Алексей Корепанов - Авалон

— Ежегодно в лисаветском музее бывают тысячи посетителей. Кое-кто из них летит на Землю именно для того, чтобы воочию увидеть этот замечательный экспонат. Можно предположить, что некоторые туристы, познакомившись там друг с другом, впоследствии создадут семейные пары. И кто-то из родившихся у них детей совершит какое-то важное открытие. А без горжета этого открытия не случится, потому что семейная пара не будет создана. Более того, какой-нибудь макатронец, в нашей реальности полетевший на Землю, в музей, скажем, в октябре, никуда не полетит. Останется на Макатронии и встретит там, в том же октябре, девушку, так сказать, своей мечты. Потому что не улетел на Землю. У них родится сын, которого нет в нашей реальности, он послужит причиной гибели кого-нибудь из вашего рода, и вы, Станис Дасаль, никогда не появитесь на свет… — Шерлок выставил перед собой ладонь, увидев, что груйк дернулся. — Да, понимаю, что это чисто умозрительные построения. Но вы готовы рискнуть, чтобы убедиться в их ложности?

— Да бросьте, начальник! — махнул рукой Умелец. — Не берите на понт! Столько всего нагородили, что за три дня не расхлебаешь. Да я ради такой прелести и в огонь готов, и в воду, и в медные трубы!

— Не шутите с прошлым, эти шутки глупы и неприличны, — изрек Хорригор с многозначительным видом [3] Возможно, иргарий сам придумал это высказывание. Или же успел познакомиться с творчеством Козьмы Пруткова. Только тот не советовал шутить не с прошлым, а с женщинами. .

Аллатон согласно качнул головой, и без того то и дело норовившей опуститься ему на грудь — особый уральский напиток продолжал делать свое хмельное дело.

— В медные трубы! — Шерлок с иронией взглянул на Умельца. — Долго их искать придется. Если бы вы просчитывали последствия своих действий, Дасаль, то не имели бы двух отсидок и перспективы третьей. Возможно, я сгущаю краски, и изъятие этой бляхи отсюда никак не отразится на реальности… Но где гарантии, что именно так и будет? Имеем ли мы право рисковать?

— А-а! — вновь досадливо отмахнулся груйк. — Все эти ваши рассуждения не стоят выеденного яйца! Действовать надо, а не рассуждать, а то поздно будет… Сами же себе все локти обкусаете!

— Меня вполне устраивает тот факт, что ксифский горжет находится в музее, — размеренно сказал Шерлок. — И делать на нем деньги я не собираюсь. К счастью, далеко не все такие, как вы, Дасаль. Впрочем, — он взглянул на Дария, — здесь все решает командир.

— Глядите, там кто-то живой! — воскликнул Тангейзер, показывая пальцем куда-то в сторону от ближайшей груды тел. — Шевелится! А вон еще! Надо бы забрать, оказать медицинскую помощь.

— Что-то я не понимаю тебя, постлейтенант, — холодно произнес Дарий. — То ты предлагаешь всех поголовно из пулемета положить, то о раненых беспокоишься.

— Так это же… это же совсем другое… — пробормотал Тангейзер.

— Мы не будем ни во что вмешиваться, — жестко сказал Силва. — Во всяком случае, пока. Я так решил — и точка!

Он ударил кулаком по подлокотнику, который не очень давно был сломан Хорригором. Причем сделал это с такой силой, что танк содрогнулся.

И все вокруг расплылось, а экраны уже привычно погасли…

Никто еще ничего не успел сообразить — Аллатон и вовсе продолжал подремывать, — как окружающее пришло в прежнее состояние. Но теперь на экранах была не панорама гор, и не лазурь небес с солнцем и облаками — там была темнота, в которой перемещались какие-то расплывчатые светлые пятнышки.

— Мы под водой, — сообщил танк. — До поверхности сто семнадцать метров.

— У-у! — заголосил Умелец. — Нас опять унесло! Эх, такую цацку упустили! Балаболы вы непрактичные, вот вы кто!

Но эти его причитания были оставлены без внимания.

— Я готов всплывать, — сказал Спиноза. И продолжил с каким-то неуловимым оттенком в голосе: — Если получу соответствующий приказ командира.

— Бенедикт, не выпендривайся, — покривился Дарий. — Разумеется, всплывай. Ты же не подводная лодка. Вода в ствол просочится — будем иметь проблему.

— Не просочится, — заверил танк. — Заглушка у меня надежная. А интересно побыть подводной лодкой…

— Давай, давай, к воздуху и свету, — поторопил его командир. — Нечего нам тут болтаться. Не наш профиль.

Похоже, Спиноза побаивался утратить способность придумывать рифмованные строки, а потому при каждом удобном случае проверял, осталась ли она у него. И при неудобном тоже. А может, просто хотел немного позлить Дария.

— Хотя бытовало и иное мнение, — добавил супертанк. — Вот такое:

— Ну и горазды вы все пургу нести, — нахмурившись, процедил Умелец. — Как будто специально. А надо бы побыстрее выбраться из этого мира. Вдруг назад занесет, и на цацку еще никто не успел позариться…

— Некрасиво быть таким алчным, Дасаль, — осуждающе сказал Тумберг. — Вам что, средств к существованию вечно не хватало?

— Потребности у меня солидные, — пробурчал груйк.

И вдруг с силой затопал ногами, как делал это недавно в Уральских горах.

Но танк все так же продолжал подниматься к поверхности то ли озера, то ли моря, то ли океана, и экраны постепенно светлели, приобретая сине-зеленый цвет.

— Что, не вышло? — усмехнулся Тумберг. — Решили, что такой приемчик — это ключ к перемещению во времени? Честно говоря, я и сам так подумал. Но, как видим, предположение не подтверждается.

— Два совпадения подряд еще можно отнести именно к совпадениям, к случайностям, — заметил Хорригор. — А вот третье заставило бы призадуматься. Однако не получилось. Хотя какая-то связь, возможно, и есть, но неустойчивая. А ну-ка!

Он тоже стукнул подошвой по полу, заставив дремавшего Аллатона недоуменно вскинуть голову. И в это мгновение танк добрался до поверхности — и закачался на волнах.

— Ух ты! — воскликнул Тангейзер. — Море!

Да, вокруг простиралось море или даже океан, сливаясь у горизонта с хмурым небом. А метрах в пятистах от супертанка плыл корабль с поднятыми белыми парусами. Волны бились в его темные борта, мерно покачивался вниз-вверх похожий на длинный клюв бушприт, а обе мачты, казалось, цеплялись за низкие облака. Позади заднего паруса развевался на ветру флаг: чередующиеся красные и белые параллельные полосы, а в верхнем левом углу — синий прямоугольник с рядами белых точек. Парусник был гораздо длиннее танка, но внешне явно проигрывал сравнение с мощной боевой машиной вооруженных сил Межзвездного Союза.

Пока все, кроме снова опустившего голову Аллатона, рассматривали архаичное плавсредство, у его борта, на палубе, появились три фигуры. Супертанк явно был замечен и вызвал волнение на корабле, хотя бронеход, повинуясь приказу командира, не делал попыток приближаться к паруснику или взлетать в небо. Включать режим невидимости было поздно, да и пустое место в форме контуров танка среди морских вод выглядело бы еще более пугающе, чем сама боевая машина. А погружаться в морские глубины Силва просто не желал — вдруг не получится всплыть повторно? Все-таки создатели супертанка не планировали его применение в качестве субмарины.