Макс Кроу - Ключ Эдема

Поначалу тот сопротивлялся. Он вовсе не хотел снова ощутить это безумие, когда не владеешь ни телом, ни разумом, и болтаешься, как червяк на крючке. Но каждый понимал, что другого выхода нет. И Вадиму было легко догадаться, что никого, кроме него, не пугает возможное появление сознания Ники. Скорее всего, на это рассчитывали больше, чем на откровения Элианы. Упрямая девчонка из прошлого совершенно не хотела раскрывать планы своего ордена. Вадиму казалось, что та нарочно уводит его все дальше и дальше от своих секретов.

Когда он лег на койку, и Сэб с Колином привычно подключили его к аппарату, появился Алекс. Он навис над Вадимом, осмотрел его, как врач, готовящийся к операции. Командир ассасинов молчал, но все было ясно и без слов.

— Ей что-нибудь передать? — негромко спросил Вадим. — Ну, если снова появится.

— Что? — Алекс растерялся и сделал вид, будто не понял, о чем речь. Спустя секунду покачал головой, — нет, не нужно. Выясни, где она. Возможно, есть информация, которая нам поможет.

Вадим кивнул и не стал говорить вслух то, о чем подумал. Сам был молодым и тоже глупил, да не раз. Какой из него советчик?

Женская рука соскользнула со стены, но тут же уперлась в деревянную балку. Ее накрыла мужская ладонь.

Его горячее дыхание щекотало ее шею, но приближающийся пик наслаждения лишал всех прочих чувств. У нее ослабли ноги, и если бы он не обхватил ее под грудь, Элиана бы упала на колени. Две тени колыхались на стене в быстром ритме, с губ сорвался сладостный стон. И в этот самый миг, когда из-за спины раздались судорожные вздохи, дверь распахнулась. Свет факела разлился оранжевой лужей, позволяя вошедшему увидеть женщину, чья задранная одежда не прикрывала ни бедер, ни груди, и мужчину, чьи спина и ноги также были оголены.

— Пресвятая Матерь! — воскликнул Иоанн, привычно крестясь. Он кинулся обратно в двери, затем вернулся, не поднимая глаз, — это святое место! Обитель добродетели и послушания!

— Я всегда ощущала себя здесь неуютно, — Элиана, нисколько не смущенная его появлением, неторопливо поправляла одежду, тогда как ее любовник, запахиваясь в светлую длинную рубаху, подобрав упавшие штаны и пояс, согнувшись в три погибели, прошмыгнул мимо настоятеля.

Когда Иоанн поднял глаза, стоящая в сиянии свечей девушка с демонстративным старанием завязывала шнуровку на груди.

— Я думал, ты изменилась, — сказал он, но было трудно понять, подавлен он или же равнодушен. — Взрастила мудрость и скромность.

— Мудрость — несомненно. Но скромность — это бесконечно скучно!

Она улыбнулась. Ее губы были припухшими и алыми после страстных поцелуев. Монах прокашлялся и, бросив взгляд за дверь, куда ретировался неизвестный ловелас, поинтересовался:

— Кто это? Ассасин?… Прошу, скажи, что ты не совратила никого из моих братьев по вере!

— И за какой ответ ты меня похвалишь? — Элиана присела на край кровати. — Я читала, что во времена великого Рима приветствовались привязанности между воинами, а их регулярные любовные игрища были залогом отваги в бою и умением постоять друг за друга. Это сближает, знаешь ли. Вот я и подумала, чем ассасины хуже? Почему бы мне не укрепить с ними связь?

Иоанн смотрел на нее, пытаясь обнаружить хоть один признак вранья, но взгляд, голос, жесты — ничто не выдавало девицу. Натан бен-Исаак хорошо обучил ее, и слишком уж податливый материал ему попался. На его же беду.

— Но это был не ассасин, — жестко произнес монах. — И ты не признаешься, кто.

— Ни за что, — она широко улыбнулась, не скрывая издевки. — Ты так прятал глаза от моей груди, что сам упустил его. Пусть будет тебе наказанием.

В подобном тоне никто с ним не говорил, и он не мог понять, что в этой женщине такого, что старик Натан сам идет у нее на поводу, прощая и поощряя, как непослушную, но любимую дочь.

— Что ж, тогда позволь мне не оставаться в долгу, — произнес он ровным тоном. — Собирайся и не забудь свою свору ассасинов. Салах ад-Дин движется к Иерусалиму.

Куда девалось ее спокойствие? Больше года Элиана жила в мире. Хасим приводил новых послушников, готовых отречься от прежних взглядов, навязанных лживыми обещаниями Старца Горы и его дурманом. К тому же, они стали расширять свои ряды за счет новобранцев из поселений, принимая на обучение сирот. Элиана вела переписку с главой ассасинов в Аламуте. Кадир ибн Мунтасир весьма благосклонно отнесся к ее предложению об объединении сил. Сперва, конечно, он недоумевал и не отнесся всерьез к дерзким словам горделивой девицы. Но когда отправленные им в Дамаск убийцы все, как один, были пленены, он пересмотрел свои взгляды. Любопытство вынуждало его ко встрече, но Элиана оттягивала этот момент. К тому же, выполнив задание, она вернулась в старушечьи объятия монастыря Святой Екатерины, и меньше всего ей хотелось покидать его стены ради долгого и изнурительного путешествия в Персию, которую сами жители именуют Иран.

И вот другой повод гонит ее из дома. Слушая новости о том, как в минувшем году Салах ад-Дин безрезультатно осаждал Масьяф, пытаясь уничтожить гнездо наемников, она радовалась тому, что ничто не связывает ее более с султаном Египта. В груди еще болезненно сжимались воспоминания и что-то беспокоило ее, едва где-то слышалось имя непобедимого правителя. Но это, скорее, напоминало не крик, а затихающее эхо.

Иерусалим. Султан хочет ударить в сердце христиан, ставленников Византии и Запада. Но на чью сторону пошлет их в этот раз старик Натан бен-Исаак? Не служить султану она сумеет, но сражаться против него — выше ее сил.

— Я знаю, о чем ты меня спросишь, — старик даже не обернулся, когда она вошла в его покои. Хоть было раннее утро, окна были занавешены. Свет терзал уставшие глаза и те все время слезились. — Султану понадобится сейчас мудрость и выдержка, но его людям — еще больше веры в своего повелителя. А она иссякает. Народ устал от войны. Когда воина одолевает усталость, он часто слышит чужие голоса. Те, кто обещает ему мирное возвращение домой, кто пророчит ему жизнь в достатке.

— Думаете, в окружении султана есть предатели?

— Уверен в этом.

Элиана прошла дальше и остановилась, опираясь на комод.

— Вы знаете, что с этим может справиться Хасим. Зачем вы отсылаете меня? Я не охотник.

— Верно, — подтвердил Натан бен-Исаак, и на этот раз обернулся к ней через плечо. Кресло заскрипело под ним. — Ты нужна затем, чтобы привести к нам еще одного человека. С этим у тебя не возникало трудностей.

— Я вот-вот преподнесу вам Старца из Аламута, кого же еще желать? — усмехнулась она.

— Воина, чьи качества были по достоинству оценены мудрейшими людьми из совета Созидателей, и опыт которого может принести нам пользу. Его меткий лук известен так же, как и сам стрелок. Не знающее промаха оружие называют Аль-наср Аль-таир, что на арабском означает «Летящий Орел», в точности как самая яркая звезда в созвездии Орла. А сам же человек носит имя Закария ибн-Дауд.