Вячеслав Крекер - Далекое сияние Звезд

— Где-то так дела и обстоят! — после консультаций Старика я был немного в курсе тенденции развития военно-космических флотов в галактике. — Масса корабля имеющего достаточного уровня защиту и все остальные компоненты для передвижения в пространстве переросли размеры истребителя. Эти малые скорлупки будут просто сбивать. Они не эффективны с их ограничениями в виде поддержания жизни пилота. Здесь открываются новые поля деятельности! А именно в ракетах, вернее в торпедах. С умной начинкой и очень маневренные, разгоняющиеся до одной четвертой скорости света…

Я сделал паузу, уставившись на алотара. Вроде заинтересовался.

— Но это все после урегулирования конфликта с Алотаром, и когда более менее разгребем все житейские проблемы. Поработаешь, в общем, посмотрим на тебя. И в том числе, как ты сработаешься с представителями других рас. И, конечно же, после расследования степени твоей вины в преступлениях над коренным населением Гингбара.

— А почему собственно Чужие поделились конструкцией и некоторыми частями для этого истребителя? Как ты думаешь?

— Нам сначала тоже это показалось удивительным. Но потом… Я думаю, они пытались этим подвести нас к каким-то более решительным действиям. Я не знаю, правильно ли поступили военные, взбунтовавшись, но одно точно, без этих машин на стапелях офицеры что-то предпринимать против руководства на Алотаре и не решились бы.

«Вот и мне такие мысли стали приходить!» — подумал я про себя.

Мы вернулись в ангар, где работы по очистке палубы подходили к завершению. Там меня уже дожидался капитан крейсера «Авроры», вместе со своим машинистом. Имя для корабля красивое, и к тому же у него революционная легенда имеется. Судя по открытым кобурам табельное оружие у офицеров было заблаговременно изъято.

Вспомнил еще и о других летчиках, испытателях истребителей, кои в бою тоже не учувствовали. Послал Ругата с бойцами собрать оружие.

Капитан держался как-то отстранённо, что ему не мешало фиксировать произошедшие изменения в ангаре, суетящийся народ и разгромленную технику.

Его помощник волновался, и все косился на своего командира.

— Будешь служить новому правительству, и готовить экипаж? — спросил я его прямо.

Серокожий медленно перевел свой взгляд на меня….

— Как мне все это надоело! — с этими словами он вдруг подобрался, и хотел было уже прыгнуть, и по всей вероятной возможности съездить мне по физиономии.

Но случилось неожиданное: его помощник обхватил его и с возгласом — «Командир!», повалил на пол.

Они какое то время барахтались, пока мои бойцы их не растащили, походя немного поколотив. Дорвались короче, но сильно вроде не усердствовали.

— Разрешите обратиться? — спросили на алотарском с интонациями на манер военнослужащих.

Я и не заметил, как к нам приблизился Каштела.

— Ну, давай, обращайся!

— Палуба очищена и готова к посадке! — и, не сбавляя тон, в том же духе рапорта, продолжил, — Хочу поручиться за капитана корабля Марука.

— Почему! И сразу все говори, на вопросы-ответы времени нет совсем! — предупредил я его.

— Служил под его началом. Разжалован бывшим командованием, переведен на должность крановщика. Под новое, теперь уже тоже бывшее руководство идти не захотел, оставался крановщиком. Без помощи Марука, возможно стал бы таким же, как и ты, только без сохранения самосознания!

— А с этого момента подробней!

— Пилоты и большая часть экипажа корабля готовятся из завезенных с Алотара приговоренных к смерти заключенных. На Оранжерее построена линия производства киборгов нового образца. Таких, как ты! Генералы не хотели рисковать, и полагаться на пилотов с собственным мнением. Ведь придется стрелять в своих граждан! И киборги из инопланетного материала тоже не подходили по многим причинам.

Причины в принципе понятны — инопланетян вообще показывать не надо. На первых порах установления контроля над планетой, во всяком случае. Что бы у населения не закралось подозрение на вторжение извне.

Ну почему взял да застрелил главного научного деятеля из лаборатории по микроэлектроники? Нет бы, расспросить как надо, а потом уже и в утиль его! Ну не дебил ли я неисправимый после этого?!

Третак лежал и опустошенно, бессмысленно глядел в потолок. Он уже прошел стадии, сначала непонимания происходящего вокруг него и потом, почти неконтролируемого бешенства. И вся его неуемная энергия ушла на то, что бы ни поддаться, выдержать и выполнить просьбу Мартината — жить! Сотник ни когда, ни кого, ни о чем не просил…. Все всегда и так знали что надо делать. А если не знали, то поступал приказ. А сейчас! И как он вообще будет жить без ноги? Как??? Что он будет делать? Быть обузой братьям? Он бы еще понял и возможно даже принял такую просьбу, будь они дома. Там бы он смирился и может даже какое ремесло изучил и худо-бедно прокормил бы себя. Но здесь, на чердаке у богов…. Что он будет тут делать? И всегда ощущать жалостливые взгляды побратимов, своим существованием напоминать им о чувстве страха оказаться увечным, неполноценным.

Лиром перестал обращать внимание на постоянную опеку серокожих докторов. Пускай посматривают. Он понимал, что делают они это по настоянию Ругата. Тот сам ему об этом и сказал. И почему побратимы перестали его понимать. Почему они так холодно относятся к его душевным болям. Зачем ему жить?

Он снова и снова задавал себе эти вопросы, уже давно перестав замечать их значения — остался лишь набор каких-то слов, да вопросительный знак.

В палату зашел Брюс Ли, задержался в дверях и потом своей ломаной походкой вплотную подошел к лежанке лирома и там замер, не мигая своим одним глазом, уставился в Третака.

К нему часто приходили побратимы и рассказывали о событиях, происходящих на станции — в их новом пристанище. Он понимал, что делают они это только для того, что бы отвлечь его от правильного пути настоящего избранного. Зачем? Они даже показывали ему картинки, на так называемом планшете, где этот громила-чудовище Брюс Ли выполнял свои обязанности. Третак уже знал, что киборг стал «наказующей дланью» их нового побратима и командира.

Лиром даже подпустил к себе мысль, предположение, желание, что киборг пришел освободить его от обещания Мартинату не делать крамгарду, и сейчас он перенесется к свету Апрома. В порыве ожидания он прошептал священные слова благодарности за жизнь.

Но киборг, вдруг затрясся, потом выдал какое-то мычание и вдруг резко опрокинул лежанку с лиромом. Когда Третак побарахтавшись на полу и пересилив боль в перевязанной культе стремящейся вырваться стоном, сумел посмотреть на Брюс Ли — увидел его стоящим там же, уже не трясясь, вполне спокойно, и по его левой щеке текла крупная слеза.