Алексей Жарков - 99942 [СИ]

И всё же он нашёл что-то интересное. Странное – вот более правильное слово. Разорванное на куски заявление лаборанта Захаркина с просьбой предоставить место в рабочей группе проекта "Воронка". Дюзова заинтересовали сразу две вещи: знакомая фамилия практиканта и необычное название – "Воронка". Причём, о втором мог рассказать первый. Дюзов оставил расправленные клочки на столе и вернулся к мусору.

Иррациональная надежда найти недобитую сигаретную пачку таяла, но не отпускала.

Бесшумно, как кошка, возникла в двери Мариута Аргентиновна. При виде дырки в стене, разбросанных по полу бумажек и опрокинутого горшка, лицо её вытянулось.

– А что это вы тут… А это ещё кто?

Максим вздрогнул и повернулся к женщине лицом:

– А-а. Мариута Аргентиновна, это понятой, лаборант, кстати, вашей кафедры. А вы мне нужны. – Он указал на монитор. – Тут пароль спрашивает.

– Конечно, – брезгливо поджав губы, начальник кафедры перешагнула мусор, села за стол, дёрнула мышку и отстучала на клавиатуре пароль.

– Вот.

– Будьте любезны, запишите мне, чтобы каждый раз не беспокоить.

– Где?

– Да где-нибудь…

– Вот тут, на рваной, можно?

– Да, конечно.

Мариута Аргентиновна пододвинула ярко-алым ногтём клочок заявления Захаркина, написала на полях пароль, пробежала глазами по тексту, насупилась, пододвинула остальные клочки, прочитала и побледнела. Дёрнула головой и спросила резко:

– Что-то ещё?

– Нет, пожалуй, – отозвался Максим, разворачивая обёртку от батончика "Шоколеттка". – Хотя… вы случайно не слышали про проект с названием "Воронка"?

– Нет! – обрезала Мариута Аргентиновна.

– А мне почему-то кажется, что слышали, – задумчиво произнёс Максим, опуская обёртку на кучку с чеками и квитанциями. – Может, мне Захаркина вызвать?

– Не выйдет!

– Это почему? – поднял голову Максим.

– Нет Захаркина.

– И где же он?

– Уехал. Что-то ещё?

– Куда?

– Домой, в Барнаул!

– Шутите? – помрачнел Дюзов.

– Удачи! – снова отрезала начальник кафедры и вынырнула из кабинета.

– Да уж, спасибо, – процедил Максим, садясь за компьютер. – Стойте!

– Что-то ещё? – тут же заглянула женщина, словно выжидала за дверью.

– Да. У меня мобильник садится, забыл вчера… ну, вы понимаете. Могу я к вашей сетке… присосаться?

– Можете, – по-барски позволила Мариута Аргентиновна. Вид у неё при этом был такой, что у Максима возникло стойкое ощущения, будто начальник кафедры лишь усилием воли не присовокупила к этому разрешению эпитет "пиявка".

– А как?

– Сеть называется номером этажа, пароль номер кабинета. Что-то ещё?

"Не повторяйте каждый раз "что-то ещё?". Но вслух он сказал другое:

– Странно… а зачем тогда вообще пароль нужен, если?…

– Понятия не имею. Это всё?

"Вот, хоть какое-то разнообразие".

– Да, пожалуй, спасибо, вы мне очень… – Начальник кафедры исчезла за дверью, не успел Максим договорить, -…помогли.

Охватив беглым взглядом рабочий стол "Виндовс", Максим едко усмехнулся. Психологический портрет профессора начал проясняться – компьютер кишмя кишел разными мерзостями: половину экрана занимало окно, кислотным разноцветием призывавшее срочно заплатить денег за то, чтобы оно же и исчезло. Его то и дело перекрывало другое, о недоступности какого-то сетевого диска, плодившее ещё более мелкие окна. Третье, четвёртое, пятое – окна роились, мигали, переливались, громоздились друг на друга, пытаясь привлечь внимание пользователя к себе и отвлечь от конкурента. Часть из них демонстрировала порно-фото, часть требовала где-то зарегистрироваться, под чем-то подписаться, куда-то ввести пароль и на что-то получить доступ. Всё это напоминало фразу из одного британского сериала про айти-специалистов: "если бы это был человек, я бы выстрелил ему в лицо".

Да, пожалуй, "костёр справедливости" просто не мог пройти мимо подобного балагана. Но благодаря последним технологиям, он восстал из пепла, и теперь помогает следствию установить истину. Вот она – жизнь после смерти.

Закрыть все окна Максиму не удалось: они регенерировали в тройном количестве, как головы Змея Горыныча. Плюнув на затею, Максим отыскал список недавно закрытых документов и, в надежде ухватиться хоть за какую-нибудь ниточку, принялся проверять их один за другим. Постоянно мерцающий экран усложнял задачу. Проиграв очередную битву, Дюзов решил выиграть сражение: отправил найденные файлы на свой почтовый ящик. У него с компьютером всё в порядке, антивирус, файрвол, и сетевой админ третий год в сержантах, выслуживает повышение.

А изучать было что. Заявления, меморандумы, распоряжения. Всё, правда, чужое, своё Булгарин писал на бумаге. Перед глазами мелькнул файлик со знакомым названием: "Гоба". Открытие увесистого документа погрузило компьютер в такой беспробудный ступор, что даже курсор мыши застыл. Не дождавшись, Максим вернулся к мусорной куче и засопел над смятой в плотный комок бумажкой. Им оказался черновик какого-то очередного заявления на выделение для лаборатории генетики пяти литров трёхфазных ондоплазмоидов с регулярной структурой кристалической решётки экзопространственного типа. Для опытов.

– Извините, я вам ещё нужен? – очнулся понятой, нервно теребя смартфон.

– Ну, если распишитесь, то, наверное, нет… достаточно с вас, пожалуй.

– Конечно распишусь, вы бы сразу…

Максим молча достал из папки две чистейшие копии протокола осмотра и подложил на край стола под суетливый взгляд лаборанта второй категории. Подписав, парень даже не попрощался, исчез, словно и не было. Как и второго понятого.

Следующий час Максим провёл, исследуя содержимое шкафчиков и полочек. Одна из книг имела странное название: "No Logo. Люди против брэндов". В окружении заклеенных или вытравленных логотипов на телевизоре, кондиционере, вентиляторе, телефоне и радио название вовсе не звучало буддийским "хлопком одной ладони".

Взгляд пробежал по корешкам: "Ленинская теория империализма и современная глобализация", "Глобализация: процесс и осмысление", "Глобализация и судьба человечества", "Логика глобализма" и далее в том же духе, целая полка на тему глобализации и антиглобализма. И ещё две по теории струн, о принципах суперсимметрии, "М-теории" и о чём-то таком, что у Дюзова ассоциировалось с ядерной катастрофой и чёрно-белыми ужасами постапокалипсиса.

Выдвижные ящички и коробочки хранили статуэтки, фигурки, магнитики и кружки, совершенно новые, из разных стран и городов, некоторые с дарственными надписями, видимо, от удачно съездивших в отпуск коллег. Эти коллекции хранились в глубоких недрах шкафа, за непрозрачными дверцами, подальше от чужих глаз и рук.

Максим с интересом поразглядывал сувениры из Амстердама, напоминающие недавние баннеры на экране монитора. Эйфелевых башен он насчитал одиннадцать штук, одна другой уродливей. Взглянув на выводок символов Парижа, он достал из ящика огромный шар, к которому почему-то всё приставало, даже не металлическое, отряхнул от египетских скарабеев и греческих сов, и, повертев, стал лепить на него башенки. Получившегося эйфелевого ежа Максим поставил на стол и сфотографировал на мобильный. Заодно "воткнул" телефон в беспроводную энергосеть – пускай зарядится.