Юлия Лукова - Прах земной [СИ]

Ритасполь**** – город в одном из государств Африки. Мировой науке станет известно об этом ещё не скоро, но на Пепелищах можно найти до миллиарда различных вирусов, каждый из которых срабатывает на генокод одного конкретного человека и только потом, адаптировавшись в организме хозяина, начинает искать подход к другим людям.

Часть третья. Страшнее тебя.

Карл.

– Да не хочу я больше здесь сидеть! Вы меня все уже достали за эту неделю! Дайте мне выписку! – потеряв всякий человеческий облик, кричал я на молодую рыжеволосую медсестру, что в третий раз за день пришла проверить мне температуру и выкачать из вены литр моей же бесценной кровушки.

Я возненавидел эту процедуру уже на второй день своего пребывания в больнице, но тогда вообще чуть не потерял над собой контроль и не убил эту падаль, заявившуюся ко мне с неизменной гаденькой улыбочкой и сразу с двумя шприцами.

И нет ничего стрёмного в том, что я сорвался! На моём месте даже Удав-Ричард не выдержал бы!

– Нельзя, ты ещё от перелёта не оправился, – поправив длинную косую чёлку, снисходительно ответила мерзавка и бодро прошагала мимо моей кровати к окну.

Выбросить бы её оттуда, да, гадство, решётка стоит.

– Нормальный человек тебя один раз увидит и до конца жизни потом будет всем доказывать, что зомби существуют и живут среди нас, – сказала она и сунула мне под нос маленькое зеркальце в раздражающей, ярко розовой оправе. В нём я смог разглядеть своё лицо, всё в сплошных кровоподтёках, венах и артериях, просвечивающихся сквозь бледную кожу. Но самое неприятное здесь то, что такая картина наблюдается у меня сейчас по всему телу. Долбанный перелёт!

– Дивчина моя языкастая, да будет тебе известно, что если я и стану в будущем какой-либо нежитью, то нежитью, как минимум, высшей и разумной. Вурдалаком там или гулем, например.

– Кем-кем?

– Трупоедом, Оленька, трупоедом.

– Пф! – закатила глаза девушка, усевшись на табуретку рядом с моей кроватью и протянув градусник. – На, мерь, вперёд и с песней.

– С песней я буду из этого дурдома уходить! А сейчас, извини, голос надо беречь, – огрызаюсь, разводя руками.

– Да ты тут единственный сумасшедший, чтоб ты знал!

– Был бы сумасшедшим, ты бы опасалась ко мне столько раз на день с градусниками заходить!

Гавкались мы с ней ещё около пяти минут, пока она не закончила меня пытать и не ушла.

Лёжа на одноместной больничной койке, я ещё раз обдумал все свои дела, которыми планировал заняться в России, и на всякий случай заново перечитал дневник Маэстро. Последнее было для меня чем-то вроде шпаргалки и путеводителя в одном лице. Папаня всё-таки поболее моего мир видел и после себя тоже кое-какие полезные сведения оставил. И советы. Советы, без которых мне сейчас просто не обойтись…

– Эй, сосед, как там тебя… Лёшка! Низшая каста в Индии, тринадцать букв?

– Вы меня спрашиваете? – нехотя повернув голову в сторону говорившего, низкорослого лысого старикана с явной печатью алкоголизма на лице, уточнил. В больницу его доставили сегодня утром, с инсультом, и поселили почему-то именно в мою палату. Разговориться за несколько часов, что он находится здесь, мы, конечно же, не успели, следовательно, откуда ему знать, как меня зовут?

– Да-да, – нетерпеливо подтвердил он, кивая на газету с кроссвордом в своих руках. – Так ты про Индию что-нить сказать можешь или нет?

– Откуда вы узнали моё имя? – вкрадчивым, спокойным голосом интересуюсь, приподнявшись на кровати.

– Да в паспорте твоём посмотрел, он всё равно в твоей тумбочке свободно валялся, – пожал плечами мужик, откинувшись на подушки.

Слетев со своего места, я меньше, чем за секунду преодолел те два метра, что разделяли наши кровати, и схватил его за горло. Выпучив глаза и захрипев, алкоголик попытался отодрать мои руки от своего горла. Естественно, безуспешно. Я его почти убил. Почти – потому что запах жуткого перегара в последний момент отрезвил меня, заставив отшатнуться от источника зловония и зажать нос. Лишь после этого я вспомнил, что обещал себе не следить в больнице и трупов не оставлять.

Вот только эта мразь копалась в моих вещах, открывала паспорт…

Выбежав в коридор, я быстрым шагом направился к лифту, чтобы поскорее оказаться как можно дальше от своей палаты и пытающегося отдышаться там алкоголика.

Причина моего срыва крылась в том, что впервые за много лет в документах, в точности в паспорте, обо мне была написана абсолютная правда. От имени и места рождения до положения о семье и детях. Как любой нормальный неприкасаемый, я бы предпочёл вообще не "существовать", как человек, и не числится ни в каких базах данных. Но Маэстро, заказав себе семь лет назад российский паспорт и подав прошение на посещение им этой страны, зачем-то сделал то же самое и для меня.

Сам я об этом узнал всего лишь в прошлом месяце, когда выяснилось, что батя собирался в Россию далеко не достопримечательности посмотреть, а заняться некоторыми важными делами Дома. А туда, где замешан наш Дом, одному лучше не соваться. Вот он и хотел взять меня и ещё трёх убийц с собой. Теперь понятно, почему в посольстве так долго обрабатывали его заявление. Такую группу и вправду нужно было досконально проверить и изучить. Но это не искупает того, что он сделал! Моё имя теперь же и в милиции есть, и в больницах… и второй раз выкрасть его оттуда не получится! Разве что объявить себя после возвращения в Ластонию без вести пропавшим…

Спустившись на третий этаж, я, чтобы поменьше попадаться на глаза врачам и другим больным, наугад забежал в одну из палат, находящихся ближе всего к лифту. Если верить рассказам Оли, медсестры, то в этом крыле здания лежат преимущественно коматозники. Лучше компания только в морге.

– Молодой человек, что у вас с руками? – удивлённый голос за спиной заставил меня резко обернуться и отскочить от двери на несколько шагов в сторону.

На стуле, возле лежащей на кровати русоволосой девушки, сидел седой, но всё равно ещё достаточно крепкий на вид мужчина. Лица его я нормально разглядеть не смог из-за яркого солнечного света, льющегося изо окна и заставляющего меня неприязненно щурится.

Вот же дрянь, неужели на врача напоролся?

– И на лице полно ангиом*. Вы что к нам из другой страны прилетели? Эй, парень, ты чего завис? Не понимаешь? Sprechen Sie Deutsch?**

– Не, не, всё я понимаю, – вздохнув, криво улыбнулся. Судя по тону и незнакомому термину "ангиома" передо мной сидел всё-таки врач, пусть и без привычного белого халата и стетоскопа на шее. М-м-м, ладно, не проблема. Сейчас просто развернусь и зайду в соседнюю палату, там, если что, и перекантуюсь, пока полностью не успокоюсь.

Но только я собрался так поступить, как взгляд, до того медленно блуждающий по комнате и неохотно переползающий с предмета на предмет, зацепился за лицо спящей девушки. Ну… или не совсем спящей.