Алексей Штейн - Ландскнехт. Часть вторая

После побудки — организованное умывание в ручье за полкилометра от лагеря — пробежка — в виде зарядки, а обратно — и с общественно — полезной нагрузкой в виде двадцатилитрового кожаного бурдюка — фляги воды на двоих. Водоснабжение лагеря. Значит. Ну, оно понятно, лошади оставлены у самого ручья, но людей там тоже не мало — как кто‑то из наших заметил 'усиленная сотня'. То есть по здешним меркам это и до пары сотен дойти может.

Короткий, прямо‑таки просилось слово — энергичный завтрак, из сухпайков и кружки какой‑то бурды, кофе — не кофе, но очень бодрящий напиток получился. Чем‑то отдаленно напомнил легендарный 'кофейный напиток Бодрость'. Или 'Здоровье' — не помню уж как назывался, из детства что‑то. Из интернатской столовки. После дали отдохнуть немного, выдали каждому по двадцать пять патронов, пять в винтовку и двадцать — в карманы.

А потом построились мы, и Кане, усмехаясь, поставил боевую задачу. Провести разведку боем позиций противника. Я, собственно, почему‑то ничего другого уже с самого начала суеты и не ожидал. Ясно же, что даже усиленной сотней штурмовать укрепрайон глупо. Там, на перевале — орудийные и стрелковые позиции, может, и пулеметные гнезда есть, возможно — мины и фугасы. И — занявший позиции, уверенный в себе, прикрытый толщей камня и бронещитками гарнизон. И, наверняка — подкрепления уже на подходе. Может, те самые штурмовики, о которых я уже не раз слышал. Наверняка — мощная артиллерия — может и полпудовые пушки, а может и полуторапудовые гаубицы. Но, барон спешит. Пока перевал явно занят лишь гарнизоном. И подкрепления к ним не только не пришли — они еще и не выходили. До них, возможно, только доскакали гонцы. И если выбить гарнизон до подхода основных сил врага — то уже врагу придется штурмовать перевал. А для этого — надо еще до подхода основных сил провести разведку. Чтобы не тратить время потом.

Так что — все вполне правильно.

Вот только нам от этого не легче. Но, приказы и простыми солдатами не обсуждаются. А штрафниками и подавно. Заняли мы места вдоль бруствера, пока ждем команды, я присматриваюсь. Ага. Вот там — уже на подходе — какие‑то кучки камней, а дальше колья и на них колючка. Интересно — мины есть? Вообще‑то тут они редкость, в смысле — чтобы вот так, ставить минные поля, 'на всякий случай'. Дорого больно. Обычно ставят на кого‑то конкретно, диверсия типа, ну или прикрыть что‑то. Или фугас, под мостом, у дороги и так далее. И здесь, наверняка, у дороги что‑то такое есть. Точнее даже — было. Вон, напротив того места где основная группа убитых лежит, человек шесть — темная дыра — воронка в склоне. Наверняка камнеметный фугас был — кое в чем не хуже МОНки работает. То‑то их всех там и положило, остальные трое убитых ближе сюда порознь лежат — видно уцелели, и их вдогон били. Головной дозор видно был. Погорячились чего‑то погранцы. Неопытные что ли? Ну да это на руку. Смотрю еще — у убитых, что поближе тут — оружия вроде при них нету, и с лошадей седла по — сняты. Дальних‑то не видать, как там. Обернулся — чуть поодаль присел драгун, они нам место дали, а сами присели позади чуть. Решился, спрашиваю:

— Товарищ, скажи — а что, оружие у павших — кто забрал?

— Да разведка ночами ползала — отвечает он не чинясь. Слышал я, что у барона в армии эдак, запросто. И если что не так — тоже запросто, конечно. Раз — и все. Но, все же, хорошо когда без лишних чинов и глупостей все

— А чего еще разведка говорила, не знаешь ли? Нам‑то — туда идти — машу рукой в сторону склона — Сам понимаешь, лучше бы знать… все с нас пользы больше будет.

— С вас и так польза будет — усмехается — По вас пушки бить начнут, и картечница. А наши их отметят. А то и стрельнут.

— Ну, спасибо, разъяснил — отворачиваюсь. Оно и так конечно понятно, но все же у простоты в общении есть и оборотная сторона. Хотя это может и лучше, чем если бы отправляли на убой под красивые слова и обещания.

— Да ты не боись — снова усмехается драгун — Ничо. Не страшно. Они там косорукие, в укрепленьях‑то. По нашим разведчикам, уже сколько били, даром что поле ровное, трава едва по сапог, и то не у дороги если, там и того ниже, и луна эти ночи была. Ан пару всего и поранили, и то не сильно. Не боись. Я те так скажу — вы еще до проволоки не дойдете. Как вас свистком взад повернут. Кто жив останется, конечно.

— Ладно, ты скажи — что еще разведка говорила? Взрывное чего есть там?

У дороги — наверняка есть, туда и не суйтесь, да только вас туда и не погонят.

— А стреляют сколько? Ну, пушек и стрелков?

— А вот это вы и узнаете — смеется весело драгун — А то на что вы нам тут? Так пока — пушек две, картечница одна. Картечницу засекли, а пушки один раз только били. Вот вы их и разговорите.

Веселая перспектива, да только прав он полностью. Словно подтверждая его слова, Варс прошел за спинами, доводя до всех — по свистку — в атаку с криком, по двойному — во всю прыть назад. К дороге не лезть, если свистка нет — залечь у кольев, и окапываться. Чем окапываться, если лопаток у нас нет? Ну, кого такие мелочи волновали бы…

И вот, еще после минут двадцати, когда солнце уже совсем стало припекать, одновременно засвечивая прицел стрелкам в укреплениях, внезапно раздался пронзительный свисток. Ну, что делать… пора. Вместе со всеми не особенно и грациозно перелезаю через бруствер, и мы все, реденькой цепью с протяжным криком бежим вверх по пологому склону.

… Пока мы приходим в себя и отпиваемся водой из ведер, что притащили нам кавалеристы, медики разворачивают свою мясную лавку. Удачно за мясцом сходили, как замечает толстяк Брол из второго взвода. Шестеро наповал, там и оставили, благо не было никаких указаний, еще восемь притащили кое‑как на себе. Двоих как оказалось — зря, померли сразу, только кровищей тащивших испачкали. Вон сейчас топчутся — как застирать‑то? Сымать комбез, и в портках щеголять? Впрочем, я бы тоже потащил. Раненного‑то. И даже труп потащил бы. Жаль, рядом не оказалось. Потому как чужая тушка на спине — какая — никакая, а очень даже неплохая защита от шрапнели, ага. Так что может те двое что тут уже подохли — не просто так. Ну да, кого какое дело. Еще пять человек легко зацепило, уже перевязали и они опять в строю — такие раны поводом для лазарета не считаются.

Мимо пронесли на плащ — палатке нашего бывшего начштаба, взводного два. Да, пожалуй, хоть никакого такого особо хорошего отношения и нету к нему — но все же — уважение есть. Не зассал, пошел со всеми. И вот — крупнокалиберная в таз, разворотило кости. Из пулемета прилетело. Впрочем, удачно. Врач, осмотрев, буркнул — что жить, скорее всего, будет, разве что на лошадь не скоро сядет. Я в этих не понимаю делах, но врачи тут опытные. Сказали. Что будет жить — значит, почти наверняка будет. А уж если говорят, что помрет — то и лечить не станут. Проводили орущего и ругающегося взводного взглядами — да, повезло. Серьезно. Как говорят 'Солдат спит, служба идет' А штрафник — в госпитале лежит — служба идет. И командир штрафников так же, если назначен за вину какую, на срок. А наш энша — отбегался. Месяц он точно пролежит. И дальше — он боевой раненный офицер. А такому в баронском войске многие дорожки открыты, если не трус и не дурак. А этот — сволочь, но не дурак. И не трус, как выяснилось. Везучий, к тому же, сучье семя…