Алексей Корепанов - Можай

Еще издалека разглядев верхнюю часть корабля, танкисты определили, что это грузопассажирщик-дальнолет известной серии «Кюндай», и еще прибавили скорости. Рейсовые дальнолеты на Пятку не ходили — значит, с этим действительно что-то стряслось, и он вынужден был пойти на посадку. Или же Серость выбросила его не там, где надо. Увидев людей на берегу — вполне живых, а не мертвых, — Ольгунд Брюм приказал замедлиться. Люди и так, вероятно, испытали немалый стресс, а тут еще подумают, что их собираются перестрелять или передавить гусеницами.

Насчет стресса лейтенант Брюм не ошибся. Только теперь этот стресс обрушился на него самого и остальных танкистов. И случилось это, когда в разговоре прозвучало, что на дворе сейчас стоит двадцать пятый год нового столетия. А не двадцатый, как считали танкисты.

Удар был сильный, ничего не скажешь. Собравшиеся сочувственно смотрели на побледневших военнослужащих. А Линс Макнери, кивнув на «трицеры», тихонько сказал стоящему рядом Тумбергу:

— Теперь у нас и вооружения прибавилось, и будет на чем провести глубокую разведку.

Он помялся, дал танкистам возможность немного прийти в себя и буквально послал их в нокаут негромким сообщением о том, что это отнюдь не Пятая Точка. И неизвестно, удастся ли им всем отсюда выбраться.

Глядя на медленно оседающие на песок фигуры в серых комбинезонах, Макнери с сожалением подумал о том, что военные нынче пошли не те…

— Все-таки танки не самое лучшее средство передвижения, — морщась, заявил Уир Обер.

Такой вывод он сделал после того, как «трицер», не сбавляя хода, плюхнулся в ручей прямо с каменистого обрывчика двухметровой высоты. Поскольку пандигий сидел на полу, за креслами танкистов, это заявление не было лишено оснований. И Шерлок Тумберг, который сидел рядом, скрестив ноги, мнение Обера разделял. Но помалкивал, потому что боялся прикусить язык. Тем более что танк уже лез вверх по камням противоположного берега, и это было очень тряское занятие.

— Так ведь для танка главное не езда, — заметил, полуобернувшись к ним, один из танкистов.

Звали его Илисом, и был он отчаянно рыжим, с россыпью веснушек на вздернутом носу и вокруг, и белесыми, похожими на птичий пух, ресницами. А вот командир экипажа, Дарат, отличался смуглой, почти до синевы, кожей и прямо-таки демонически черными глазами. Они сверкали из-под кудлатых бровей, в которых, пожалуй, могла запутаться и птица. К счастью, птицы в «трицере» гнезд не вили.

Поначалу, когда Уир Обер уселся за спинами танкистов, шавьерийцы недоуменно принюхивались, пытаясь понять, чем это пахнет. Но потом, видимо, привыкли к незнакомому запаху, который источал высоченный длинноволосый тип с громким голосом. Одетый, несмотря на более чем теплую погоду, в серый плащ до пят.

— Стрельба — вот что для танка главное, — помолчав, веско добавил Илис.

Обер только молча махнул рукой и перевел взгляд на экран, который заменял танкистам лобовое стекло. «Трицератопс» резво бежал по каменистой равнине, утыканной невысокими кустами. Каменистой равнина стала недавно, и повышаться тоже стала недавно. Она вела к каким-то то ли холмам-переросткам, то ли к горам-полуросликам, темнеющим на горизонте. А до этого путь от побережья проходил по зеленым травам, от перелеска к перелеску, откуда, заслышав шум моторов пары «трицеров», выпархивали потревоженные птицы. День, как и вчера, был солнечный, прозрачный воздух позволял хорошо видеть все вокруг, и не появлялось в поле зрения ничего, что могло бы вызвать опасения. Ведь нельзя же было считать опасными стада каких-то рогатых животных, поедающих траву. Тем более что приближения танков они не дожидались, а всем скопом бросались наутек, палками вытянув хвосты с кисточкой на конце.

Солнце уже миновало высшую свою точку, разведчики успели пообедать в пути, а пока им не повстречалось ничего, что могло бы свидетельствовать о наличии здесь разумной жизни. Рогатые животные бродили без пастухов, никто не сидел с удочкой на берегах речушек и не добывал глину в оврагах, не поднимался к небу дым костров и не возникали вдали крепостные стены или заводские корпуса. Судя по отсутствию дорог, транспорт тут не ездил — ни авто, ни танки.

К чести служащих шавьерийских вооруженных сил нужно сказать, что из обморока, вызванного оглушительными известиями об их действительном положении во времени и пространстве, они выбрались очень быстро. Капитан Макнери, поколебавшись, все-таки извлек свою фляжку, и танкисты, по очереди приложившись к ней, не то чтобы повеселели, но уже не выглядели олицетворениями беспредельной тоски. Когда им объяснили, по какому поводу все тут собрались, они уселись на песок и, хоть вопросов и не задавали, но слушали внимательно и время от времени тихонько переговаривались. А вопросы задавали другие. Много вопросов. И капитан Макнери, вновь забравшись на стол, отвечал на каждый из них и даже вспотел и расстегнул китель. Кроме вопросов, были и предложения, и некоторые из них оказались дельными. А некоторые — наоборот. Как, например, призыв одной пожилой пассажирки, представившейся активисткой какого-то там движения. Призыв заключался в следующем: всех женщин нужно распределить поровну между мужчинами, и мужчины должны устроить своим подопечным беззаботную жизнь.

Тут же поступило другое предложение, его сделал молодой парень с длинными золотистыми волосами, одетый вычурно и ярко. Надо создать здесь что-то типа лупанария, сказал он, но бесплатного, и пускать туда только тех, кто хорошо показал себя в труде.

Развить эту мысль златовласому не дала Клео. Вскочив со своего места в дальних рядах, она добралась до парня и заявила, что сделать нужно по-иному. А именно, организовать лупанарий из таких вот типов и эксплуатировать их нещадно, до полного износа. Вспыхнувшую перебранку с трудом удалось погасить — капитан при этом чуть не сорвал голос, а златовласый демонстративно удалился вдоль по берегу и уселся там у воды в гордом одиночестве.

Отметился и Станис Дасаль. Он, к удивлению Шерлока Тумберга, внес предложение сосредоточить все алкогольные напитки в одном надежном месте и выдавать их в качестве поощрения за хорошую работу и в очень ограниченном количестве. Предложение было встречено ропотом мужской части пассажиров (кстати, мужчин на «Пузатике» летело гораздо больше, чем женщин), но капитан эту идею поддержал. И тут же по комму отдал распоряжение Зозуле. Разумеется, о своих коньячных запасах он упоминать не стал.

В числе прочих ораторов оказался и коммерсант Скандре Велкин. Выступление кадамурца показало, что коммерция — это не прихоть его, а истинное призвание. Если на планете обнаружатся разумные существа, сказал Велкин, то, возможно, колонистам не придется трудиться в поте лица для собственного выживания. Космический лайнер является средоточием множества полезнейших вещей, которые могут найти спрос у аборигенов. И даже если аборигены прекрасно обходятся, например, без ложек и зубочисток, надо убедить их в том, что с ложками и зубочистками жить им будет не в пример лучше. А поскольку истинной стоимости этих вещей аборигены не знают, можно потребовать в обмен сколько угодно продуктов питания. И даже более того, аборигенов можно нанять для налаживания сельского хозяйства в колонии и работы в мастерских. Перспективы тут поистине безбрежные, вдохновенно заключил коммерсант с Кадамуры.