Игорь Ветошкин - Последний из нас

Так может потому он сейчас уединился? Он не хотел убивать. Или он по жизни такой. «Волк одиночка».»

Дорога бесконечной нитью плелась вдоль железнодорожных путей. То, пересекая рельсы, то разветвляясь, и снова сходилась, терялась в лесу, но вскоре возвращалась. Артём смотрел на неё заворожено, он словно видел всю картину мира в этой дороге. Узенькая, вытоптанная множеством ног, она заслуживала лишь названия тропки. Но, Грачёв гордо именовал её дорогой. Он совсем не удивлялся, что простая тропка вызывает в нём такие высокие чувства. Сравнить дорогу с судьбой? Каких только мыслей не вертелось в этой юной голове.

«Дорога, как судьба, интересная, непредсказуемая. Жизнь людей начинается одинаково — с рождения, и завершается так же не двусмысленно — смертью. В чём смысл жизни? Могу ли я уже ответить на этот вопрос? Не думаю. Многие люди, прожившие больше, понявшие много того, от понимания чего я далёк. Но полагаю, смысл жизни — прожить жизнь достойно. Не важно, как ты умер, молодым солдатом в бою, или стариком в своей постели, главное — каким ты был человеком в своей жизни.

Твоя дорога могла виться не так, как хотелось тебе, в жизни могли встречаться трудности, как вон тот поваленный ствол дуба, который вплотную огибает тропа. Но виден след людей, которые срезают путь, перебираясь через ствол дерева. Так и в жизни, кто-то ищет обход, иной — идёт напрямик. Вот ещё пример, какое-то болотце, осталось позади, но я увидел, что дорога разделилась. Одна огибала по гравийке, вторая вела через мелководную трясину. Видимо, люди кто, идёт напрямик, либо спешат, либо не бояться запачкаться. А вот дорога резко увела в лес, но ещё одна более узкая продолжила сопровождать меня. В лес тропу протоптали грибники, а в жизни это можно сопоставить с тем, что кто-то устал от постоянного движения, и свернул на покой, в тишину «леса». Главное отличие, что нельзя остановиться. Твоя судьба всегда движется, и причём во все возможные стороны, кроме обратной. Человек может только оглядываться назад, на прошедшие минуты жизни, но никогда не переживёт именно их вновь.

А вот, дорогу пересекла ещё одна, более широкая и утоптанная. Перекрёсток судьбы. Вероятно, что судьба одного человека встретилась с дорогой судьбы другого. Они встретились, но разошлись, увидятся ли они вновь? Возможно. Может эти две тропы, и ведут в одно место. В город, деревню, куда угодно.» — Артём тяжело вздохнул. — «Ведь с Наташей так же. Наши дороги пересеклись, но не были вместе. Как же я хочу встретиться с ней. Сказать всё то, о чём мечтал. Признаться в любви, и плевать на её ответ, главное перебороть себя. Надоело мне жить в незнании, в неведении, это угнетает, убивает меня.»

Поезд ехал не спеша, сильно поскрипывая колёсами по ржавым рельсам, громко тарахтя на стыках, и неровностях. Дорога тем временем, встретилась с другой тропой из ближайшей деревеньки.

«Да человека встретились, их судьбы слились в одну, теперь ничего не разлучит их. Влюблённые. Муж и жена.»

Уже совсем широкая, дорога ушла в сторону. А позже скрылась из виду.

«Теперь я никогда не узнаю, чем закончилась эта тропа, как оборвалась дорога судьбы. Хотя все мы знаем, что ждёт нас в будущем, тогда, после чего можно смело сказать, будущее без нас.»

Ночь в купе прошла без приключений, и более чем спокойно. Проснулся Артём по привычке очень рано, но в двух комнатах кроме Бориса уже никого не было. Тельцов мирно спал, и Грачев, стараясь не шуметь, покинул купе. Перед туалетом, куда привела его природная нужда, выстроилась уже изрядная вереница нуждающихся, потому душному коридору, Артём предпочёл тамбур. Закрыв за собой дверь, парень напоролся на лежащего Захара. Тот облокотился спиной на стену, развалившись на ступенях, в правой руке его был зажат шприц, рукав на левой был закатан до плеча.

— Чёрт! — от неожиданности Артём отпрянул от наркомана.

— Что, не узнал? — вяло протянул Захар, пытаясь сфокусировать взор на госте.

— Самому не противно?

— Попробуй, братан, поймёшь.

— Ты же грязь последняя. Как такие живут ещё.

— А может только так и можно выжить в этом проклятом мире? — с вызовом спросил Мухин, — Что бы понять эту гнилую жизнь, надо сойти с ума.

— Ты делаешь большие успехи, — скривившись, Артём пинком откинул ногу Захара от двери, что бы входящий, не сломал её.

— Злорадствуешь? Зря, хорошая вещь, снимает напряжение, — проурчал Захар.

— Скажи мне, как человек может до такого скатиться?

Мухин снова предпринял попытку посмотреть на Артёма, но голова не хотела подниматься. Грачёв присел на корточки, взял сослуживца за подбородок, заглянул в глаза.

— Не от хорошей жизни, Тёма.

— Поверь, мне тоже было нелегко, но я выживал, сохраняя человеческий облик.

— Это пока. Потом тебе придётся выживать, если это будет длиться долго, то ты сам заметишь, как изменишься…

Дверь начала открываться, но Артём, не вставая, подпёр её пяткой, и крикнул:

— Занято! Захар, продолжай.

Глаза наркомана закатились, он начал трястись, и судороги напоминали агонию.

— Эй! Эй! Ты чего, Захар, ну! — Артём начал трясти тело, но Мухин не приходил в сознание.

Дверь раскрылась, впустив здорового мужика внутрь, и сразу захлопнулась, прямо переел лицами зевак.

— Борис, чёрт возьми, хорошо, что ты, я не знаю что с ним, он говорил, потом потерялся, — начал Артём, узнав товарища.

— Какой дрянью он накачался?

— Откуда мне знать?

Тельцов выхватил шприц, осмотрел, принюхался. Артём начал мерить пульс.

— Пока жив.

— Жаль.

— Борис, сейчас это наша общая проблема.

— Я не вижу проблем, бросим тут, пусть валяется.

— Я бы с радостью, а если увидят до того, как оклемается, надо в купе к нам занести.

— Неси, я пас, — Борис поднялся, бросив на пол шприц, раздавил ногой, и взялся за дверную ручку.

— Ефрем орал на меня вчера, за то, что я помог беженцам, мы якобы рисковали быть раскрытыми. Этот риск ещё более глупый, но не менее опасный. Его найдут, сообщат проводникам, в вагоне полно вояк, они возьмут его, проверят документы, раскусят, и возьмут за жабры нас…

Борис стоял к Артёму спиной, но было заметно, что он никак не может принять решения.

— Как будем вытаскивать? — наконец, обернулся он.

— Я не знаю, может найти Ефрема?

— Артём, ты дурак? Ефрема тут ещё не хватало.

— Ну, тогда, как бы он поступил на нашем месте?

— Выкинул бы этот мусор с поезда.

— Не смешно.

— Я и не шутил.

Артём с подозрением посмотрел на Бориса.

— Ты до сих пор не понял, какой он человек? Этот матёрый разведчик, который никого не жалеет. Ты думаешь, что он не сделал бы этого? — перешёл на шёпот Тельцов.