Марина Клингенберг - Проклятия Градерона

Сделано это было вовремя. Буквально через долю секунды вырвавшийся из снега острый ледяной кол прошил воздух и замер ледяным изваянием.

– Что… Что за… – Балиан сидел на снегу и оторопело хлопал глазами, глядя на острие, чуть не пронзившее ему голову.

– Так-так… – послышался чей-то голос.

Балиан вскочил на ноги и выхватил меч из ножен. Сердце его, отягощенное беспокойством о Кристиане, тяжело билось. В голове само собой возникло лицо умирающего отца. Затем – смеющаяся Розетта, держащая в руках золотой браслет…

Он бы и при смерти узнал этот голос.

– Выходи, ублюдок! – заорал Балиан.

– Я здесь.

Балиан и Юан подняли головы. Чуть поодаль, на высокой ледяной глыбе, сидел человек. Из его длинных спутанных черных волос вырывались большие витые рога. У Балиана перехватило дыхание от распирающей его ярости; на целую минуту он совершенно забыл, где и зачем он находится. Ни к кому и никогда он не испытывал такой жуткой ненависти, как к Тараносу. В глубине души Балиан почти не надеялся, что снова встретится с ним, ведь этот градеронец больше всего на свете любил избегать личных встреч со своими врагами. И вот теперь он находился прямо перед ними.

Юан, глядя на Тараноса, чуть сощурился, пытаясь получше разглядеть его. Он видел его в далеком детстве, и от этих воспоминаний почти ничего не осталось. Ему совсем не хотелось помнить человека, из-за которого ему пришлось расстаться с братьями.

Таранос совсем не изменился, только волосы так отросли, что, падая на лицо, почти полностью скрывали ставшие немного безумными глаза. Улыбка выражала удовольствие от происходящего и, пожалуй, некоторое удивление.

– Кто бы мог подумать, что сюда явятся сами Розенгельды, – усмехнулся он. – Которым давно полагается быть мертвыми… Одному точно…

– Если ты скажешь, где Кристиан, обещаю убивать тебя не так медленно, как ты того заслуживаешь, – прошипел Балиан, с трудом удерживаясь от того, чтобы бездумно броситься в бой.

– Кристиан Розенгельд? – Таранос засмеялся без всяких усилий – его явно не волновала ужасающая сила проклятий, губящая все живое. – Странно, что тебя не проинформировали. Он служит Градерону.

Балиан и Юан переглянулись. В голосе Тараноса слышалось достаточно издевки, чтобы убедиться – он не знает, что Кристиана отправили на запретную территорию.

– Очень жаль, – сказал Балиан.

Он покрепче обхватил меч и с криком бросился вперед. Лезвие его меча ударило по льду, потом еще, и еще. В конце концов глыбу прорезала глубокая трещина, и она стала распадаться надвое. Таранос ловко спрыгнул в снег, подальше от братьев. Балиан тут же рванул к нему. Вести битву в таких условиях было необычайно сложно, что-то будто замедляло его движения и мешало телу и разуму действовать свободно. Но Балиан не мог себя остановить – по крайней мере, до тех пор, пока он не будет точно уверен, что Таранос не причастен к исчезновению Кристиана.

Он почти достиг цели и уже взмахнул мечом, чтобы опустить его на заклятого врага, давным-давно лишившего их с братьями дома, затем – отца и, словно этого было недостаточно, еще и друг друга. Но Таранос что-то неслышно проговорил одними губами, и Балиан вдруг замер, сам не понимая, почему. Ярость, распиравшая его, внезапно утихла, оставив после себя бессильное отчаяние. Балиан немалым усилием воли отвлекся от занявших его сознание мыслей о Розетте и вспомнил о Солфордже, однако было слишком поздно.

Голова налилась тяжестью, в сотни раз сильнее, чем когда он впервые упал на снег. Снег под его ногами опасно дрогнул. Но за секунду до того, как на месте, где он стоял, возникла ледяная глыба, к нему метнулся Юан и, схватив его за плечо, оттащил его в сторону.

– Ну, Демиан был прав, – проговорил он. – Выброс льда, почему бы и нет, – он задержался взглядом на руке Тараноса. Кроме кольца преследователя на том же пальце было еще одно украшение.

Балиан чуть дрожащей рукой поднял меч. Таранос медленно подходил к ним. По мере его приближения Балиану становилось все хуже. Он понимал, что, скорее всего, это сила Солфорджа, но мысли путались, ему никак не удавалось сохранить ясность разума и сосредоточиться. Юану тоже было несладко, однако у него было меньше счетов к Тараносу, и он успел составить план действий.

Немного оттеснив Балиана, Юан сам шагнул навстречу врагу и сказал:

– Ты не слишком вежлив со своими первыми гостями, – он мило улыбнулся, будто беседовал со старым приятелем.

– Не люблю, когда нарушают уединение. Не привык, – хохотнул Таранос, думая о времени, проведенном за решеткой.

– И сбежавших с тобой градеронцев здесь, конечно, нет?

– Единственный, кто может бродить здесь – это я, – Таранос взмахнул рукой, демонстрируя оба кольца. – А вы все равно умрете, если задержитесь здесь… Или пройдете дальше.

Балиан оттолкнул Юана и направился прямо к Тараносу. Тот заметно напрягся – хоть после приобретения Алгола вдобавок к Солфорджу он и чувствовал себя всемогущим, он заставлял себя помнить о том, что Розенгельдов нельзя недооценивать. Ему уже не раз довелось обжечься о способности потомков легендарного рода.

На лице Балиана застыла решимость. На самом деле ему было безумно тяжело, и он понимал, что не сможет вступить в битву, пока его сковывает неведомая сила, сплетшаяся воедино с царящей вокруг энергией множества древних проклятий. Отчаяние по-прежнему владело его душой, но он помнил, что перед ним причина всех его страданий. Сдаваться без боя Балиан не собирался. Пусть давящая сила вопила о том, что все попытки будут тщетными, он не мог не попробовать.

Таранос отступил, его рука машинально дернулась к левому плечу, где под плащом скрывался золотой браслет. Это не укрылось от внимания братьев.

– Юан! – выкрикнул Балиан.

– Понял!

Юан сорвался с места и бросился вперед, намереваясь обогнуть Тараноса и напасть на него сзади. Тот разгадал маневр и взмахнул рукой. Из снега стали вырываться ледяные колья. Они появлялись с потрясающей быстротой, уследить за ними было почти невозможно. Но Юан отличался завидной ловкостью. Он успевал отпрыгивать в сторону еще до того, как снег под ногами давал знать об опасности. И даже когда Тараносу удавалось предугадать очередной маневр, Юан действовал быстрее – один раз лед вырвался прямо под ним, но он высоко подпрыгнул, позволил себе упасть, во время падения оттолкнулся от острого кола и благополучно приземлился поодаль, тут же отпрыгнув в сторону: на месте его приземления снова возникла ледяная глыба.

Ошибка Тараноса заключалась в том, что он, влияя на Балиана Солфорджем и одновременно пытаясь убить Юана с помощью силы украденного Алгола, не взял в расчет того, что появляющийся лед не исчезает. Юан обогнул его слева, и последняя льдина, врезавшаяся в находившуюся справа гору, уберегла Тараноса от его атаки… И отрезала путь к отступлению. Балиан подобрался к нему и атаковал, чувствуя, как его голова буквально взрывается от дикой боли. В последний момент он все же сдался ей и отступил, но Таранос готовился к худшему и потому увернулся. Балиан перекинул меч в другую руку и нанес удар. Таранос не успел среагировать. Лезвие пробежало по его плечу, разрывая ткань одежды и пронзая кожу, пока не наткнулось на украшение. Балиан, почти ничего не соображая, изо всех сил удерживал меч, вдавливая его еще глубже в руку Тараноса. Тот, стиснув зубы от боли, все-таки сумел сосредоточиться. Ледяной шип – гораздо тоньше предыдущих – возник точно перед Балианом и повредил его руку. Он не пронзил ее насквозь, а только оставил глубокую царапину, но этого было достаточно для того, чтобы он отпрянул назад, выдернув меч из руки врага. Балиан споткнулся и упал на колени.