Алексей Волков - Кремль 2222. Преображенская площадь

Луна то появлялась, то вновь скрывалась за облаками. Иногда накатывал настоящий мрак, и группа брела наугад. Денис продолжал нести Лину. Буквально недавно дружиннику казалось, что эту девушку он готов держать на руках всю жизнь. В действительности же руки порядком устали. Ноша была относительно легкой, все-таки не здоровенный мужик; только почему-то любой расслабленный человек кажется тяжелее. Лина словно отрешилась от всего, превратилась в подобие куклы, и открытые, недавно казавшиеся такими прекрасными глаза, упорно смотрели в никуда.

Вокруг темнели многоэтажки. В любом месте могла ждать засада или аномалия, – не поймешь, что хуже. Наверно, все-таки зона. Как правило, если в нее влип, то не выберешься. И не разглядеть ничего.

– Подождите, – шепнул Михаил и скользнул к ближайшему зданию.

Отсутствовал монах недолго. Даже по внутренним часам уставшего Дениса.

– Пошли. Переночуем там.

Других предложений не имелось. Тем более – возражений. Второй день похода показался бесконечным. Он вместил столько, что, казалось, хватило бы на месяц. Особенно – для Дениса. Схватки, отступления, вновь схватки, встреча с впечатляющей девушкой, гибель лучшего друга, опять опасности, прозрение…

Какой месяц? Несколько лет!

– Сюда, – монах прошел по лестнице на второй этаж. Луна пробивалась через оконный проем, показывала, что в квартире относительно чисто. – Располагайтесь. Я сейчас.

Он вновь спустился к выходу, а вернулся действительно быстро. Денис лишь успел положить девушку в угол прямо на пол. Но ведь мебель взять все равно негде. И с собой ничего нет. Дружинников учили уметь обходиться минимумом, спать на голой земле, потому никакими спальными приспособлениями друзья перед выходом не заморачивались. В дороге все становится лишним весом. Основное – оружие, еда и вода, без прочего можно обойтись.

Монахи явно придерживались такого же мнения. У них тоже кроме разгрузок и небольших мешков ничего не было. Петр шагнул к окну, чуть не доходя до проема, чтобы оставаться невидимым с улицы, внимательно осмотрел окрестности и, вроде, остался довольным. По крайней мере, присел у стены, поставил рядом пулемет и снял каску.

– Кто хочет? – он протянул флягу.

– У меня есть, – Денис чуть было не взял, а потом сообразил, что и сам носит такую же. И сразу мучительно захотелось пить. Впечатление было таким, что в организме не осталось ни капли жидкости. Вообще.

– Будешь? – он все-таки сдержался и первым делом показал флягу Лине.

Ответа не было. Похоже, девушка вообще не заметила предмета. И не только его. С момента страшной гибели напарника она словно погрузилась в некое подобие беспамятства и не отдавала себе отчета, где она, с кем, что происходит вокруг. Ни на какие звуки и прикосновения Лина не реагировала. Совсем. Несли – пусть несут, положили – значит, можно лежать…

Дружиннику стало не по себе. Он успел навидаться всякого, видел раны, смерть, но такое абсолютное безразличие…

– Что с ней? – Денис поневоле обратился к монахам, словно тем было ведомо все.

– Не знаю. Какой-то транс. Сам с таким не сталкивался. Словно стержень вынули. Скажем, дорогого человека потеряла.

Денис передернулся. В сердце вновь проснулась ревность к уже мертвому парню. Хоть убивай его еще раз!

Монах поводил ладонью перед лицом Лины. Никакой реакции.

– Ладно. Я другое попробую, – после краткого размышления произнес Михаил.

Он бережно возложил руки девушке на голову, подержал так какое-то время, а потом откинулся в сторону.

– Кажется, все. Теперь она должна крепко спать. Проснется, может, в себя придет. Если бы хоть светлее было…

Девушка действительно уснула. Чтобы ей было удобнее, Денис положил ее голову себе на колени и лишь потом подумал, что лучше бы так не делал. Ведь поневоле дежурства придется разбить поровну, на всех троих, а как караулить, сидя на одном месте? Надо было хоть какую одежду скатать. Ночь все равно теплая.

Между тем Михаил подтащил поближе к лунному свету какой-то мешок, в котором Денис к своему удивлению признал Линин груз. Когда монах успел его подхватить, как тащил, дружинник в горячке не заметил. Но ведь хорошо сообразил, не оставил пленницу совсем без имущества. Лук ее и колчан, правда, потеряли, однако как раз оружие лучше Лине не давать. Вон, саблю зачем-то все-таки принесли, а девать куда?

– Посмотрим, что они с собой таскали.

– Но это нечестно! – вспылил Денис.

– Что?

– Копаться в женских вещах.

– Учить тебя и учить… Запомни: пол пленного значения не имеет. Нет у меня привычки с женщинами воевать. Тем более с красивыми. Только она нас всех убить хотела. Тебя, кстати, пыталась. Это враг, а врага как минимум надо попытаться понять. Смотри проще. Перед нами не женские вещи, а всего лишь трофей. Опять-таки, наша задача сейчас – выяснить о противнике как можно больше. Учти: взять еще кого-нибудь мы можем, только не факт, что сможем понять. Вряд ли они владеют русским, а мы ихнего не ведаем. Так что Лина для нас – подарок судьбы.

Дружинник прекрасно понимал правоту спутников. Он просто чувствовал себя выжатым полностью; вдобавок стали сказываться нервы. Хотелось кричать даже на своих, а уж подрался бы с кем-нибудь Денис с полной готовностью. И не важно, сколько бы врагов против него выступило.

Монах потрошил заплечный мешок деловито, без комментариев. Женское белье, кофта, еще одни штаны аккуратно отложил в сторону. Под одеждой обнаружилось несколько листов, отдаленно похожих на бумагу. Может, легендарный и таинственный папирус, может, не менее таинственный пергамент.

– А ведь тут явно приблизительный план Москвы, – вгляделся в лунном свете Михаил. – Но весьма неточный, и лишь север и восток. Значит, влезли они точно откуда-то из тех краев. Ни улиц толком, ничего. Место стоянки основной группы тоже не обозначено. Бездарные кроки, можно сказать. Абсолютно.

– Но неужели у них женщины тоже воюют? – Денис в очередной раз вспомнил нападение любимой девушки. Хотя, признаться, резко вспыхнувшая любовь почему-то порядком угасла, и созерцание прелестного лица доставляло одну боль.

– Все может быть. Подготовлена она превосходно. Равноправие в действии. Бывало и такое в нашей истории, – спокойно прокомментировал монах, извлекая из мешка свернутое одеяло, судя по толщине – ватное, по размерам своим вполне достаточное, чтобы часть подстелить на землю, а другой укрыться от холода. Или лежать на нем вдвоем. Затем последовали фляга с водой, пара мешочков с какими-то злаками, вяленое мясо, а в довершение – большой и тяжелый горшок с промасленной материей на горле. Монах развязал стягивающую веревку, убрал материю, понюхал и авторитетно заявил: – Черный порох. Бомбу они собрались делать, что ли? Так он слабенький. Но точно, бомбу, вот и фитиль.