Джордж Локхард - Боеприпасы на зиму

Гюрза развела лапками.

— Отдам. Мне сейчас не до роскоши.

Иосиф просиял, его длиннющий хвост ракетой взмыл к своду.

— Гюрза-джан! О спасительница! Вай-ме, вай как хорошо! Дам лучший пескоход, два-шестнадцать, оторвите мне хвост если вру, а то!

— Два-шестнадцать? — недоверчиво переспросила Гюрза. — Очумел? Мне нужно багги, а не мотоцикл!

— А багги сейчас нету, — моментально отозвался ящер. — Э, дорогая, какое сейчас время для багги?! Они знаешь, сколько бензина жрут? Ох! Не напасешься! Я соберу такой два-шестна…

Селевиния молча провела лапкой вдоль губ в жесте «закройся». Давно привыкший к ее манере общения, Иосиф послушно умолк и навострил хвост.

— Я не собираюсь таскать сына на мотоцикле, — резко заметила Гюрза. Открыв дверцу пикапа, она расстегнула ремень безопасности и взяла Сая на руки, мышонок сразу обнял мать.

— Нужен закрытый четырехколесный пескоход, как минимум восемь-семьдесят, а лучше восемь-сто десять. С фильтрацией.

Ящер приоткрыл пасть и вновь захлопнул. Помолчал, опустив внутренние веки.

— Не хватит, — заявил он, наконец. — Покрышки хорошие, не вру. Но столько не стоят.

— Бери в придачу пикап.

— Такую рухлядь бесплатно не возьму, Гюрза-джан! Обижаешь, да?

— Тебя обидишь, как же… — пробормотала селевиния. — Ладно. Давай так: сейчас бери пикап вместе с покрышками, а когда я вернусь на тягаче — мы его продадим и поделим кумыс поровну.

Иосиф помолчал, раздумывая над предложением.

— Нынче на машины с большими моторами спроса нет… — протянул он после паузы.

— Даже на шахтах?

— А там дизель не возьмут, у них нормативы на выбросы, Гюрза-джан.

Селевиния стиснула зубы.

— Волосатый Ори, об этом я позабыла…

— А я помню, — вздохнул Иосиф. — В общем, Гюрза-джан, не могу. Прости, родная, как сестру люблю, но — не могу. Семью кормить надо, понимаешь, да?

Гюрза моргнула.

— Семью? Какую семью? Вы ж яйца откладываете да и забываете про них!

Ящер оскорбленно вскинул голову:

— Ай-ай-ай, темное ты существо, Гюрза-джан. Даже не знаю, обидеться, что ли? А?

— Ты обижаться не умеешь, чешуехвостый.

Иосиф усмехнулся.

— Смотря на что, драгоценная, — тихо отозвался он совсем другим тоном, но тут же вновь встрепенулся: — Как не знаешь, а? Мой вид живородящий. Только два вида ящурок так умеют.

Гюрза гневно свернула ушки:

— Ладно, живородящий ты мой, только вот для семьи обычно еще и самочка требуется…

— А что мы все про семью, да про семью? — поспешно оборвал Иосиф. — Тоже мне, тема! Ладно, закроем тему… Гюрза-джан, в общем так. Отдавай пикап, отдавай тягач как есть, получишь восемь — сто десять с фильтрацией.

Селевиния прищурила глаза.

— Тягач стоит семь-восемь литров. Не жирно будет, а?

— А солярка? А риск? А если не смогу продать? А если он в плохом состоянии?

— Ты ж его сам мне толкнул, прохвост ты этакий!

— Но как ты с ним обращалась! Кто знает? Гюрза-джан, как сестру люблю, но в таких делах я и сестре не доверяю, оторвите мне хвост, если вру.

— Че-то мне подсказывает, не врешь, — процедила селевиния сквозь зубы. Помолчала, раздумывая над ситуацией.

— Я могу подать в суд на Матушку Мирту за невыполнение контракта? — спросила угрюмо. Иосиф с грустью покачал головой:

— У тебя нет свидетелей.

— Но они же…

— Они скажут, что ты ночью похитила канистры и бросила караван в пустыне. Четверым поверят скорее, чем одной бывшей наложни… — ящер запнулся, — …наемнице.

Гюрза понимающе усмехнулась.

— Ясно. Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие.

— Знаешь классику, Гюрза-джан? — удивленно спросил Иосиф. Селевиния скрипнула зубами.

— Я умею читать, Изя. И говорю на трех языках. Я не всегда жила… так.

Ящер встрепенулся:

— Погоди, бриллиант моей души, погоди. Говоришь на трех языках? А английским владеешь?

— Свободно.

— Оппаньки… — Иосиф ошалело посмотрел на собственный хвост. — Откуда?!

— Не важно, — угрюмо отозвалась Гюрза.

— А все-таки?

— Сказала, не важно! — огрызнулась селевиния. Ящерка озадаченно попятилась, Гюрза вздохнула. — Ну… На моей прошлой работе… До спецназа… Иногда приходилось, м-м-м, общаться, да, общаться с иностранцами.

— Оу… — протянул Иосиф.

— Угу. Селевинии — самый редкий вид грызунов, вот и… Пользовалась успехом, — Гюрза яростно стиснула коготки. — Доволен? Все выведал? Не желаешь меня заценить? Ты, вроде, самец…

— Зачем так, Гюрза-джан? — ящер обернул хвостом ноги. — Друзей обрести трудно, потерять легко, знаешь… Эх… Бриллиант мой, истинно говорят: пусть алмаз неграненый, да под верным углом и он заблестит. Хочешь подзаработать?

Гюрза встрепенулась:

— Как именно?

— Да есть одно дело… — ящер огляделся и понизил голос. — Ко мне вчера клиент заходил, из контрразведки, да ничего такого не думай, у него пескоход сломался. В общем, разговорились…

Гюрза насторожила ушки.

— Да-да?

— Позавчера человечья ПВО сбила беспилотник, летевший из Акбарнистана. Плюхнулся километрах в тридцати от Дегелена, рядом как раз был патруль, — Иосиф многозначительно подмигнул. — Они решили поскорее осмотреть машину, авось удалось бы свинтить пару деталей до появления людей, да только беспилотник оказался, гм… Не совсем беспилотным.

— Это как? — не поняла Гюрза. Ящер помахал длиннющим хвостом.

— По словам разведчика, на борту был контейнер, залитый баллистическим гелем, а в нем — какой-то странный бесхвостый бурундук. Американец.

Глаза селевинии загорелись:

— Подопытный!

— Вот именно, — согласился Иосиф. — А сейчас главное: у них в отделе с английским туговато. Парень меня даже просил навести справки, есть ли в городе переводчики… Сечешь, чем пахнет, Гюрза-джан?

Селевиния сглотнула.

— Работа в органах!

— Вай, как повезло, да, родная? Как сестре рассказал, ничего не утаил, видишь теперь?

Гюрза нервно дернула хвостом и, отрывисто, кивнула:

— Спасибо. За мной не пропадет. У тебя тут есть, кому приглядеть за ребенком? Не хочу брать с собой, мало ли… К тому же он и так, за последние дни, навидался всякого.

Иосиф перевел взгляд на тихо прижимавшегося к матери мышонка. Улыбнулся.

— Редкостный окрас, да. Раньше почему не водила ко мне детей? Красивый малыш.

Гюрза подозрительно воззрилась на ящера, но в его глазах не было и тени насмешки.

— Спасибо…

— А где остальные? — осведомился Иосиф. — Твой вид, я помню, рожает не менее трех?

Гюрза сильно вздрогнула. Перед глазами, как наяву, встали языки пламени, сирены, боль в обожженных до мяса лапках. Жуткие, чудовищные силуэты на горизонте. Люди в противогазах. Огнеметные тележки. Запах, запах горелой плоти…

— Остальные в Нэнэке-Улусе, — мертвым голосом отозвалась селевиния. Ящер отпрянул.