Николай Побережник - Эрта. Падение терратоса

— Согласен, — кивнул Кинт.

— Я капитан Плакт, до недавнего времени служил в кавалерийском корпусе, это мой адъютант Шодли.

— Кинт, мастер–жандарм корпуса охраны дорог.

— Ну, тогда за знакомство, — Плакт придвинул к Кинту кружку.

— Скажите, капитан, вы же еще не стары, чтобы выходить в отставку, а по окончанию военной компании уволили лишь ополченческие корпуса и мобилизованных армейцев… кавалерия вроде всегда в строю… то рейды по границе, то на маневрах.

— Верно, но у меня особый случай, как–нибудь расскажу… а ты что же, нашел в Латинге друзей? Говорят, имеешь охранный патент.

— Да, решил делать то, что умею делать хорошо.

— Подставляться под пули, защищая добро богатеев? — хмыкнул Шодли.

— А раньше, когда я служил, было как–то иначе? Мы патрулировали дороги, устраивали рейды, дежурили на постах для того, чтобы по торговым трактам могли спокойно ездить те же богатеи, торговцы, да и простые люди по этим дорогам передвигались не реже. А теперь спокойно по степям не проедешь, не говоря уже о северных территориях.

— Возможно… а вот скажи, Кинт, как ты относишься к тому, что парламент взял власть в терратосе в свои руки и упразднил монархию?

— Плохо.

— Это почему? — немало удивился Шодли.

— Да потому что из–за этого я потерял службу, лишился возможности получить надел земли по ее окончанию… много из–за чего. Парламент… это теперь просто инструмент в руках гильдий.

— Вот! В этом я с тобой полностью согласен! И надо что–то делать со всем этим, как считаешь?

— С чем этим?

— Ты понял, о чем я.

— Не совсем… Ты знаешь, я последние несколько лет провел очень далеко отсюда, где люди как жили при монархе, так же теперь и живут при парламенте… северо–восток терратоса это территория, где очень много шахт, каторжан и небогатых фермеров.

— И им нравится так жить?

— Кому?

— Ну, тем кого ты назвал.

— У каторжан такая судьба, а фермеры что раньше, что сейчас не особо разбогатели, или вы знаете, как сделать их богаче?

— Мы за то… эм… нет, не только мы, есть много ветеранов, Кинт, да и просто, рабочих и бедняков, которые за то, чтобы не было всех этих богатеев, наживающихся на труде…

— А я за то, чтобы не было бедных, а уж как и кто богатеет это их личное дело.

— Не понимаю тебя…

— А чего ты не понимаешь? Есть к примеру на северо–восточном побережье городок Конинг, людей немного, все чем–то занимаются, и богатеют по своему… не шикуют, но и не бедствуют… Знаешь, если ты приедешь к ним и скажешь, что не хочешь, чтобы они были богатыми хотя бы настолько, насколько они считают себя богатыми сейчас, тебе быстро объяснят, что ты не прав, и не факт, что не останешься калекой после этого.

— А, вот ты о чем… конечно, такие люди очень ценны для терратоса, это будет костяк новой экономики нового правительства терратоса.

— Интересно, а эти люди точно захотят быть тем самым костяком?

— Пойдем, Плакт, что–то разговор не клеится, — поднялся Шодли.

— Кинту надо просто больше времени, чтобы понять, что надо что–то менять в нашей жизни.

— В вашей, может и надо, в моей меня пока все устраивает.

— Странный ты, Кинт…

— Это уж точно.

Новые знакомые Кинта покинули погребок, он вопросительно посмотрел на хозяина заведения, на что тот просто пожал плечами и продолжил натирать столешницу стойки. Нужно было собираться в дорогу, до рынка было недалеко и Кинт, прогулявшись до него пешком, наслаждаясь погодой, набрал в большую плетеную корзину съестных припасов, затем поймал повозку и поехал домой.

До вечера Кинт провел время в казарме, сначала наблюдал за работой мебельщиков, а потом за тем, как Грат, со знанием дела учит Сарта собирать вьюки и седельные сумки, а также готовить снаряжение для многосуточного патруля верхом.

Поужинав в кабачке, Кинт отправился домой и задержался в парке, где присел на лавочке, на которой кто–то оставил прижатую булыжником утреннюю газету. Закурив трубку, Кинт пробежался по заголовкам, почитал новости из столицы, свернул газету и снова прижал ее булыжником. Что же получается, богатые представители гильдий, владельцы цехов и лабораторий, главы фермерских союзов, продуктовых и товарных бирж, ткацких мануфактур при лишении монарха власти преследовали основною цель — отмены платежей за пользование землей. Ведь большинство крестьян и ремесленников жили на их землях и соответственно все платежи с земель, а также натуральные выплаты теперь доставались землевладельцам. То есть, те кто был и так небеден, стали еще богаче, а те кто перебивался от сезона до сезона на заработках не заметили для себя никаких улучшений, или того хуже.

«Бунты будут происходить все чаще, — думал Кинт, — и, похоже, рабочие легко найдут поддержку среди отставных военных. Теперь мозаика начинает складываться, все эти «модернизации» армии управлением обороны парламента… один «картечник» чего стоит! Поставил такой в переулок и ба–бах! И смел бунтарей одним выстрелом… Наверняка смена власти в обозримом будущем произойдет еще раз, уже кое–где слышатся разговоры про необходимость отмены сословного неравенства как пережитка прошлого»…

Разговор в «Жандармском погребке» все–таки заставил Кинта задуматься и о политике, чего он старался не касаться, да и не любил, в общем–то. Не заметив, как уже дошел до дома, Кинт поднялся во флигель, зажег светильник на тумбочке, и еще раз перечитав письмо от Сэт, наконец–то уснул.

Кинт и Сарт покинули Латинг рано утром, лишь забрезжил рассвет. Сарт был очень взволнован, шутка ли, Грат ему вчера с обеда и до позднего вечера рассказывал о службе в корпусе охраны дорог, об опасных разъездах вдоль торговых трактов, о погонях за кочевниками и засадах на контрабандистов. К слову, в седле Сарт держался хорошо, но как говорится «по–деревенски», где не принято использовать стремена, а зачастую и седла. Новенькая, не без помощи Грата подогнанная суконная форма дорожного жандарма, только без шевронов. Шляпа, начищенные сапоги, пояс с револьвером, абордажный палаш… Кинт настаивал, чтобы Сарт не брал его с собой, но тот наотрез отказался, заявив, что будет привыкать носить на себе все снаряжение. К седлу приторочен чехол с карабином, на спине походный ранец — готовый дорожный жандарм! Проезжавшие навстречу повозки и одинокие путники, снимая шляпы, приветствовали Кинта и Сарта, а Кинт про себя улыбался тому, что теперь, скорее всего, пойдут слухи, что дорожные жандармы снова несут службу.

Жеребцов Грат подобрал отличных, они могли долго, не уставая, идти махом, то есть бежать рысью, таким образом, к обеду добрались до старого поста, который, как и многие другие, был переделан под техническую станцию, маленькую гостиницу и ресторанчик при ней. У коновязи было около десятка лошадей, а также несколько повозок. Чуть в стороне стояли два моторных фургона. На заднем дворе гостиницы было многолюдно, создавалось впечатление, что там проходит какое–то собрание