Игорь Вереснев - Младшие братья

— Заберите фрукты! Мне не нравится, как они пахнут.

«Младший» помедлил, разглядывая корзину. Максим уже почти смирился, что ничего из его просьбы не выйдет. Но тут вниз упала верёвка, и лупоглаз соскользнул по ней. Есть! Ровно шесть минут.

«Младший» понимал, что от него требовалось, хоть и не разговаривал. Он проворно подскочил к корзине, схватил её… Где же Шур?

— Подожди! — Максим остановил направившегося к верёвке лупоглаза. — Кое-что я оставлю. Дай сюда корзину! (Семь минут. Где Шур?!)

Он неторопливо выбрал парочку «кочерыжек», яблоко-дыню… Восемь минут!

Над головой зашуршало, тихо шмякнулось. Лупоглаз заинтересованно посмотрел на потолок, перевёл взгляд на распахнутый люк. И в ту же секунду в отверстии показалась голова сфинкса. И рука, сжимающая станнер. Коротко треснул разряд, «младший сын» осел на пол.

— Готов? — уточнил сфинкс. И едва Максим кивнул, из отверстия бесчувственным мешком свалился и второй караульный. — Прими!

Максим рот открыл от изумления, когда Шур спустил ему ранец-гравилёт. Второй был у сфинкса на спине.

— Где ты взял?!

— Потом всё расскажу. Сейчас необходимо спешить, — Шур спрыгнул на пол. — Улетаем немедленно.

— Огница… — Максим кивнул на неподвижно лежащую девушку.

Сфинкс быстро подошёл к ней, пощупал пульс, оттянул веко, рассматривая зрачок.

— Яд блокировал синапсы двигательных нейронов. Для жизни опасности нет, но некоторое время она останется парализованной. — Он посмотрел на вытянувшееся лицо юноши. — Она всё равно не смогла бы управлять гравилётом. Ты её понесёшь.

Пока он отвязывал висящую в люке верёвку, Максим высыпал содержимое корзины в принесённые сумки. Подумал немного, сунул в одну из них и платье. Мало ли, вдруг девушке понадобится?

Надеть ранец было делом не сложным, хоть по конструкции он и отличались от виденных в Задвери — тяжёлый, гад! Провозиться с девушкой пришлось куда дольше. А когда Шур привязал её, наконец, Максим даже выпрямиться не смог. Так, стоя на четвереньках, и стартовал. Чертовски неудобная поза для полёта, особенно когда вокруг стены и потолок. Ясное дело, об потолок он головой приложился. И лучше бы своей, но досталось голове девушки. И ещё раз досталось, когда Максим протискивался в люк. Хорошо, что она пока была неподвижной и бессловесной. А после… эх, семь бед, один ответ!

Хижина стояла на развилке ветвей, это Максим правильно предположил. И находилась так высоко, что землю было не разглядеть сквозь густую листву. Над головой тоже листвы хватало. Зато ни одного лупоглаза видно не было — молодцы ребята, сдержали обещание не мешать.

Друзья поспешно выбрались из кроны дерева, поднялись повыше, так, чтобы иголка из духовой трубки не долетела.

— Лети по карте! — скомандовал Шур. — Я заберу Гундарина и догоню!

Максим закивал. И засмеялся, не в силах удерживать переполнявшую его радость. Ему и впрямь было хорошо. Очень хорошо! «Заботливые» Коолайнель остались с носом, он выбрался из их ловушки и вытащил Огницу. Вдобавок за плечами у него гравилёт, а значит, этот мир, такой гостеприимный и красивый на первый взгляд, но как и прочие, приготовивший для путешественников свои опасности, они минуют за считанные часы. И никто им больше не помешает. Никому не устоять против техники криссов!..

Разве что самим криссам.

Летели они прямо на юг, навстречу яркому солнцу. Внизу проносились полноводные реки и сверкающие кляксы озёр, луга с торчащими тут и там зубьями скал, рощи, вроде бы маленькие с высоты, но в действительности тянущиеся на десятки километров. Мир был неизменно прекрасен, куда ни глянь, до самого горизонта. Нет, куда дальше, чем до горизонта! Потому что горизонта у этого мира не было. Он был бесконечным и плоским.

А затем идиллия кончилась. Потому что кончилось действие яда.

— Гад! Мерзавец! А ну опусти меня на землю, немедленно! И развяжи!

— Послушай, я тебе всё объясню…

Какой там! Огница не желала слушать объяснения. Она хотела одного — выплеснуть всю злость, что накопилась. Злость на виновника своей беспомощности.

— Ты сговорился с этими тварями, да? Ты хотел меня…

Если бы она могла, она бы кинулась драться. Но руки её были связаны на животе у Максима, ноги прикручены к его ногам. Ни лягнуть как следует, ни ущипнуть. Она свободна была только ругаться, придумывать самые изощрённые эпитеты. Пониматель услужливо переводил, ничуть не утруждая себя цензурой. И Максиму, половину этих слов произносить вслух не решавшемуся, оставалось пунцоветь от смущения.

Слов для Огницы оказалось недостаточно. Исчерпав запас красноречия, она вдруг впилась зубами в ухо, в уцелевшую мочку. Максим завопил от боли и неожиданности. И тут же потерял управление гравилётом, камнем провалился на добрых два десятка метров.

— Прекрати! Мы упадём, разобьёмся! — завопил.

— И пусть! И поделом тебе!

Однако кусаться девчонка перестала, снова перешла на вербальное избиение. Но и ругаться, когда ты летишь, связанная по рукам и ногам, — занятие не из простых. К тому времени, когда Шур распорядился сделать привал, она уже достаточно выдохлась. И когда её поставили на землю, развязали, сил даже на пощёчину не нашлось. Лишь буркнула:

— Гад… Не подходи ко мне больше!

Привал Шур устроил на берегу речки, прорезающей бескрайний, идеально ровный луг. Трава, едва поднимающаяся до колен, не позволяла подкрасться незаметно, а до ближайшей рощи было километров двадцать. Правда, жариться под лучами яркого солнца — удовольствие сомнительное. Но всяко лучше, чем отдыхать в тенёчке — на мягком тюфяке в клетке у лупоглазов.

Гуня первым делом озаботился накрыть «стол» — копчёного мяса и фруктов у них теперь было в достатке. А Шур рассказал, что случилось за то время, пока Максим сидел в клетке. Собственно, рассказ получился недолгим. Сфинкс потребовал, чтобы лупоглазы проводили их с Гуней до двери за водопадом. О, как коротышка не хотел идти в тёмный мир! Он так и сидел рядом со спиралью, пока Шур рыскал по лабиринту в поисках чего-нибудь подходящего. Хорошо, что гравилёты довольно быстро подвернулись.

— Затем мы возвратились в мир Коолайнель. Я определил по маяку, где вас держат, прилетел и подстрелил караульных, — закончил рассказ сфинкс. — Кстати, станнер мне вернули, когда выпроваживали из своего мира. Я думаю, они не знают, как им пользоваться.

— Не знают? — удивился Максим. — Но разве у них нет понимателей?

— Хватит болтать, ешьте быстрее, — прикрикнул на них Гуня. Подвинул кусок мяса Огнице: — И ты, рыжая, ешь.

— Может я и рыжая, а ты вообще лысый! — огрызнулась на него девушка. И застыла с открытым ртом и вытаращенными глазами.