Борис Громов - Рядовые Апокалипсиса

Спецхимию я своим раздал еще до выезда, во время построения. Принимать велел только на подъезде к складу, по заранее оговоренному условному сигналу по рации. Объяснил «тамани», омоновцы–то и без моих пояснений все знают, что во время движения им строжайше запрещено любым образом обозначать свое присутствие в кузовах. В смысле – вообще никак. Это значит – не разговаривать, не курить, не открывать бронезаслонки на бойницах и не выглядывать из–под тента. Можно только сидеть тихо и ждать моей команды. А потом – стрелять во все, что будет вести себя враждебно. Коротко, но не жалея ярких красок, описал пару случаев из своего кавказского опыта, на тему, чем может разгильдяйство и ненужная бесшабашность в такие моменты закончиться. Ага, морды враз задумчивыми стали, проняло. Ну и хорошо. А то что–то совсем наши солдатики себя суперменами почувствовали, спесь с них нужно сбить срочно, пока кто–нибудь это за меня не сделал. Только если я словом сбивать буду, то этот самый «кто–то» – может и пулей.

Речь моя даром не прошла. Пацаны по кузовам «покемонов» рассаживались задумчивые и притихшие, а улучивший момент Буров тайком от них показал мне большой палец и подмигнул. Оно понятно, не я один их слишком приподнятый и шапкозакидательский настрой заметил, не я один всю его опасность оценил. Ничего, не убудет с них, лучше пусть сейчас побоятся да понервничают, зато потом без суеты и без потерь отработают.

Так, собственно, и получилось. На подъезде к повороту с Алтуфьевского шоссе на Пожарскую я нажал тангенту автомобильной радиостанции:

— Эй, на складе, не спите? Нас за патронами прислали, так что встречайте.

— Пароль сперва назови, – забормотал в ответ сварливый голос. – А мы и посмотрим, как тебя встречать.

— Ну ты, братец, зануда… Тут весь мир в тартарары летит, а ты со своим паролем мне мозг выносишь…

— Мое дело предупредить, – сварливости в голосе прибавилось. – Не будет пароля – из «Шмеля» приголубим.

— Успокойся ты, Аника–воин. Зенит—Два. Устраивает?

— А то, – голос в динамике слегка потеплел. – Подъезжай, не бойся…

Вообще–то я сейчас вместо пароля мог брякнуть любую чушь, хоть «Зенит—Два», хоть «Екарный Бабай – шестьсот шестьдесят шесть». Потому как настоящий пароль был скрыт в нашем с незнакомым мне пока охранником склада диалоге, со стороны напоминающем ленивую перебранку. Я должен был в обязательном порядке употребить слово «зануда», а он – «шмель». Так что у какого–нибудь излишне самоуверенного дурня, перехватившего наши переговоры и решившего закосить под своего, есть реальные шансы испытать на себе действие реактивного огнемета. Милости, как говорится, просим.

Однако должен признать, дерзкими парнями были нападающие, особенно поначалу. Сидели б в грузовиках не мы, заранее о готовящемся нападении предупрежденные и к нему подготовленные, а обычные «рули» и охрана из солдат, кто знает, чем все закончилось… Но история сослагательного наклонения, как известно, не терпит. И когда первый «джигит» ловко запрыгнул на подножку сбросившего скорость в узком, практически не освещенном проезде между двумя глухими заборами промзон первого «Урала» и, ткнув в боковое стекло напротив головы водителя стволом пистолета, прорычал что–то матерное с сильным акцентом, машина, к его удивлению, и не подумала остановиться. Больше того, вместо перепуганного лица абрек увидел за стеклом пистолет–пулемет «Бизон», ствол которого сквозь приоткрывшуюся круглую бойницу уперся ему прямо в переносицу. Как мне кажется, гордый сын Кавказских гор даже хотел что–то сказать или выкрикнуть напоследок, да не успел. В замкнутом пространстве кабины оглушительно бахнуло и кисло завоняло сгоревшим порохом, а промеж удивленно изломанных «домиком» густых черных бровей бандита образовалось еще одно не предусмотренное природой «технологическое отверстие». Тело кавказца плашмя рухнуло вниз, машина слегка качнулась, будто наехала задними колесами на крупную кочку, что–то мерзко, с всхлипом хрустнуло. А потом загрохотали–залязгали разом все наши пулеметы.

Хотите – верьте, хотите – нет, но ночной бой – это очень красиво: полыхает во тьме пламя дульных вспышек, яркими росчерками уносятся в разные стороны трассеры, летят выбитые пулями из бетонных заборов и кирпичных стен искры. А уж если работают одновременно четверть сотни стволов… Картина получается просто фантастическая: жуткая и завораживающая одновременно. Но любоваться этой красотой мне некогда, нужно стрелять, добавляя в нее и свою лепту. Правда, в отличие от подчиненных, работаю я из автомата. Просто с пулеметом в кабине «покемона», и без того слишком тесной для меня, я вообще не развернусь. Даже с «калашом» и то тесновато, а пистолет для такого боя не слишком подходит. Надо бы себе какой–никакой ПП добыть, вон тот же «Бизон», как у водителя моего. Чем плохо? Вся казенная часть – та же самая «ксюха», под стволом – тубус шнекового магазина на шестьдесят четыре патрона – тоже удобно: куда разворотистее в замкнутом пространстве, чем стандартный магазин‑ «тридцатка», да и количество патронов тоже внушает… А главное – боеприпас. Уж чего–чего, а старого доброго девятимиллиметрового патрона для ПМ в «закромах Родины» столько, что и представить себе сложно. Только на складах нашей подмосковной милиции их не меньше десятка эшелонов. Не вагонов, попрошу заметить, а именно составов. Правда, стоят те эшелоны на каких–то тайных закоулках московских сортировочных станций, но это уже вопрос сугубый, кому положено, тот эти закоулки знает как свои пять пальцев. А мы сейчас именно тем и занимаемся, что этих знающих в обиду не даем.

— Эй, ироды, хорош палить, – ожившая радиостанция снова забубнила знакомым сварливым баском. – Там вражины вам уже вовсю из–за забора кожаной курткой машут…

— Чего? – смысл сказанного доходит до меня не сразу. – На фига?

— А я знаю? – издевательски хрюкает рация. – Наверное, белого флага с собой не захватили, вот и выкручиваются теперь как могут.

Вот оно как, значит. Интересно, а с чего они вдруг сдаваться–то надумали? Хотя… Блин, да им же просто бежать некуда! Весь двор за забором, похоже, с крыши и верхнего этажа склада как на ладони, так что назад путь точно отрезан, до ближайших ангаров на глаз метров пятьдесят ровной открытой площадки, на которой и укрыться–то негде. Видно, нет желающих судьбу пытать… Хотя, возможно, и были, да только не свезло. Характерные хлесткие щелчки снайперской винтовки я точно слышал, а у нас их нет. У бандитов – тоже. Значит, с крыши склада работали. Если там стрелок хоть что–то умеет, то с такой позиции, да на такой дистанции, да с оптикой… Словом – совсем безруким нужно быть, чтоб промазать. Через забор лезть прямо под наши пулеметы у «джигитов» тоже желания нету. Вот они и встряли там, как та хрестоматийная мышь под веником: и бежать – хана настанет, и на месте оставаться – задавят. Ну и все, спеклись «абреки».