демьян?

Она назвала его по имени: так, как хотела назвать уже давно. По-русски, без американского коверканья. На краткий миг в его глазах мелькнуло знакомое выражение, но тут же пропало, погребенное под толщей льда. Демьян поверил ей. Поверил, но не простил.

— Даже моя проницательность иногда дает сбой, — со странной усмешкой произнес он, — желаю тебе благополучно добраться домой, Ванесса.

Вежливо и изящно Демьян выдворял её из своей жизни. Она не любила слово «навсегда», но другого подобрать не получилось. А главное, она не могла никого винить, кроме себя самой.

Расставаться было так больно! Ванесса привстала на цыпочки, губами легко коснулась его губ, но не почувствовала ответа. Все внутри перевернулось, когда Демьян мягко, но настойчиво отстранил её от себя.

— Артем, проводи мисс Нортон до машины.

Из кабинета Ванесса вышла, не прощаясь и не оглядываясь.

Водитель спросил, куда её отвезти, и она машинально назвала «Ритц-Карлтон». На деле совсем не хотелось возвращаться в пустой холодный номер или хотя бы случайно пересекаться с Рэйвеном. Она чувствовала себя, как сомнамбула: двигалась, говорила, но словно во сне.

Водитель высадил её в двух шагах от отеля, но когда машина отъехала, Ванесса повернулась и медленно пошла по Тверской в другую сторону.

«Пока человек жив, все поправимо, Рыжее Солнышко».

Так в детстве говорил ей отец, и Ванесса ему верила. Только не понимала, почему он не вернул маму, если поправить можно все?.. Ведь та была жива, и он тоже, просто они развелись. Потом она повзрослела и всё поняла. Теперь нет ни его, ни матери, и вот это уже совершенно точно нельзя исправить. Сегодня она потеряла и Демьяна, только иначе.

Легкий плащ не спасал от холода надвигающейся весенней ночи. Красный закат, Красная Площадь, Кремль. С приходом тепла народу здесь стало ещё больше, чем обычно. Ванесса не замечала никого и ничего. Как назло, у неё никогда не получалось плакать. Выдавить из себя даже самый жалкий всхлип — только чтобы стало легче, не получалось. Лица, лица, лица, вспышки фотоаппаратов, голоса. Русский, английский, китайский, французский.

Она уловила движение совсем близко, но не успела обернуться. Жало стилета или острой спицы вонзилось в кожу под нижним ребром, изящная рука легла на бедро.

— Только пискни, Лисичка — и тебе уже никто не поможет.

Шипение Анжелы за спиной было не страшнее ощущения стали, царапающей кожу. Ванесса знала, что если ударить резко и сильно — жало пройдет сквозь почку и разорвет брюшную артерию. Её не успеют довезти до больницы.

— Чего ты хочешь? — сдавленно прошептала она.

— Преподать тебе урок хороших манер. Шагай!

Со стороны они, наверняка смотрелись, как хорошие подруги, решившие прогуляться на ночь глядя. Ванесса прикидывала, что будет, если она попытается вырваться или закричать. Анжела сейчас человек, но столетия навыков так просто не отменить. Она успеет ударить, не так, но иначе. Анжеле не удастся отвертеться, но ей уже будет все равно.

Ненормальная. Джеймс предупреждал, чтобы она держалась от неё подальше. Джеймс. Запоздало Ванесса подумала о том, что ему тоже никто не поможет. И он, и она, избежали смерти на Острове, чтобы навсегда остаться в Москве. Красный закат пламенел над городом, но теперь небо казалось залитым кровью.

Они дошли до машины — серебристой «Ауди A8», и остановились.

— Что теперь?

— Возьми у меня в кармане ключ, открывай машину и медленно садись на заднее сиденье. Постарайся не делать резких движений, меня это раздражает.

— Анжела, я больше тебе не соперница… — Ванессе стало стыдно за свои слова, но она ничего не могла поделать. Холод отступил, и теперь все платье под плащом было мокрым от пота. И крови — там, где сталь вонзалась в кожу.

— Это уж точно, — язвительно рассмеялась та, — открывай!

Ванесса не успела спросить, как она собирается вести машину и угрожать ей одновременно. Пискнула сигнализация. Стоило потянуть на себя дверцу и осторожно наклониться, как резкий удар в затылок отключил сознание.

Складские помещения пустовали — прежний арендатор съехал пару месяцев назад. Площади были хорошие и место неплохое, но здание под администрацию базы советской постройки находилось в аварийном состоянии. Из окна открывался вид на несколько контейнеров, забитых хламом предыдущего владельца, который тот не стал вывозить. Чуть поодаль — здания под склады, одно из них с полуподвальным помещением, где держали Стивенса.

Демьян не хотел затягивать. У Палача всё равно один итог, а о том, что он делал рядом с Оксаной, ему так или иначе придется рассказать. Пусть даже для этого придется привлечь к допросу саму Миргородскую.

Весенние сумерки нахлынули быстро, сменившись темнотой, но он не хотел уезжать. В этом забытом всеми месте Демьян чувствовал себя на удивление спокойно. Байка про то, что время лечит — ложь. Оно лишь сменяет декорации и позволяет взглянуть на случившееся иначе. Раны остаются, и рубцы от них временами нещадно ноют.

Мысленно он снова возвращался к предательству Анжелы и вспоминал Вальтера. Она стояла у истоков того, что сейчас расхлебывают все. В это верилось с трудом, но после случившегося Демьян ни в чём не сомневался.