Антон Томсинов - Одинокие в толпе

А брат Роберто остался смотреть на пытку Генриетты, на страдания невинной девушки.

Я снова ужинал с Корвином. Он был возбуждён.

– Что с тобой? – спросил я его. – Ты вертишься, будто на углях.

– Договорился с бургомистром Альбрехта! Я спасаю город от крыс, а они дают мне столько золота, сколько смогу унести!

Я рассмеялся:

– Ты собрался извести всех крыс?

– Увидишь! – ответил Корвин, хитро улыбаясь.

Он открыл футляр и пробежался пальцами по флейте...

Ближе к ночи я вернулся в келью и переоделся в одежду конного пистольера. Высокие сапоги с узким голенищем, широкий кожаный пояс, пара пистолетов, рапира...

На перевязи закрепил также мешочки с пулями и порохом. Поверх накинул плащ инквизитора и надел широкополую шляпу. Мне предстояла опасная прогулка.

Я медленно шёл по городу в ночной тишине. Часы на главной ратуше как раз пробили четверть первого. В глухом переулке я быстро снял плащ и шляпу, спрятав их в специально приготовленный мешок. Дальше двигался под видом подгулявшего дворянского сынка.

Вокруг раскинулся город, храпя во сне, открыв рот чёрному потолку неба. Город иногда ворочался с боку на бок, посапывал. Он ведь совсем живой, старый город Альбрехт, в котором обитают не менее миллиона особей человеческого рола, примерно сто тысяч котов, двести тысяч собак, а также неисчислимое множество крыс, блох, мух и прочих тараканов.

Все добропорядочные горожане сейчас спят рядом со своими пухлыми жёнами, задыхаясь спёртым воздухом комнат. Толстые бюргеры думают, что они в безопасности в своих домах.

Но есть в городе и другие обитатели. Они таятся от ночных патрулей, они не показываются инквизиторам, но гостеприимно распахивают объятья всем остальным...

Чёрная тень бесшумно отделилась от стены второго этажа и налетела на меня, огромным плащом заслонив блестевшую в лунном свете мостовую. Выработанные за годы инквизиторства рефлексы швырнули меня в сторону, и вампир потерял на миг равновесие, приземлившись на колено. Этого мне хватило, чтобы достать тяжёлую рапиру и дагу. Вампир оскалился, потом рванулся вперёд так быстро, что будь на моём месте обычный дворянин, валяться бы ему с разорванным горлом.

Я же крутнулся волчком в сторону и достал вампира дагой. Далее всё было, как обычно: резкое движение рукой, разворот кругом, правую ногу отставить назад, секундная задержка и – молниеносный удар рапирой, аккуратно вонзившейся в лоб вампира над переносицей.

Мокрый хруст костей, не прозвучавший крик, тело обмякает и падает на мостовую.

Опираюсь рукой о стену, пережидая, пока спадет напряжение и успокоится сердце.

Бой чаше всего бывает именно таким – быстрым и некрасивым. Блеск клинков и сверкающие доспехи – лишь в песнях менестрелей. На самом деле бой – это грязь и кровь.

Вампир попался слабенький – мелкая сошка, не из высших...

Я отёр оружие и спрятал его в ножны.

Надо пройти ещё два квартала.

Наконец, особняк леди Амалии. В окнах не увидеть света – они занавешены плотными шторами. А вот на калитке есть, оказывается, удобные для ног резные выступы.

В главную дверь я входить не стал – решил зайти со стороны кухни: там всегда есть кто-нибудь из прислуги. На мой осторожный стук дверь открыл здоровенный детина в белом фартуке, заляпанном кровью.

– Мне необходимо срочно увидеть леди Амалию, – сказал я. – Неотложное дело.

Детина задумчиво оглядел меня с головы до ног. «Прикидывает, вынесет такого с одного удара или с двух...» – подумалось мне.

– А вы кто? – спросил наконец детина, давая мне возможность оценить его незаурядные умственные способности.

Умственные способности человека, который залает такие вопросы и так говорит, явно не могут быть обычными, просто скудными – они обязаны быть исключительно, незаурядно ничтожными.

– Это тебя не касается, – ответил я нагло. – Пошевеливайся, деревенщина, бистро, бистро!

Детина молча повернулся и медленно повёл меня вглубь дома.

Потом он вывел ко мне заспанного человека, в котором я узнал вчерашнего садовника. К счастью, своё лицо я предусмотрительно скрыл бархатной маской, какие в ходу среди высшего света.

– Что вам угодно... э-э, господин пистольер?

– Как можно скорее переговорить с вашей госпожой!

– Она спит! – попытался протестовать дворецкий-садовник.

– Может случиться несчастье...

Выразительный жест, которым я сопроводил свои слова, давал дворецкому понять, что в первую очередь несчастье произойдёт с ним.

Амалия приняла меня через десять минут. Суля по её липу, она неважно себя чувствовала.

– Кто вы? – спросила она, нервно комкая в руке батистовый платочек.

– Вы не знаете моего имени. Да оно и ни к чему. Я хочу предупредить, что вам следует немедленно бежать. Завтра утром инквизиция прилёт за вами. Ваша подруга Генриетта не выдержала пыток. Она назвала вас своей сообщницей!

Приглушённый стон, закушенная губа... А в ней есть человеческие чувства, есть...

– Откуда вам известно обо всём этом? – спросила Амалия.

Я молча снял маску.

Ахнув, Амалия отпрянула от меня.

– Вы – инквизитор, и я не верю вам!

– Я действительно служу в инквизиции, но всё же не на её стороне. Я пришёл, чтобы помочь вам, леди Амалия. Прошу вас, собирайтесь поскорее.

Она замерла, размышляя и глядя мне в лицо пронизывающим тёмным взглядом.

– Зачем вы хотите мне помочь? Вам нужны деньги?

Я улыбнулся надменно и дерзко:

– Мне достаточно того, что у меня есть. Я хочу вам помочь, потому что знаю, как инквизиция пытает схваченных ведьм. Ничего приятного в этом нет. Мною движет обычное человеческое желание помочь, хотя и весьма уникальное в наше время.

– Вы так хорошо относитесь ко всякому, кого встречаете? Всех не спасти, дорогой незнакомец, всех вам не спасти...

– Я делаю то, что в моих силах. Этого достаточно, чтобы спать спокойно. Я буду ждать вас у заднего входа. Поторопитесь!..

Через пятнадцать минут тоненькая фигурка, закутанная в плащ, выскользнула из двери. Леди Амалия выглядела ещё изящнее без шикарного платья.

Когда мы быстрым шагом шли по переулку, оставляя позади шпиль городской ратуши, леди Амалия спросила:

– Как можно выйти из города, если ворота закрыты?

– Доверьтесь мне.

Внезапно в ночной тишине раздалась мелодия, льющаяся откуда-то от главной плошали.

– Что это? – спросила Амалия.

– Не обращайте внимания... К рассвету мы должны быть далеко, очень далеко...