Петр Воробьев - Разбой

– Достойно придумано!

Вамба чуть не лопнул от гордости за супругу, та и соболиной бровью не повела. Поволян встал, подошёл к грамотейке, и поправил очки на носу, всматриваясь во внутренности ускорителя.

– Тогда положение этой катушки должно зависеть от плотности воздуха? – спросил он.

– Да, мистагог!

– А что за ядра? Ртуть?

– Тунгстен [241]! Здесь вброс, здесь ионизация, здесь разгонный циклотрон…

– Ардерик был самым молодым из нас пятерых, – вдруг сказал Поволян. – Смотри, что мог. Обычный циклотрон рёсты в диаметре, а тут на руку надевается. И всё, что от этого мозга осталось – щепотка пепла.

Все замолчали. Тишину внезапно нарушил сам мистагог, спросив:

– Кая, на какую высоту у тебя настроен ускоритель?

– Уровень моря!

– Долго будет его перестроить на рёсту? Семь частей из дюжины от атмосферы?

– Диалепт, не дольше.

– А рафлада заряжена?

– Конечно!

– Тогда перестраивай, бери с собой, и поднимаемся на прогулочную палубу, – сказал мистагог, всматриваясь во что-то за окном. – Не любо мне, что с севера летит.

Волчица Гроа была слепа, но её поводырь видел за двоих. Вамбе пришлось изо всех сил напрячь зрение, чтобы разглядеть в низких облаках смутную рыбообразную форму.

Гукнула сирена. Не лишённый грубоватого очарования голос из потолочного громкоговорителя оповестил:

– Путешественники, здесь Ги́да шкипер. У нас объявился попутчик, сейчас пошлю самолёт разузнать, почему, так что ждите: тряхнёт.

– Иди, – сказала Кая. – Я догоню.

Когда тряхнуло, Вамба уже поднимался по винтовой лестнице. Ступени, подобные металлическому кружеву (снова красота и экономия массы!), звенели под ногами. На открытой прогулочной палубе аэронаоса уже собралось изрядно путешественников, несмотря на холодный ветер, нёсший больно бившие по лицу мелкие дождевые капли. Вверху пыхтел насос, сдувая один из пузырей с гелием в оболочке, чтобы временно убавить подъёмную силу, возмещая массу самолёта. На «попутчика» кто смотрел в диоптры, а кто и в оптические прицелы пищалей. Три ватажника готовили к бою губительный в ближнем бою четвертьвершковый тайфур [242](начальная скорость в две с третью звуковых, а то и больше!), о возможностях которого Самбор всё равно не преминул бы отозваться с пренебрежением, мол, пукалка потороченная, пуля всю кинетическую энергию за пол-поприща растеряет, и так далее. Самого мечника с супругой, кстати, на палубе не было, зато рядом со стаканом лёгкой брони, окружавшим тайфур, три клеохрониста вели киносъёмку происходившего. Не отставая от них, мистагог, оставивший волчицу внизу, взял фотокитон наизготовку.

Недалеко от Вамбы стоял телескоп, привинченный к стойке ограждения. Схоласт попытался направить устройство на север, но труба не двигалась. Попытка выяснить причину неисправости выявила щель для восьмушки серебра на станине. Астроному пришлось открыть поясной кошель и скормить устройству блестящий кругляшок с парусником, поднимавшимся по реке мимо высокого скалистого острова. Приняв мзду, телескоп зажужжал. Вамба прицелился поверх трубы, повернул её вверх и влево, и приблизил глаз к флинтласу [243].

Короткокрылый биплан-утка, запущенный с «Клекотуна», набирал высоту, оставляя в небе тройной след – дым из трубы, пар из двух цилиндров. Навстречу этому следу из сизой облачной пелены потянулся другой. Кто-то счёл необходимым высказать и так очевидное:

– Ракета!

Лётчик не считал кудяпликов, а споро выполнил уход переворотом. Ракета по логике должна была пролететь мимо и шмякнуться в море, но вместо этого, она необъяснимо повернула за бипланом. Последовал взрыв.

– Как это? – возмутился ещё кто-то.

Укороченный и лишённый руля направления биплан полетел к волнам. Блеснул поликарбонат отброшенного обтекателя, и под одобрительные крики зрителей в воздухе развернулось подушкообразное спасательное крыло, неся лётчика.

– Управляемая ракета – дело неслыханное! – провозгласила в микрофон светловолосая клеохронистка.

Вамба оторвался от телескопа и хотел было вслух возмутиться неточностью, но вспомнил слова Поволяна насчёт того, чтобы не судить других смертных по себе. Автоматические или телеуправляемые ракеты существовали. Они даже строились в нескольких городах поточно – например, чтобы состыковаться со спутником и затолкать его на эпицикл повыше, или вывести из строя враждебный стратонаос. Каждая управляемая ракета всё равно стоила дороже, чем пять паровых бипланов, и никому ещё не приходило в голову угробить такое чудо электроники, чтобы безыскусно сбивать винтовые самолёты в нижних слоях атмосферы. Происшедшее действительно выходило из ряда вон.

Из прорыва между облачных полотен заморгала световая передача: «…реогвое брацво……им сбор за пролт…..дужына марак… птоваряю дыжыно марко золота не зоплатете сойобм».

– «Собьём»? – переспросил, пытаясь перекричать ветер, заряжающий в бронестакане. – Непонятен мне их экономический базис! За дюжину марок! Нас телеракетой сбить?

– Кто так вообще грабит? – возмутился дюжий тан с перекрещенными мечами за спиной. – Подойди поближе, встань борт к борту, кидай верпы, бери сакс [244]в зубы, да лезь по верёвке, а мы ужо приветим…

Заряжающий клацнул затвором. Внутри металлического плетения килевой балки над его головой прятался громкоговоритель. Оттуда голос Гиды шкипера предостерёг:

– Ансур, без моего слова не стрелять!

– Грабят по правилам, и дюжина марок сбор небольшой, – громко рассудил стоявший рядом с Вамбой и Поволяном венедский купец, перепоясанный широченным поясом с золотой отделкой (не иначе, посол, на тинг собрался!). – Скинемся?

– На погжребальном костре видал я это береговое бжратство с их сжбором! – ещё громче (хотя не совсем отчётливо?) возразил ещё один сосед, этот, судя по виду, бонд [245], присоединяя саженный ствол нарочитой пищали к телескопическому биподу. – Ещё джва гжросса, и я их как раж жажигательным достану!

– А может, удрать? – предложил кто-то чуть поодаль.

Это вызвало возгласы негодования, тан с мечами презрительно хрюкнул.

– Полужёсткий аэронаос типа «Сноргланд» с четырьмя винтами быстрее нас на десять узлов, – напомнил собравшимся Поволян.

– Погодите! – рядом с тайфуром, наблюдатель оторвался от дальномера и приник к диоптру с фотоумножителем. – У них ещё три ракеты! И в одну…

Вамба вспомнил про свой телескоп, как назло окаменевший. Скормив мерзкому прибору (не говоря о жалкой светосиле, картинка расплывалась по краям) ещё восьмушку, астроном смог разглядеть, что на открытой площадке под килём аэронаоса четверо разбойников возились с ракетой, висевшей под направляющей. Один держал в руках отсоединённый головной обтекатель, другой готовился запихнуть вовнутрь что-то неразличимое в подробностях для подслеповатой оптики, но вяло трепыхавшееся.