Игорь Негатин - Право вернуться

— Вот, держи и… спасибо тебе, Роджер Темпест!

— Удачи… — Он обвел меня взглядом. — Шериф!

— Расскажите мне о Ривертауне, — попросила женщина, и я вдруг стушевался, не зная, с чего начать и что именно рассказывать моей новой знакомой. Никогда прежде не чувствовал себя настолько косноязычным, как в этот момент. Еще немного, и начал бы мычать, выдавливая по капле какие-нибудь глупости вроде: «Ну… эта… Осенняя ярмарка, мэм, прошла чертовски скучно! Старик О'Хара недавно закопал своего юбилейного дохляка, и мы три дня пили, пока моя кобылка не захромала, а Сью из лавки Марси начала ходить на танцульки с парнем из табачного магазина. И тогда я встал и сказал: „Алекс, сукин ты сын, хватит!“ Ой, простите, мэм, вырвалось…»

Нет, я не придуриваюсь. Примерно так разговаривает молодежь в Ривертауне, и, поверьте, это самый мягкий и приличный вариант. Вас это удивляет? Меня уже нет. Пауза затянулась, и я попытался собраться с мыслями, чтобы не выглядеть таким же идиотом в глазах девушки, а заодно и вырваться из плена ее насмешливого взгляда. Не глаза, а глубокий омут. В такой ухнешь — не выплывешь. Иногда в них мелькала неприкрытая грусть, которую девушка пыталась скрыть, но та все равно проявлялась, оттеняя улыбку горьким флером прошлых бед и несчастий.

Мы познакомились на пароходе. Роджер Темпест каким-то чудом выбил для меня каюту первого класса, и вот моей соседкой оказалась эта молодая женщина. Ей около двадцати пяти — тридцати лет, не больше. Шатенка, довольно высокого роста. Красиво очерченные губы и темно-синие глаза. Кстати, она носит пенсне, и оно ей очень к лицу.

— Даже… Даже не знаю, с чего начать, мисс… — честно признался я.

— Миссис, — поправила она. — Катрин Фишер, в девичестве Бестужева.

— Вы русская? — удивился я.

— Мой отец — русский, а мама — француженка.

Катрин Бестужева была учительницей. Может, я и забыл вам рассказать, но в Ривертауне есть школа. Маленькая, но есть. Начальная, дающее четырехклассное образование. Старый учитель недавно умер, вот мэр и подал объявление о вакансии. Миссис Катрин прибыла из Вустера, который расположен где-то на юго-западном побережье.

— Почему же выбрали Ривертаун?

— Там живет мой дядя, Пьер Жаккар.

— Банкир? — уточнил я. Этому человеку я был представлен в качестве помощника шерифа, но, как вы понимаете, близко не общался. Разное положение в обществе…

— Да, он работает управляющим в банке. Вы знакомы?

— Мы с ним… — я запнулся, — мы проводим время в разных компаниях.

— Жаль. Он всегда был очень добр. Особенно после смерти моего мужа…

— Мои соболезнования, миссис Катрин.

— Это уже в прошлом…

Девушка замолчала и посмотрела на реку. В этот момент на палубе появилась соседка госпожи Бестужевой и увела ее пить чай. Миссис Катрин пыталась пригласить и меня, но компаньонка бросила такой красноречивый взгляд, что я предпочел вежливо отказаться. Попробовал бы только согласиться! Меня бы утопили прямо здесь, не отходя от борта.

Дело в том, что спутницей моей очаровательной соседки была миссис Франсуаза Бишоп, а если точнее, матушка судьи Ривертауна — мистера Джона Бишопа. Почтенная дама лет шестидесяти пяти. Любит яркие наряды, сладкие блюда и чехвостить прислугу, которую меняет почти каждый месяц. Принадлежит к «высшему обществу» и, конечно, не позволит себе такой безумной выходки: взять и разделить трапезу с помощником шерифа, который каким-то чудом сорвался с крючка правосудия, отделавшись испугом вместо заслуженной виселицы.

Миссис Бишоп часто ездит в Брикстоун, чтобы прогуляться по магазинам и потратить немного денег. Готов душу прозакладывать — она в курсе моих брикстоунских приключений и уж конечно не преминет расписать их во всех подробностях, добавив глубокомысленные комментарии и неутешительные выводы. Во всех красках распишет. Распишет и даже лаком покроет. Матовым.

Словно в подтверждение моих слов, пароход протяжно загудел, приветствуя маленький паровой катер, который тащил большой плот из бревен. Я повернулся, закурил и посмотрел на реку. Осень уже полностью завладела этим краем! Если бы не тяжелая ситуация с бандой Фоули, то это место достойно самых красочных и доброжелательных отзывов. Да, я люблю осень. В любых мирах…

Мимо пробегал стюард. Тот самый бойкий парнишка.

— Погоди, парень!

— Вам что-то угодно, сэр?

— Скажи, а разве мы не будем останавливаться у этой деревушки?

— Нет, сэр! Мы заходим в нее только на обратном пути, — пояснил стюард. — Может быть, принести вам что-нибудь выпить?

— Чашку кофе.

— Один момент, сэр!

Жаль. Я бы хотел поговорить с этим почтенным стариком, который носил на своей груди Георгиевский крест и озвучивал столь необычные для этого мира даты. В голове вертелись какие-то странные догадки, но события последних дней не позволяли сесть и подумать. Какие именно? Извольте! Я ничего не знаю о Российской империи этого мира, но на карте нет Польши. Там, где она была, плещется океанская водичка. Откуда там мятежники? Если… Если этот старик из нашего мира, то он или какой-нибудь сумасшедший историк, или… Не знаю. Слишком фантастично выглядит эта идея…

Деревушка, мимо которой мы как раз проплывали, находилась на самой границе между округами Брикстоун и Ривертаун, что накладывало некоторый отпечаток на жизнь этого поселения. Дело в том, что местные власти старались откреститься от сомнительной радости владеть этими землями и спихнуть все проблемы на соседей. Мэр Брикстоуна утверждал, что деревня находится на нашем берегу и нам удобнее за ней приглядывать, а наш мэр обиженно надувал щеки или делал вид, что это его не касается. Губернатор был и вовсе не при делах. Он увяз в предвыборных склоках и плевать хотел на местечковые разборки. Кстати, название этой деревушки, было очень интересным. Эйван-хилл.

Видимо, поэтому жители надеялись только на себя. Жили свободно, с бандитами долго не разговаривали, а если и забредал какой-нибудь головорез, то… леса здесь густые, река глубокая, а диких зверей много — могут и сожрать ненароком. В общем, бесхозное и дикое пограничье. Глушь почище нашего Ривертауна.

Добрались без приключений, и слава богу! Я что-то устал от этих вечных выходок Фортуны. Хотелось хоть немного передохнуть и оглянуться. Увы… Уже через сутки я вышел на пристани Ривертауна, а еще через час сидел в нашей конторе и отвечал на вопросы Марка Брэдли.

— Ты самый везучий сукин сын, который когда-либо появлялся на этих землях… — сказал шериф, когда я закончил рассказывать о приключениях в Брикстоуне. Он прицелился в меня пальцем и повторил, разделяя фразу на отдельные слова: — Везучий. Сукин. Сын.