Макс Кроу - Ключ Эдема

Когда же они прибыли в монастырь, их встретил Натан бен-Исаак. Он тяжело опирался на свой посох и щурил глаза, его тело, прежде пышущее здоровьем и физической силой, дряхлело с немыслимой скоростью. Он сутулился и с усилием передвигал ноги. Глядя на него, Элиана с горечью подумала о скоротечности времени, о том, что при их первой встрече он с легкостью одолел ее в рукопашном состязании, а теперь одного толчка в спину хватит, чтобы свалить его с ног. Но Элиана не могла не заметить, как неуютно почувствовал себя под его взглядом Закария, как он заерзал на месте, как дернул затекшими плечами. Лучник по-прежнему был связан по рукам, но стоял на свободных ногах. Его сопроводили в подвал монастыря, и все вышли, остался лишь старик-еврей да Элиана.

Закария нервно скалился, как загнанный в угол волк, озирался по сторонам, встряхивал головой, будто пытаясь сбросить невидимую петлю или капюшон.

— Гашиш долгие годы отравлял твой рассудок так же, как и омерзительные бредни твоего хозяина, — в подземелье голос Натана бен-Исаака звучал мощно и раскатисто, как гром. — Но ты умный человек, Закария ибн-Дауд, ты осознаешь глубину своего заблуждения.

— А до тех пор, пока я не сменю свою веру, вы будете держать меня связанным в темнице? — Закария надменно скривил губы, — как тех заблудших глупцов, что вы похитили из Масьяфа?

— И которых ты сжег, — прорычала Элиана. Ее кулаки непроизвольно сжались.

— Ты узнаешь то, что скрывали от тебя до сих пор, превращая из человека в скотину. Поймешь, какие тайны дают божественную силу, а какие подчас убивают точнее клинка, — Натан бен-Исаак, ссутулившись, прошелся по помещению. — Здесь мало места для тела, но достаточно для разума и души.

— И почему ты думаешь, старик, что я хочу слушать весь этот бред?

— Потому что это твоя природа. Ты ищешь власть и силу, ищешь не в себе, а в других. Ты удивишься тому, как просто возвеличиться и обрести свободу, о чем ты так мечтаешь. Тебя не остановят принципы, их у тебя нет. Ты легко сменял одного владельца на другого, но никогда еще не был предоставлен самому себе. Вот, что я хочу тебе предложить.

— Какая щедрость, — Закария бросил взгляд исподлобья на Элиану и снова — на старика. — А что мне помешает предать и вас?

Натан бен-Исаак тихо рассмеялся, удивив тем самым пленника больше, чем все случившееся с ним за последнее время.

— Какая наивность, мальчик! Предать можно лишь того, кто тебе доверяет. А никто здесь не доверится тебе. Никогда.

Натан бен-Исаак положил свитки возле свечи.

— Можешь их сжечь, съесть или разорвать на части. А можешь прочесть. Это копии, и ты не нанесешь нам вреда. Но, возможно, развлечешь себя новыми знаниями. Надеюсь, ты умеешь читать.

Натан бен-Исаак двинулся к выходу, Элиана безмолвно пошла за ним. Пленный лучник провожал их взглядом, в котором блекла насмешка и презрение. Он огляделся, затравленно осмотрел тесных четыре угла, в которых его оставляли.

— Эй! Ты, девка!

Натан бен-Исаак чуть обернулся к своей ученице, но не стал останавливаться, и первым вышел в двери. Элиана же задержалась. Она спиной ощущала языки пламени дикой ненависти запертого зверя. Не оглянулась.

— Вспомнишь мое имя — позовешь.

Элиана нагнала учителя на лестнице и едва вытерпела, пока они не вышли на свежий воздух из подземелья. Ей в лицо дохнул теплый ветер, неся пыль и сорванные с ветвей листья. Небо затягивало темнеющей дымкой, сильные порывы грозили перерасти в ураган.

— И этого человека вы кладете мне в постель?! — воскликнула Элиана, обгоняя учителя.

Она не обратила внимания на проходящих мимо послушников, остановившихся после ее слов.

— И снова ты недовольна, — вздохнул Натан бен-Исаак. — То проклинаешь себя за бездетность, то недовольна лекарством.

— Да мне на это лекарство смотреть противно! Может, и лучше остаться пустой? Зачем мне лишние хлопоты?

— Затем, что дитя это не только твоё, — строго сказал старик. — Ему уготована великая роль. Он станет новым символом нашего общества. Символом веры.

— В собачью дырку все символы! — выкрикнула она эмоционально.

Ветер подхватил ее слова, понес над крышами. Она прикрыла глаза. Мягкие кудри волос упали ей на лицо, на темных ресницах золотом блестели крошечные пылинки. Послышался тяжелый вздох.

— Идем, — произнес учитель, и неспешно переставляя ноги, направился в сторону сада. Там, за плодовыми деревьями и огородом находились странные погребения монахов — костницы. Туда ее однажды водил Иоанн, показывая останки драконов, некогда живших на земле.

— Я здесь уже бывала, — заметила она, следуя за Натаном бен-Исааком.

— Если дурак побывал в библиотеке, это не значит, что он стал умным, — усмехнулся тот.

Они вошли в те ж двери, что и несколько лет назад, но теперь учитель вел ее в другом направлении. Захоронения костей остались позади. Они спустились ниже по ступенькам. Сквозь окна под потолком пробивался яркий дневной свет. В лучах солнца были видны пылевые вихри, вгоняемые ветром в это помещение. Дойдя до противоположной стены, Натан бен-Исаак подошел к небольшой фреске, изображающей каких-то святых. Их лики почти стерлись от времени, остались лишь очертания. Старик провел шершавой сухой ладонью по морщинистой стене, опустил пальцы в незаметное прежде углубление и потянул на себя. Фреска отодвинулась, точно дверь, обнажая пыльную, заросшую паутиной нишу. На полках удивительно было видеть бархат, припорошенный песком, и разных размеров шкатулки.

— Смотри, и если хочешь — не верь своим глазам.

Он открывал одну шкатулку за другой. Подойдя ближе, Элиана с раскрытым ртом наблюдала за тем, как поднятые крышки обнажают свои секреты. В первой на расшитой золотом подушке лежала простая чаша, глиняная, с широкими краями. В другой находилась горсть ржавых гвоздей. В третьей — венок из сухого растения, чьи листья почти осыпались. И в последнем сундучке — наконечник копья.

— Что это? — прошептала она, протягивая руку к чаше, но учитель перехватил ее за запястье.

— А что ты видишь?

— Не может быть, — девушка обернулась к нему, вглядываясь в иссушенное старостью лицо, в слабые потускневшие глаза. — Значит, это правда?

— Что — правда?

— Эти все вещи… Это же терновый венец, не так ли? Тот самый, что был возложен на голову Иисуса! А вот то, то копье, что пронзило его?! И чаша, которую наполнили его кровью… Господь милосердный, это правда? Всё правда?

— Вероятно, — Натан бен-Исаак смотрел на нее, будто ждал чего-то. — Раз ты так говоришь.

— Говорю?! Я же вижу!

— Что ты видишь?

Она захлебнулась в эмоциях. Сколько раз, сколько раз Элиана спрашивала его! Просила дать ответ, сказать, во что ей верить, и стоит ли хоть что-то в этом лживом мире веры!