Джордж Локхард - Боеприпасы на зиму

— Прости.

— Все нормально, — Гюрза сглотнула, с трудом успокаивая сердце. — Так иногда случается. Чаще, чем хотелось бы, но… Все нормально.

Ее лапка ласково коснулась шерстки сына.

— С той ночи Сай не разговаривает.

Иосиф стиснул коготки.

— Мы поквитаемся за Нэнэке-Улус, — сказал он тихо, совершенно непохожим на обычный тоном. — Рано или поздно, мы поквитаемся за каждый разрушенный город, Гюрза-джан.

— Только не забудь пустить мне звонок, — усмехнулась селевиния. — Пропустить такой день будет обидно. Ну? Приглядишь за ребенком?

— Сейчас, я только освобожу ему комнатку… — Иосиф проворно взбежал по вертикальной стене и скрылся в окне. Гюрза присела на корточки и поставила перед собой испуганного сына.

— Сай, тебе придется немного побыть одному.

Мышонок вздрогнул, беспомощно прижал ушки. У Гюрзы екнуло сердце.

— Не бойся, я буду совсем рядом! Маме нужно попробовать устроиться на работу, а ты пока поиграй с милой ящеркой. Да? Нарисуй ее! Ты ведь любишь рисовать, малыш. Видел, какой у нее длинный хвостик?

Сай замотал головой и вцепился в лапку Гюрзы. Та потрепала его по шее.

— Ну же, не бойся. Я никому не дам тебя в обиду. Да? Побудешь с маминым другом, пока я не вернусь?

Мышонок в отчаянии замотал головой, в уголках глаз показались слезы. Гюрза, помолчав, тяжко перевела дух и опустила голову.

— Ладно. Обещаешь не шалить и сидеть тихо?

Сай лихорадочно закивал. Селевиния, лизнув его в нос, выпрямилась и обернулась к подошедшему Иосифу:

— Малыш боится без меня оставаться.

— Ну так бери с собой, в чем загвоздка, родная?

— Нет, ни в чем… — Гюрза вздохнула. — Куда идти?

— Едем на твоей машине, — ящер хлопнул внедорожник по капоту. — Пешком далековато выйдет. Да, и еще… — он снял с ремня флягу и протянул Гюрзе. — Глотни.

— Зачем? — селевиния с опаской принюхалась. — Кумыс?

— Ты облучилась.

— Справлюсь сама, не впервой…

— Глотни, говорю! — Иосиф нахмурился. — У тебя уже глаза красные. Ну?

Повторять просьбу не пришлось. Жмурясь от наслаждения, Гюрза жадно припала к фляге, чувствуя, как божественный нектар наполняет тело новыми силами. Ящер терпеливо ждал, пока кумыс вычищал гостье кровь.

— Лучше стало?

Гюрза с огромной признательностью ткнулась носом в плечо Иосифа.

— Спасибо… С чего это ты такой щедрый?

— Родная, от степных повадок-то отвыкай, — невесело буркнул ящер. — Деньги деньгами, а жизнь, ее, знаешь, монетами не измерить.

Гюрза промолчала, хотя ей очень хотелось спросить «даже на шахтах?». Но это было бы грязно и нечестно по отношению к Иосифу. Поэтому, лишь благодарно кивнув, она забралась на водительское сидение и усадила рядом Сая. Ящер занял правое кресло.

Дорога отняла минут десять и завершилась на заднем дворе невзрачного цилиндрического строения в рабочем квартале Дегелена. Над обшарпанной дверью висела покосившаяся табличка «Мышгорвнешстрой фил. № 7», ниже мелом была нарисована большая стрелка и приписано от руки — «филиал переехал на ул. Мышкевича, 15а».

— Здесь? — удивленно спросила Гюрза, выбираясь из пикапа. Иосиф ухмыльнулся.

— А ты ожидала вывеску «Контрразведка»?

Селевиния прикусила язык. Следом за ящером, ведя Сая за лапку, она вошла в пустое прохладное фойе, освещенное целой россыпью новомодных светодиодов.

— Подожди пару минут, я все разузнаю… — Иосиф скрылся за одной из дверей. Немного растерянная, Гюрза улеглась на коврик для посетителей, к ее боку тут же приткнулся мышонок. Селевиния механически потрепала его по голове.

— Странно, да, малыш? — спросила вполголоса. — Сначала чокнутая птица… Теперь ящерица…

Сай преданно смотрел в глаза матери. Гюрза, улыбнувшись, дернула его за ушко.

— Ничего, малыш, прорвемся. Настанет день, вот увидишь, и нам не придется прятаться под землей. Жить в ядовитых степях, терять детей в огне… — Гюрза запнулась и гневно свернула уши трубочками. Помолчала. — Ты не голоден?

Сай закивал. Селевиния, вздохнув, вытащила из поясной сумки горсть молотых жуков и протянула мышонку:

— Ешь аккуратно, это последние.

Радостный малыш вгрызся в лакомство. Гюрза устало закрыла глаза, но долго отдыхать ей не дали — вернулся Иосиф. С ним пришла худенькая, щуплая домовая белая мышь в столь же белом халате.

— Я в мастерскую, — сказал ящер, кивнув на мышку. — За вами присмотрит Айжамал Акылжан-Карлагаш из отдела кадров.

Селевиния вежливо кивнула.

— Здравствуйте. Я Гюрза. Как змея, только не кусаюсь.

Мышка слабо улыбнулась. Иосиф дольно потер лапки:

— Здорово, вот и подружились! А насчет благодарности… — он подмигнул, — …загляни в мастерскую, как тут закончишь.

— Погоди! — Гюрза подбежала к ящеру. — Блокнот есть?

Чешуйчатый кивнул:

— А что?

— Дай! — Селевиния быстро набросала схемку и добавила координаты GPS.

— Вот здесь я замаскировала тягач. Десяти литров солярки хватит.

Иосиф с усмешкой спрятал блокнот в кармашек на поясе.

— Ладно, разберемся. Ну, бывай, о бриллиант, ожидающий огранку! Потом расскажешь, что вызнала у американца… — Ящер сладко потянулся и вышел на улицу.

Гюрза и Сай остались наедине с белой мышью.

Первые сутки в пути пронеслись быстро. Фургон, перекрашенный в хаки по настоянию Темира, трясся по старой дороге, следопыт на своем толае скакал впереди. Эрих и Таурон сидели в машине, что же касается Тумана, тот был слишком неугомонным и путешествовал на крыше.

К вечеру третьего дня, граница полигона осталась позади. Она никак не была обозначена — ни охраны, ни колючей проволоки; местные жители и так знали, где начинается «тастамды жер» — плохая земля.

Степь здесь, до сих пор, жила своей первобытной, изначальной жизнью. Эрих и Туман могли наивно восхищаться природой, но Темир, как, очевидно, и Таурон, родились в местных степях, а потому с напряжением глазели по сторонам. Тут, на человеческой территории, одичавшие зверяне мало отличались от зверей — разве что были куда хитрей да свирепей.

— Впереди стая бурундуков, на вид дикари, много вооруженных, — негромко сказал Туман, внезапно свесившись с крыши фургона прямо перед Темиром. Толай судорожно захрипел от страха, следопыт вцепился в поводья и бросил на дварга свирепый взгляд.

— Это пограничное племя, — ответил резко, пытаясь совладать со скакуном. — Каждого из нас спросят, кто он и куда направляется. Отвечай только правду: среди дикарей есть мутанты, чувствующие ложь.

Туман вопросительно встопорщил хвост.

— Как, интересно, они ее чувствуют?

— Так же, как я опасность! — выдохнул Темир. — Это шестое чувство.

— Седьмое, — миролюбиво поправил пушистый. — Шестым считается равновесие.