Олег Верещагин - Возрождение

– Вот и отлично, – кивнул Лесь. – А то некоторых пинками не загонишь… Ну-ка, давай разбери кровать и застели снова. Я покажу, как…

Процедуру пришлось повторить несколько раз, пока Лесь не остался доволен результатом. Только после этого он сообщил Славке программу – уже на ходу, в длинном коридоре:

– Сегодня до полудня я буду с тобой. Можешь спрашивать, о чем хочешь, а я буду пока тебе показывать здесь все. Смотри внимательно, запоминай и не стесняйся спрашивать. Что угодно, даже если тебе самому кажется, что вопрос глупый.

Нет, Лесь определенно понравился Славке. Поэтому он сразу осмелился спросить:

– А почему нас называют «букашками»? Кто такие «букашки»?

– Не кто, а что такое «букашки», – поправил парень. – Заготовки для кадетов. Из каждой «букашки» может получиться кадет. А если заготовка испорчена, то ее просто выбрасывают.

– Разве люди могут быть заготовками? – хмуро спросил Славка. Услышанное ему не очень понравилось.

– И заготовками, и дровами, и крепостной стеной, и отмосткой для дороги, – обстоятельно пояснил Лесь. – И вообще ничем. Как обезлички.

– А кто такие… эти обезлички? – Славка поспевал сбоку от кадета.

– Обезлички? Рабы поселка. Те, кому нельзя никакой самостоятельной работы поручить почему-то.

– Рабы-ы?! – Славка даже споткнулся.

– Не трясись, – усмехнулся кадет. – Просто никто не стал выдумывать нового названия. А на самом деле их там, конечно, не бьют, не продают, голодом не морят – просто они ничего не решают сами и никакого права голоса ни в чем не имеют. Ну и если человек там хорошо работает, старается научиться всему, ответственно к делу относится – то он из обезлички становится просто обычным гражданином. Да почти у всех так и получается. Это вроде курсов исправления мозгов.

– А шрамы у тебя откуда? – Вопрос был задан от души, и Славка сразу же пожалел об этом. Но Лесь не удивился.

– От глупости. – Он неприятно усмехнулся. – Граната разорвалась, когда я высунулся посмотреть. Хорошо, что не убило.

– А я думал, у вас шрамами гордятся… – ляпнул Славка.

Лесь засмеялся уже по-настоящему, но необидно:

– По-разному. Я не горжусь, например. Но они полезные. Я, как в зеркало посмотрю, сразу вспоминаю, что дураком быть нельзя. Никогда. Это наказуемо самой жизнью. Раньше покатило бы, сейчас – не-а. Ты, кстати, ел?

Только теперь Славка ощутил, что от голода у него ноет в желудке. При одной мысли о еде – любой! – рот наполнился слюной, и он шумно сглотнул. Кадету этого оказалось достаточно.

– То есть ты, видимо, и вчера весь день проголодал, и сегодня не завтракал, – подвел итог Лесь. – Ну, это зря. Мог бы просто сказать, что не ел. Ладно, чего теперь чирканные спички зажигать… Пошли. Я тоже не позавтракал пока.

Они поднялись по узкой длинной лестнице в коротенький коридорчик, разминулись (Лесь бесцеремонно отшвырнул Славку к стене и прижал рукой) с двумя людьми, больше напоминавшими боевые машины, даже лица закрыты масками, обшитыми кольчугой, – и оказались за высокой белой дверью с надписью: «СТОЛОВАЯ № 2».

– А сколько их всего? – Славка не уточнил, что имеет в виду, но Лесь догадался:

– Тут две. И в поселке пять. Иди на раздачу, вон к тому окну, там все знают. А я столик займу.

Столовая была большой, но пустой и довольно холодной. Только за столом в дальнем углу двое мужчин ели и одновременно тихо обсуждали какой-то листок, лежащий на столе между ними. На мальчишек они и глаз не подняли. Славка не без робости сунулся в окошко с подносом. Поднос и металлические рельсы ему хорошо знакомы – в лицее столовская раздача была устроена точно так же, только там ученики сами брали из стеклянных горок все, что хотели. А здесь две руки, обладателя которых Славка попытался, но не смог рассмотреть, быстро заставили поднос всякой всячиной и захлопнули окошко. Славка поднял довольно тяжелый груз и, осторожно ступая, поволок его к столу, за которым устроился Лесь. Вид у того опять был крайне сонный, и Славка задумался: он правда не выспался или, ну, просто характер такой? Но как он тогда воюет-то?

Завтрак был сервирован на алюминии. Алюминиевая миска, алюминиевая ложка, алюминиевая кружка. Славка в жизни не видел такой посуды, только в кино. Но и миска, и кружка были – что главное! – большими. В миске оказалась солидная порция крутой гречневой каши с подливкой из томатной пасты, сушеных овощей (вроде бы лука и морковки) и тушенки (правда, тушенки было мало, всего два не очень больших кусочка). А в кружке – чай с непривычным, но приятным травяным запахом. Рядом с кружкой лежал маленький, неожиданно яркий тюбик с надписью «джем».

А на тарелке – стеклянной, коричневатой – Славка увидел настоящий хлеб. Свежий. Славка не ел его уже… а ведь уже можно сказать «годы»! Рядом с хлебом лежала большая белая глянцевая таблетка, и Славка вопросительно поднял глаза на Леся. Тот поморщился:

– Поливитамин. Съешь обязательно, она никакая. Не противная и не сладкая. У нас с зеленью плохо, живую зелень только малышам дают, до десяти лет. И только каждый третий четный день – всем. Да сам увидишь.

– Свежая зелень? – удивился Славка, берясь за ложку.

– Конечно. Лук, чеснок, огурцы, морковь, капуста, помидоры… у нас все растет, даже фрукты, только мало пока. Тоже увидишь, мы в теплицах не работаем, но бываем часто.

– А разве вы не привозите продукты из городов?

– Привозим. Но, во-первых, склады не сразу найдешь. А во-вторых, там больше половины еды – отрава. Официально запрещено такое есть. Шоколад, например, почти весь травленый. Лапшу разную тоже нельзя и прочее разное многое… Кстати, учти на будущее: как правило, «букашки» едят у себя в общежитии, дежурные отсюда таскают туда, а обратно – посуду. И моют ее.

– А кадеты?

Лесь вдруг явно смутился и буркнул:

– Тоже. Столовая хоть и большая и не одна, но народу тоже немало, это сейчас тут пусто, потому что не время… Вот мы и едим не здесь, чтобы не путаться под ногами. Эй, не ухмыляйся! – но в голосе Леся не было настоящей сердитости, и Славка почувствовал, что этот кадет ему все больше и больше нравится. Он понизил голос и спросил, берясь за ложку:

– А те двое дядек… они витязи? – Что витязи тут главные, он уже уяснил.

– Нет. – Лесь покачал головой, тоже нацелившись на кашу. – Чистые спецы.

– Это значит… – Славка помедлил, ему очень хотелось есть, каша пахла просто одуряюще, но любопытство жгло, да и было вполне практическим, – ну… они не такие главные, как витязи?

– Поедим – и я тебе все объясню, – отрезал Лесь. – Вздумаешь еще хоть раз за едой рот разинуть – схлопочешь в лоб, – и погрузил ложку в кашу…

Базовый комплекс зданий бывшей воинской части оказался большим. И очень людным… или, может, Славке так показалось, потому что он отвык от хоть какого-то числа людей. Лесю же, видимо, это было привычно, потому что он на ходу рассказывал мальчишке об устройстве общества вокруг: