Алексей Корепанов - Оружие Аполлона

– И что это значит? – недобро прищурясь, прошипел он. – Кто руль перехватил? Сообщник твой? Отвечай, иначе выброшу без парашюта!

Твинсер побледнел, дернулся, пытаясь вырваться, и Крис тут же ударил его головой в нос, одновременно разжимая пальцы. Водитель стукнулся затылком об пол, а Габлер придавил коленями его руки и навис над ним.

– Теперь дошло? Кто забрал управление?

Он левой рукой выхватил из пальцев парня коммуникатор.

– Кому надо, тот и забрал, – ответил водитель и хлюпнул разбитым до крови носом.

Габлер сжал кулак, чуть отвел его для удара, и осот поспешно добавил:

– Я по схеме действую, как приказали, не понимаешь, что ли? Ты же вроде из наших… Мне сказано: в случае опасности делать то-то и то-то… Ну, вот я и делаю… Отдай комм.

Крис опустил готовую ударить руку и поднялся. Бросил коммуникатор рядом с твинсером и, перешагнув через парня, тяжело опустился в кресло у борта. Но тут же встрепенулся:

– Медиков надо вызвать!

– Уже вызвали, – буркнул водитель. – Есть такой пункт в схеме…

Он встал с пола, вытер рукавом окровавленный нос, поморщился и сел за приборную панель. Поднес коммуникатор к уху и сказал:

– Я – «третий». Готов взять контроль. – Он помолчал, слушая. – Нет, просто пассажир задергался… Да, все нормально, уже успокоился. Беру.

Рыжий обернулся к Габлеру, который невидящим взглядом вперился в пространство за бортом – уникар уже вышел из зоны отчуждения, и внизу появились поселки. Вновь вытер кровоточащий нос, теперь уже платком, и скривился.

– За такое отвечать надо, а?

Крис непонимающе взглянул на него.

– Отвечать, говорю, надо, – повторил водитель.

– Отвечу, – без эмоций кивнул Габлер. – Скажешь, когда и где.

– На базе, потом, когда отойдешь. В трене [47] Трен (жаргон) – тренировочный зал. .

– Договорились. – Крис вновь отвернулся к прозрачной стенке уникара.

На душе было даже не тяжело. Казалось, что душа вообще исчезла, не желая получать удары.

«В соответствии со схемой».

Ну, да, разумеется, доставку Копья в Октагон не пустили бы на самотек. Продумали план, каждый участник этой акции получил соответствующие инструкции. И недруги как-то прознали о том, что сегодня в такое-то время на Вери Рому прибывает постпретор Администрации Императора полковник Стивен Айон. С добытым на планете Аполлон Копьем Судьбы. Потому что целью этих недругов было никак не уничтожение файтера Лино Пирико-туо-туо – покушались на полковника, но ошиблись… А почему не били по всем четырем уникарам сразу? И почему Твинс не проверил трассу, почему не дежурил там? И откуда недруги могли получить такую инфу? Вряд ли кто-то из грэндов проболтался об этом в кабаке… Да и многие ли в Октагоне знали о том, что Копье Судьбы захвачено и полковник Айон везет его в столицу? Шацкий знал, эта красотка Зоя… Они что – агенты веронцев? Или каких-то иных сил? Может, тогда уж и сам Босс чей-то агент? Или все-таки случилась неполадка в уникаре? Но что там могло так рвануть? Что могло на куски разнести это подобие летающего танка?…

Кирилл… Низа… Лино… Кто следующий – он сам, Кристиан Габлер?

«Кто поклянется тебе, о Торкват, что не будет последним завтрашний день для тебя…»

Нет, Низу не следует включать в этот перечень, Низа жива! Может, и Арамиса удастся вытащить из-за черты…

На горизонте показалась окраина Грэнд Ромы, и водитель повел уникар на снижение – полеты над столицей были запрещены, хотя для полковника Айона, вполне вероятно, сделали исключение. Впрочем, вряд ли: зачем привлекать к нему внимание?

– Кто-то пошел разбираться? – спросил Габлер.

Никаких встречных машин Твинса ему на глаза не попалось, а может, он был слишком погружен в свои мысли и не заметил их.

Пилот пожал плечами и ответил не слишком дружелюбно:

– Мне не докладывали.

Понятно. Рыжий только элемент схемы, и знает не больше того, что ему положено знать.

Габлер вздохнул и вновь погрузился в невеселые мысли.

– Пей, Кристиан. – Шацкий подвинул по гладкому столику к Габлеру наполненный почти до краев массивный стакан с толстым дном, взял свой, где коньяка было на полпальца, если не меньше. – Это иногда помогает.

Габлер взял стакан, осушил залпом и подумал, что совсем недавно пил коньяк с Арамисом. Правда, здесь, в Октагоне, коньяк был другой. И Арамиса здесь не было.

Полковника Айона после космодрома он больше не видел. Уникар доехал до сердца Империи, и водитель, то и дело осторожно потирая распухший нос, довел его до первого поста. Там Габлер дождался сопровождающего – сухощавого подтянутого мужчину в сером, и тот прокатил его на лифте, провел по коридорам и оставил в безлюдной комнате с видом на Тибр. «Мистер Шацкий придет, как только освободится», – напоследок сказал этот Вергилий и закрыл за собой дверь. По легкому щелчку Крис понял, что его заперли. Боялись, что он может сбежать и на каждом углу трезвонить о Копье Судьбы, завоеванном им для Императора? Не желали, чтобы его тут видели? Или чтобы он кого-то увидел?

Предполагать Крису ничего не хотелось, и он уселся в кресло, развернув его к прозрачной стене, и принялся хмуро созерцать панораму столицы. И заниматься этим ему пришлось часа полтора…

Услышав, что дверь открылась, Габлер вместе с креслом развернулся в ту сторону, увидел, что это Шацкий, и встал. На грэнде были неизменные джинсы, а рубашку на этот раз сменил тонкий синий свитерок с диагональной белой полосой. Каких-то эмоций на лице его не замечалось, а острые уши словно чуть обвисли – наверное, у эльфов это считалось бы признаком неважнецкого настроения. Подойдя к Габлеру, он протянул ему руку:

– С возвращением.

– Спасибо, – сдержанно сказал Крис.

Шацкий кивнул на кресло, с которого только что встал Габлер:

– Садись. Набегался, теперь отдыхай. Заслужил.

Габлер сел, а грэнд направился к стенным шкафам. Открыл дверцу, взял два стакана и бутылку. По пути к Габлеру толкнул ногой низкий столик на колесиках, направляя его к креслу Криса. Поставил питейный набор, придвинул кресло, сел…

Пить свою порцию Шацкий так и не стал. Покрутил стакан в руках, взглянул на Габлера:

– Там сейчас работают, разбираются…

– Жив? – без особой надежды задал вопрос Крис, сообразив, о чем идет речь. А то, что у Арамиса дела не то что плохие, а уже никакие, он понял, когда Шацкий только вошел. Если бы было иначе, грэнд сразу сообщил бы.

– Увы, – вздохнул Шацкий. – Там, собственно, мало что осталось. И от Пирико, и от водителя… Он почти десять лет отслужил, собирались его чествовать… И от машины…

– Причина? – глухо спросил Габлер, чувствуя, как что-то словно оборвалось внутри.

Шацкий аккуратно поставил стакан на стол, подался вперед и, положив руки на колени, сцепил пальцы.