Марина Клингенберг - Проклятия Градерона

Его сердце бешено забилось, да так, что отчаянно ноющая голова враз перестала болеть. На ватных ногах он вернулся к кровати и, тяжело рухнув на нее, пролежал с полчаса, испуганно глядя в одну точку – он и сам не слишком понимал, какую. Ему казалось, что вот сейчас дверь откроется и его поведут куда-то… Куда? Наверное, в какой-нибудь зал или даже на площадь, где обычно устраиваются празднества. Соберется множество незнакомых людей, и все будут с нетерпением ждать, когда же в него вонзится меч… А что же делать ему, Демиану? Конечно, ему скажут не терять присутствия духа, стоять и не двигаться. И он будет следить за Аресом, которого никогда не боялся, и ждать, пока он убьет его. Демиан почему-то был уверен, что его непременно убьют. Взамен, если Руэдейрхи был прав, Арес получит непобедимое оружие, обагренное его кровью.

Что ж, горько подумал Демиан, наверное, Арес заслужил чего-нибудь подобного – ведь он так хорошо служит правителю Градерона и помогает его отцу. Но стоило мальчику представить, как Арес вонзает в него меч, как уже не казалось, что он действительно заслуживает такого. Демиан, как ни старался, не мог представить Ареса с такими же пустыми и страшными глазами, как у Грейдергерда. И Юана. И Балиана. Все те, кто, как думал Демиан, достойны получить что-нибудь потрясающее, были слишком хорошими людьми для того, чтобы быть довольными преимуществом, полученным таким путем. Даже его отец наверняка откажется. Но Аргендел сказал, что Руэдейрхи может приказать, и всем придется подчиниться…

Страшные картины одна за другой вырисовывались перед глазами Демиана. Что, если отец будет за ним наблюдать? И окончательно потеряет к нему интерес, если увидит, что ему хоть немного страшно? Балиан и Юан, наверное, тоже сильно разочаруются. Скажут, что такой не может быть Розенгельдом. Но как раз это расстроило бы Демиана меньше всего. Он не считал себя частью легендарного рода. Ведь они все такие сильные, а он нисколько не умеет сражаться. Да и сложно было поверить, что он, слабый и беспомощный, часть прославленной семьи.

Демиан плохо понимал родственные связи. Он знал, что такое родители, но каковы отношения между родными и двоюродными братьями и сестрами и прочими родственниками, представлялось ему весьма смутно. Семью своей матери он воспринимал исключительно как власть, хотя они совсем неплохо к нему относились, несмотря на то, что он не был похож на них. А Юан всегда был для него единственным другом. Да и Балиана, как ни крути, он никогда не смог бы назвать дядей – с Аргенделом и Дарклертом не сравнить! Поэтому все, кроме отца и матери, делились для Демиана на две группы – важных людей и хороших знакомых. Так что он никак не мог связать себя с легендарными Розенгельдами. Он был абсолютно лишним.

Так или иначе, Демиан очень сомневался, что сможет спокойно дать себя убить, и был уверен, что все еще больше в нем разочаруются. Ему этого не хотелось. Да и мама была против… Она отказывалась отдавать его на жестокое растерзание. Это обнадеживало, но Демиан сумел усвоить и другие слова Аргендела, и связать их с тем, что он уже слышал раньше. Если не избавиться от проклятия, ему до конца жизни придется прятаться и бояться… А вдруг Балиан или Юан снова пострадают из-за него? Как он будет с этим жить?

Демиан сам не заметил, как уснул. Никто к нему так и не пришел, и когда он проснулся (стояла глубокая ночь), то чувствовал себя много спокойнее. Было даже как-то странно – в голове пульсировало, сердце продолжало колотиться в бешеном темпе, но работа мысли была необыкновенно холодной. Страх куда-то ушел. Теперь Демиан знал две вещи: он не хотел, чтобы на нем лежало проклятие, но и снимать его таким ужасным способом, при всех, не хотел. Это казалось верной смертью.

И тогда ему в голову пришла довольно простая мысль. Он еще раз все обдумал. Потом спустил ноги с кровати и прислушался.

Повсюду было тихо. Ночную тишину не разрушало ни единого шороха.

Демиан встал с кровати, осторожно приоткрыл дверь. Убедившись, что коридор пуст, он направился в большую комнату, где спал Балиан, и с некоторой опаской заглянул туда. Свечей в доме горело мало, как и всегда ночью, но в их свете Демиан более или менее хорошо разглядел Балиана. Он действительно крепко спал.

Мальчик прошел дальше. Дверь родительской спальни была заперта. Демиан тихонько вернулся обратно в комнату к Балиану, замер на пороге, огляделся. Еще раз прислушался. Оглушенный биением собственного сердца, он осторожно коснулся меча, лежащего рядом с кроватью – Балиан на всякий случай всегда держал его поблизости.

Демиан прикинул, сможет ли достать меч из ножен. Нет, он был слишком тяжел. Тогда он взялся за него сразу двумя руками и, сделав нешуточное усилие, положил меч в ножнах вдоль рядом с Балианом. Балиан не проснулся. Он спал очень крепко, это было заметно даже со стороны. Демиану подумалось, что ему снова нездоровится из-за раны. А во всем виноват он…

Наверное, в тысячный раз Демиан вспомнил страшное происшествие в ледяной пещере. Что ж, если ему все удастся, чувство вины, быть может, станет хоть чуть-чуть легче.

Демиан взялся за ножны, аккуратно снял их с меча и отложил в сторону. После этого он повернул меч острой стороной вверх и, придерживая его, неуверенно положил руку на ладонь Балиана. Тот не шелохнулся, только пробормотал во сне что-то неразборчивое. Демиан осторожно положил его руку на рукоять меча. Пальцы Балиана оставались безвольными, но этого было вполне достаточно для того, чтобы оружие держалось в нужном положении.

Мальчик в последний раз огляделся. В последний раз все обдумал. И в последний раз глубоко вздохнул, переступая невидимую черту, отделяющую его от претворения задуманного в реальность.

Он задрал вверх рукав туники и с силой опустил запястье на лезвие меча. Оно больно впилось в кожу; тоненькой струйкой потекла кровь. Демиан стиснул зубы, стараясь не застонать. Зажмурился. Посильнее прижал запястье к лезвию и резко дернул руку в сторону.

Он не выдержал и приглушенно вскрикнул от боли. Из глаз хлынули слезы. Но Демиан не убрал руку, неотрывно, с отчаянной решимостью глядя, как кровь небольшим, но устрашающим потоком заливает меч Балиана.

– Демиан?

Демиан понял, что в комнату зашел отец. Но он не стал оборачиваться, поскольку точно знал, что стоит ему встретиться с ним взглядом, и он сделает все, что ему скажут. А отец, конечно, велит немедленно отойти. Демиан же вдобавок со стыда провалится сквозь землю, вспоминая, как накричал на него пару дней назад.

– Я не отойду, – еле выговорил Демиан дрожащим голосом. – Я так решил…

– Что ты решил? – спросил Кристиан поразительно спокойным голосом для того, кто увидел, как его собственный сын истекает кровью.