Рем Манулов - Шёпот Зуверфов (СИ)

Джулия не видела снов. В эту ночь всё прошло спокойно, без бреда, истерик и потери концентрации. С ней всё чаще случались припадки, которые она впоследствии не запоминала, будто провалилась в какую-то едкую тусклую дымку и ненадолго терялась в ней. Сегодня Джулия проснулась вовремя, когда зазвучала первая сирена. Она спала на втором этаже нар, уступив нижнее место девице, у которой подозревали деменцию в запущенной стадии. Светловолосая губастая девушка с пышными формами, когда шла, смотрела только под ноги. Она не находилась в задумчивости, унесённая вдаль подсознания горестными размышлениями, нет. Девочка просто следила за каждым своим шагом, следила за тем, куда наступает, потому что страшно боялась оступиться и упасть.

Джулия старалась изматывать себя на работе. Нет, Нуттглехарт не был тюрьмой. Здесь сносно кормили три раза в день, устраивали игры, развлекали чтением вслух. Каждый больной по собственному желанию мог учавствовать в трудовой деятельности, выбирая то, что ему по вкусу. Фокстрот писала картины, притом делала это весьма талантливо. Но её полотнам всегда чего-то не хватало. Какой-то крупицы, чтобы стать известной и прославленной художницей. На холст она переносила буквально всё, к чему имела интерес. Будь то пейзаж или портрет, натюрморт или абстракция. Рисование и мотоциклы были её слабостью, но ни в чём она не преуспела, чтобы считать себя гуру, докой и раздавать советы. Во всяком случае, так считала сама Джулия. Находясь в вечном поиске своего предназначения, она испробовала всевозможные занятия, даже запретные. С детства у неё были лучшие игрушки и учителя, поэтому, быть может, она не совсем понимала, к чему следует идти, в чём состоит пресловутый смысл её напичканной ненужными символами и предположениями жизни. Символы Джулия придумывала сама. Любая татуировка (их у девушки насчитывалось три) могла стать тем самым проводником к чему-то такому, что её, Джулию, увлечёт. Но, как оказывалось, ненадолго. Возгораясь мгновенно, как сера на конце древка, она тут же затухала, охваченная скверным чувством собственной неполноценности. И начинала всё сначала, пока не приходила к такому же результату. «У тебя нет стимула», — как-то сказал ей знакомый мотогонщик, который разбился насмерть, выполняя каскадёрский трюк во время съёмок какого-то дорогущего фильма. Трудно сказать, согласна ли была Джулия с этим предположением, но в целом парень был в чём-то прав. Стимул имеют те, кто был чего-то лишен. Она росла без матери, а из Ван Дарвика отец получился паскудный. Фокстрот часто раздумывала над тем, что она может превратить в стимул, и приходила к одному — научиться воскрешать людей, иначе всё бесполезно.

После завтрака началось свободное время. Сегодня шестой день недели, все отдыхают, а значит можно заняться чем угодно. Все пять дней Джулия расписывала белую керамическую посуду, которую выжигали здесь же, в плавильне Нуттглехарта.

Первый корпус, в котором пребывала Джулия, прославился на всю Иллейю своими товарами. Посуда, текстиль, шпингалеты, матрасы для сна. Нуттглехарт являлся не только высококлассной лечебницей, но и маленьким производством всякой мелочёвки. Во втором и третьем секторах дела обстояли иначе.

Шикарное четырёхэтажное прямоугольное здание с украшательствами разного толка, выкрашенное в светло-бирюзовые тона, когда-то принадлежало высшему социальному сословию, а именно чете Нуттглехартов, которые ходили в милости у давнишнего Лидера Илейских Территорий и носили гордый титул айкорнов, наместников выданной Лидером земли. Спустя годы все владения семьи Нуттглехартов отошли властям Трезубца.

Сегодня Джулия изменила керамике и впервые за долгие месяцы устроилась за чистым холстом, установленном на мольберте в рекреационной комнате. Рядом лежали смешанные краски, стоял стакан с водой. И больше никого. Четверть часа девушка сидела неподвижно, вглядываясь в белизну. Потом она макнула кисть в воду, провела ею по краскам и прикоснулась к холсту. Получалось именно то, что Джулия задумывала. Синий смешивался с красным, зелёный с фиолетовым. Джулия не спешила придавать очертаниям конкретную форму или внести смысл в детали, она просто водила кистью, подчиняясь внутреннему голосу, следовала за воспоминаниями.

— Не помешаю? — внезапно спросил кто-то за спиной Джулии. Она встрепенулась, резко обернулась, глаза наполнились беспричинной яростью.

— Простите, я напугал вас, — потупил взор высокий худой темнокожий парнишка в серо-голубом халате. В правой руке он держал швабру, в левой ведро с мутной водой.

— Приду потом, — сконфузился парень и поспешил уйти.

— Подожди, — остановила его Джулия, — ты уборщик?

Парнишка кивнул.

— И всё? Больше ты ничем не занимаешься в этом месте?

Теперь он отрицательно помотал головой, раздув свои пухлые щёки.

— Звать тебя как? — спросила Джулия, отвлекшись от мольберта.

— Алан, — глухо пробурчал уборщик.

— Меня Балай, но ты можешь обращаться ко мне как-нибудь по-другому, — Джулия призадумалась и спросила, — какое женское имя тебе по вкусу?

— Не знаю, — стеснительно протянул Алан.

— И всё же?

— Мирра, — решился Алан.

— Так зовут твою девушку?

— Нет, — снова покраснел парень.

— Почему тогда Мирра?

— Мою бабку так называли в нашей деревне, — робко ответил Алан.

— С ней всё хорошо? — насторожилась Джулия, ей не хотелось заводить знакомство с неловкости.

Алан кивнул:

— Да, она ждёт меня. Но ты не похожа на неё. Просто Мирра мне нравится. И всё. Мирра нравится, ты пока что нет.

— Замечательно, — улыбнулась Джулия, — тогда буду стараться, чтобы понравится такому красавчику, как ты.

Алан улыбнулся.

— Мне никто такого не говорил, все считают меня уродом, — в очередной раз смутился парень.

— Вот видишь, я уже лучше многих хотя бы потому, что я в чём-то стала первой. Понимаешь?

— Да, понимаю.

— А теперь расслабься и расскажи мне о себе. И брось ты уже эту кривую швабру, она тебе не подходит, — настояла Джулия, усадила Алана за стол и принялась выспрашивать о его жизни, о том, как он попал в Нуттглехарт, обо всём на свете. Разговорившись, они пропустили обед и только к ужину осознали, что проголодались. Алан совсем раскрепостился, много смеялся и даже пытался быть милым.

Раз в день Джулия посещала кабинет психотерапевта, который пытался залезть в её голову и вытряхнуть оттуда, как из дамской сумочки, подробности личной жизни, отыскивая причины её странного поведения. Психотерапевтом был тот молодой, симпатичный брюнет, который допрашивал её на следующий день после прибытия в клинику. Когда Джулия узнала, что доктора зовут Карл, она не сдержалась и захохотала.