Сергей Попов - Я иду

– Потому и бил сначала в шею, – поведал Айс и поторопил:

– Оставь его, наконец, в покое, пошли. Свое он уже получил, – огляделся, – пошли-пошли, Сид, пока безопасно…

Глянув на морфа-воина в последний раз, я выдернул дротик, вытер о подол накидки, кинул в колчан и встал, с еще большей недоверчивостью разглядывая окрестности. Те вновь издевательски молчали, будто бы до этой минуты здесь ничего не произошло.

– Пошли, – сказал я. – Надеюсь, больше никто не нападет.

Из-под респиратора Айса вырвался искаженный вздох, а потом ответ:

– Посмотрим, но арбалет все равно лучше далеко не убирай, – Айс шагнул вперед, вытянул голову, словно принюхиваясь, сошел с дороги и через кусты – к могилам.

Я – следом.

Ступать по мягкой кладбищенской земле с черно-желтыми тонюсенькими травинками, тянувшимися из-под надгробий, тяжело и как-то неприятно. Всякий раз, когда наступал, та то глухо стонала, то звонко чавкала, то хлюпала, словно каждый мой шаг причинял настолько невыносимые страдания, что у нее вновь открывались чудовищные раны и непрерывно сочилась кровь. Только вот это вовсе не она, а обыкновенная дождевая вода, сумевшая не только доверху затопить распотрошенные пустые могилы, но и уйти глубоко в почву. То тут, то там проседали ограды, рушились могильные плиты, то с плеском утопая в студеной воде, то смачно шлепаясь в грязь, ходили ходуном тяжелые мраморные памятники, грозя вот-вот завалиться. Но, несмотря на всю эту жуткую картину, радовало хотя бы одно – ни один морф так и не соизволил на нас напасть.

И так мы шлепали по грязи ровно до тех пор, пока Айс не остановился и не указал вдаль, где за рядами кривых почерневших деревьев возвышался небольшой плешивый холм.

– Мне надо на него подняться! – заявил вдруг Айс и, повернувшись: – Осмотреться хочу.

– Зрение хорошее? – с издевкой спросил я и прошел мимо, глядя на холм. Над ним кучно кружили вороны, на кого-то громко ругались. – Мне с тобой подниматься? Или подождать?

– Да нет, я быстро, – второпях проговорил Айс и побежал к холму, – за мной! Не отставай!

Дружно пробившись через хиленькие, но жутко цепкие кустарники, Айс прытко вознес себя по склону и, опершись на валун, застыл изваянием, лишь изредка поворачивая голову.

«Ну, а я покурю, – подумал я, – раз подвернулся случай».

И, привалившись к дереву, закурил.

Пока потягивал сигарету, небо, недавно радующее живостью, опять стало хмуриться, изредка стреляя потускневшими солнечными лучами сквозь свинцовые неподъемные тучи. Следом поднялся холодный крепкий ветер и сразу же принялся мести ветошь, гоняя по мокрой земле и сгребая в кучи возле замшелых надгробных плит. Порой он так сильно увлекался, что начинал закручиваться забавными неказистыми вихрями, гудеть и шумно разгуливать меж могил, словно намереваясь поведать округе о своем неоспоримом превосходстве.

– Почти дошли! – после долгого молчания вдруг громко протрубил Айс и, спустившись: – Я там уже выход видел, а за деревьями – развалины Одинокого Города виднеются. Только есть одна проблема – морфы-воины.

– Много?

– Пока трое: двое забор трясут, один – самый здоровый – на дереве сидит, наблюдает.

– Тебя не видел? – с волнением спросил я и, выкинув окурок, скинул вещмешок, достал полную бутылку дождевой воды, какую успел набрать по дороге на кладбище.

– Нет.

Я сделал глоток-другой.

– Точно? – с недоверием спросил его я.

– Уверен, – подтвердил Айс, тоже достал флягу. Воду пил жадно, совершенно не обращая внимания на то, что она из лужи – все-таки прислушался к моим словам. – Того, что на дереве, я-то сниму тихо, а вот те двое… – тревожно выдохнул, – могут шума наделать.

– Разберемся, – покивал я и скривился, задумался, – постараюсь их незаметно как-нибудь…

– Справишься? – с каким-то сомнением промолвил он, но тут же оправился: – Хотя да… Конечно справишься, – кинул флягу в рюкзак, – тогда пошли.

Договорив, он поправил лямки и вырвался вперед. Двигался теперь совсем по-иному, нежели как тогда, на дороге, – шаг пружинистый, будто отскакивал от земли, и все такой же беззвучным, словно шел не он, а крадущийся кот.

Я – за ним. Идти старался тоже тихо, на ветки не наступать, листьями не шелестеть – каждый неосторожный звук может привлечь беду.

Через некоторое время Айс нырнул в худые кровавые кусты и притаился, как разведчик, жестом веля сидеть тихо и не высовываться. Сдвинув капюшон, я все-таки не удержался, тихонько, чтобы не мешать, раздвинул влажные ветви и пригляделся. Двух морфов-воинов, упоминаемых Айсом, заметил сразу: те то дергали забор, то боролись, как петухи, друг с дружкой. С их стороны бесперебойно доносился тяжелый ржавый лязг, хрипы, злобное ворчание. Третьего же заметил лишь спустя минуту – тот пошевелился, сотрясая полумертвое дерево, облепленное какими-то гнойниками, и на секунду высунулся, показывая жуткую бледную трехглазую морду с извивающимися отростками.

«Отсюда в них не попаду, – подумал я, – просто-напросто не долетит дротик – велика дистанция».

И решил поделиться этим с Айсом:

– Мне надо ближе подойти – арбалет не потянет, – взглянул на арбалет, – ты-то как? Сможешь? Расстояние-то солидное.

Тот лишь как-то шумно по-стариковски выдохнул, достал стрелу.

– Смотри сам, – спокойно, без пафоса промолвил он и, медленно, будто специально, стянув лук, выпустил стрелу.

У меня отвисла челюсть.

На моих глазах еще недавно преспокойно сидящий на дереве морф, почти слившийся с ветвями, вдруг повис на них, нелепо перевернулся на живот и с черной стрелой в правом глазе замертво свалился прямо на головы сородичам. Те моментом прекратили потасовку, навострили, словно антенны, отростки, закрутили головами, не понимая, откуда стреляли. Подергав бездыханное тело, они заревели, принялись бестолково метаться, кружиться, рвать мокрую траву.

– Меткач… – пораженный метким попаданием, проговорил я, не веря увиденному. – Ну ты, блин…

– Твой выход! – перебив, ободряюще провозгласил Айс и захватил новую стрелу. – Я тебя прикрою, если что.

Ничего больше не сказав, я добежал до заросшей, словно щетиной, статуи, чью голову проломил упавший фонарь, вжался спиной и осторожно выглянул. Морфы принялись носиться вокруг трупа и разъяренно верещать, будто требуя, чтобы убийца немедленно выходил на справедливый суд.

«Распугал ты их, Айс, – с укором подумал я, – все-таки тихо не получилось…»

Понаблюдав за ними секунду-другую, я подгадал момент, когда кто-нибудь их них угомонится хотя бы ненадолго, положил руку с арбалетом на серое каменное туловище статуи для удобности, выдохнул и мягко нажал на спуск. Дротик клюнул остановившегося всего на мгновение морфа-воина в затылок, опрокинул в грязь. Отростки страшно напряглись, выпрямились и, как макаронины, безжизненно улеглись рядышком. Выстрел получился убойный.