Александр Пономарёв - Проект Вервольф

Я снова кивнул, старательно изображая из себя патриота. Оберфюрер верил в то, что говорил, а я и не собирался его переубеждать. До победного мая было ещё далеко, вести сейчас пораженческие речи — означало подписать себе приговор. Да и не входило в мои планы просвещать нацистов. Мне бы понять, как я здесь оказался, и найти дорогу домой, а не лектором из общества «Знание» работать.

К тому же мне не давал покоя вопрос: зачем эсэсовец вытащил меня из дома. Я так его об этом и спросил, на что получил ошеломляющий ответ:

— Фюрер ждёт вас у себя в Бергхофе. У него возникли вопросы, касательно вашей научной деятельности. Мне поручили доставить вас туда.

— Когда поедем?

Шпеер встал, негромко скрежетнув стулом о кафельный пол, поддёрнул рукав указательным пальцем, посмотрел на часы.

— Сейчас.

— Но позвольте! Мне надо подготовиться, взять документы! — воскликнул я, чувствуя, как заколотилось сердце. К такому быстрому развитию событий я был явно не готов.

— Хочу дать вам совет, Отто, — Шпеер растянул губы в холодной ухмылке, — не стоит испытывать терпение фюрера. Он легко может сменить милость на гнев и тогда… — немец снова оголил зубы, и я заметил, какие у него острые, чуть выдающиеся вперёд и более длинные клыки.

— Хорошо, Макс, — я тоже встал из-за стола и посмотрел немцу в глаза. Сердце хоть ещё и отбивало чечётку, где-то внутри организма уже зарождалось глубокое спокойствие. Раз я не могу избежать этой встречи, незачем понапрасну тратить нервную энергию. — Мы поедем или полетим?

— Любопытство ещё никого не доводило до добра, — резко ответил он и чуть заметно дёрнул правой щекой.

«Контуженый или неврастеник, или и то и другое», — подумал я и полез за бумажником, вынул банкноту в десять рейхсмарок, положил на стол и по взгляду Шпеера понял, что не продешевил.

Мы оделись и вышли на улицу. Пока сидели в кафе, ветер стих, облака растворились в мазуте неба, алмазная пыль звёзд вкупе с бельмом луны посеребрили крыши и фонарные столбы.

Ожидание затянулось. Острые коготки мороза царапали щёки, щипали уши и нос. Ноги мёрзли в холодных сапогах. Я несколько раз поджал пальцы, словно пытался поскрести ногтями ледяные стельки. Не помогло. Тогда я сделал «уральскую стойку» — незаметно напряг мышцы тела. Кровь быстрее побежала по сосудам, стало теплее. Жаль, но с лицом этот фокус я проделать не мог. Представляю, как бы это смотрелось со стороны: стоит на крыльце штандартенфюрер и рожи корчит.

Поёжившись, я хотел поднять воротник, чтобы хоть как-то защитить уши от мороза, но передумал. Боковым зрением я следил за Максом, тот даже вида не подал, что ему зябко и я решил не рисковать. Вдруг этот пустяк даст Шпееру шанс заподозрить неладное. Я уже не сомневался: этот тип питал к Валленштайну далеко не дружеские чувства. Разбираться в причинах неприязни мне было некогда, достаточно и самого факта, чтобы держать ухо востро.

Прошло ещё несколько минут. По моим ощущениям, мы торчали на улице уже четверть часа. Я только хотел спросить, где обещанный транспорт, как со стороны Ратхаусштрассе раздался нарастающий звук моторов, и из тёмной щербины между домов показался автомобиль в окружении двух мотоциклов с колясками.

Кортеж двигался с выключенными фарами. Каски мотоциклистов и пулеметчиков отливали лунным серебром, как и длинный капот с плавными обводами крыльев и выпуклой крышей автомобиля, на которой крепились какие-то цилиндры.

Процессия двигалась в объезд по Александерплац с соблюдением правил дорожного движения. Я бы на их месте рванул наискосок через всю площадь. А что? Препятствий никаких, можно и срезать. Но… немцы они и в Африке немцы: раз положено ехать по кольцу, так они и поедут.

Тарахтя двигателями, машина и мотоциклы подрулили к «Тевтонскому рыцарю». Над вытянутой в длину радиаторной решёткой блеснула отражённым светом трёхлучевая звезда. Я вздрогнул, узнав в «мерседесе» знаменитый «фюрерваген» — личный автомобиль Гитлера. Я видел его фотки в Интернете ещё в той — довоенной — жизни, когда случайно наткнулся на сайт с историческими автомобилями.

Но больше всего меня поразили те самые цилиндры на крыше. Опутанные толстыми проводами они разместились по обеим сторонам от огромного ИК-фонаря. Похоже, это был прибор ночного виденья.

Над пулемётами мотоциклетных колясок торчали прицелы чудовищного размера и фонари диаметром с тарелку. Видимо, для того, чтобы пулемётчики могли стрелять в темноте. Лица мотоциклистов наполовину скрывали маски, похожие на гибрид бинокля с перископом, а инфракрасные прожекторы крепились в развилке руля над фарой.

— Отто, ты что застыл? — Шпеер легко толкнул меня в плечо. — Давай, садись быстрее.

Я последовал совету, сел в тёплый салон, следом за мной в машину забрался оберфюрер, хлопнув дверью.

В сумраке автомобиля шестью светло-желтыми полумесяцами светились шкалы на панели приборов. Теплились лампочки по краям цилиндров ноктовизора, чернели витки проводов, делая шофёра похожим на киборга.

«Мерседес» зарычал, под колёсами скрипнул снег, и мы покатили по ночному Берлину. Я представил, как водитель ориентируется в зеленоватых сумерках, проезжая мимо светлых домов и скелетов тёмных деревьев. Класс! Вот бы мне за рулём посидеть, всегда мечтал покататься на машине, глядя на дорогу через окуляры ПНВ.

Я еле удержался от печального вздоха, глянул в окно, за которым проносились чёрные силуэты городских зданий. Вскоре мне надоело пялиться в темноту, я сел прямо, откинулся на спинку сиденья и, под ровный рокот мотора, стал вспоминать всё, что узнал из тетрадей Валленштайна.

Итак, барон вернулся в тридцать восьмом из Тибета с таинственным обломком. Подробнее ознакомившись с находкой, он пришёл к выводу, что это осколок какого-то древнего артефакта, неизвестно как попавшего на Землю. Может, он прилетел из космоса миллионы лет назад, а может, проник сюда из иного измерения.

Полученная из этой штуки вакцина творила с живыми организмами чудеса, делала то, что мировая наука не смогла достичь и за десятилетия прогресса. Она давала человеку больше сил, многократно повышала устойчивость к огнестрельным ранениям, ускоряла регенерацию повреждённых тканей.

Побочным действием явилось радикальное изменение внешнего вида подопытных, поэтому и название у проекта «Вервольф», то есть оборотень. Наверное, люди и в самом деле принимали звериный облик, иначе как объяснить следы от когтей на полу лаборатории, крупнокалиберный пулемёт, клетки с бронестеклом и толстыми прутьями. Просто так принимать такие меры безопасности никто не будет.

Гитлер узнал об экспериментах барона и поручил ему создать универсальных солдат — так называемых убер-зольдатен — способных склонить чашу весов в глобальной войне на сторону Германии. То, что они выглядели не как люди, его не пугало, наоборот, в этом он видел сакральный смысл. Дескать, нелюди зачищают Землю от унтерменшев, освобождая жизненное пространство для избранных.