Олег Будилов - Далекие острова. Трилогия (СИ)

Не могу описать, что творилось у меня в душе. Перемотанный окровавленными бинтами, лежащий на носилках офицер, был когда-то моим другом, а потом предал меня, но сейчас все это не имело никакого значения, потому что лейтенант Бад умирал.

— Мне нужно с ним поговорить. Вы можете, как-нибудь привести его в чувство?

— Думаю, что ему очень больно, — сказал доктор, — когда он очнется, боль вернется.

— Мне надо его расспросить. Мы должны знать, что происходит.

Сол печально посмотрел на меня, потом встал на колени возле носилок и принялся копаться в медицинской сумке.

— Да. Хорошо. Сейчас, я что-нибудь придумаю.

Я огляделся. Десантники вытаскивали раненых и складывали под стеной, некоторые шли сами, опираясь на товарищей или на заранее приготовленные самодельные костыли.

— Много тяжелых? Чем нанесены раны? — спросил я Сола.

Доктор достал маленькую жестяную коробочку, открыл ее и стал привычным движением набирать шприц.

— Много. Холодное оружие, сабли, мечи, кажется стрелы, по крайней мере похоже. Как Вы понимаете, я не знаток таких ран, — не оборачиваясь ответил Сол.

— Вы уж тут сами, — добавил он, — люди в очень плохом состоянии, начну оперировать прямо здесь, времени совсем нет.

— Все так плохо?

— Да.

Доктор отогнул одеяло, закатал до невозможности грязный рукав френча и сделал укол, потом смочил, чем-то комок ваты и поднес к лицу Бада. Лейтенант всхрапнул и открыл глаза. Он сразу же зажмурился и мучительно застонал.

— Ничего, ничего, — сказал Сол и потрепал лейтенанта по плечу, — я сделал укол, сейчас будет легче.

Раненый посмотрел на доктора, потом дернулся и задвигал челюстью.

— Сол, — прохрипел Бад, — какого черта?

— Держитесь мой друг, — доктор сжал руку лейтенанта. Видимо лекарство начинало действовать, потому что взгляд Бада стал осмысленным, и он наконец увидел меня.

Я подошел и сел рядом. Мы молча смотрели друг на друга.

— Я Вас оставлю господа, — сказал Сол и ушел к другим раненым.

— Здравствуй, — сказал я.

— Здравствуй.

Бад осунулся и пожелтел. Наверно его смерть была очень близко, потому что взгляд лейтенанта уже приобрел некоторую отстраненность свойственную умирающим, когда кажется, что человек уже почти утратил связь с окружающим миром, и, с удивлением, заглядывает в себя. Такие глаза я видел много раз. Мне вспомнился лежащий в штабном блиндаже супер-лейтенант Бас.

— Что с вами случилось? Кто это сделал?

Бад моргнул и облизал сухие губы.

— Я умираю?

— Да.

— И хорошо. Я устал, — Бад закряхтел, и я испугался, что он опять потеряет сознание, но лейтенант вытащил из кармана галифе, какой-то листок. Он попробовал протянуть его мне, но пальцы разжались, и бумага упала в траву. Похоже, что все силы Бада ушли на это движение. Я поднял записку и убрал в карман.

— Это письмо сыну. Передай.

— Хорошо, если расскажешь мне, что здесь происходит.

Бад молчал, и я подумал, что он не понимает мой вопрос.

— Ты меня слышишь?

— Нас зажали в крепости Толя, — прохрипел он, — мою морину посылали на самые опасные участки. Мы потеряли почти половину состава, и я решился. Мы ушли, сбежали. Я хотел отсидеться в форте, но на нас напали дикари.

Баду было трудно говорить, но похоже укол доктора действовал, ему уже не надо было делать паузы, чтобы передохнуть.

— Адмирал жив?

— Нет.

— Кто теперь командует?

— Лос.

Я вспомнил, кто это такой. Мы встречались во время прошлой экспедиции. Саперный капитан, когда-то отвечал за безопасность адмирала Толя, суровый и жестокий человек.

— Почему он?

— Был заместителем, теперь главный.

— У него много людей?

— Нет, не знаю…дикари взбунтовались…несколько племен остались верны, остальные предали.

Бад замолчал и отвернулся, тяжело дыша.

Я знал, как это бывает. Сначала боль нестерпима, она огромна, словно воздушный шар для корректировки артиллерийского огня. Она заполняет все вокруг. Ты бессилен против нее, корчишься, кричишь или стонешь, кажется, что так легче. В любом случае ты не можешь сдержаться. Потом, когда тебе делают укол в лазарете, боль становится меньше. Она никуда не уходит, но ее уже можно терпеть.

— Хочешь пить?

— Спирту дай, — прошипел Бад сквозь стиснутые зубы.

В кармане у меня была маленькая фляжка с коньком. Я свинтил крышку и немного влил ему в рот.

— А-а, — не то выдохнул, не то простонал Бад, — хорошо.

— Почему Вы здесь?

Бад некоторое время смотрел на меня, потом сказал, — здесь не тронут, святыня, всех раненых сюда, здоровые в форте…все равно врача нет.

— Кто остался в форте?

— Жен и Мас.

Я ненавидел себя за этот допрос. Мой друг умирал. Я больше не мог думать о нем, как о предателе и саботажнике. Чтобы не произошло между нами, смерть списывает все грехи.

— Тар жив?

— Арестован.

— Почему? — не понял я.

— Дай еще, — попросил Бад, и я опять влил в него немного коньяка.

— Жен и Мас хотят обратно в крепость, хотят договориться с Лосом. Они обменяют его на возможность вернуться, обвинят во всем…

— Почему его? Почему не тебя?

— Знали, что не доживу, — Бад попробовал улыбнуться.

Иногда его трудно было понять. Он говорил сбивчиво, путался и некоторые слова я не мог разобрать, но угадывал смысл, каким-то внутренним чутьем.

— Они хотят вернуться в крепость на реке, в лагерь адмирала?

— Да. У них нет выхода. Надеются, что Лос примет их обратно. В форте долго не продержаться…дикари.

Бад замолчал и обмяк. Я склонился над ним, думая, что лейтенант умер, но он все еще был жив.

Если я правильно понял, дело обстояло так. После смерти Толя, племена, которые раньше подчинялись адмиралу, взбунтовались. Заговорщики оказались окружены со всех сторон. Стараясь сохранить своих людей, Лос все время посылал в бой наше подразделение. Бад понял, что скоро их всех перебьют, попробовал сбежать и отсидеться в форте, но по дороге на отряд напали.

Я протер рукой горлышко фляжки и сделал большой глоток.

Значит после смерти адмирала всем стал заправлять Лос. Он узурпировал власть и теперь командует в крепости. Сколько ему осталось? Я достал часы и щелкнул крышкой. Совсем скоро тяжелый крейсер «Великолепный» сметет его логово с лица земли. О Лосе и его людях можно не беспокоиться. Раненых мы эвакуируем, но нужно решать, что делать с теми, кто остался в форте. Сейчас там всем заправляют лейтенанты Жен и Мас.

Я огляделся. Сол склонился над носилками. Он махнул рукой и несколько человек окружили раненного и навалились на него, раздался страшный крик. Человек выл по-звериному, захлебывался и у меня по спине поползли ледяные мурашки. Я не боялся криков боли, но невыносимо было слышать визг хирургической пилы, вгрызавшийся в кость.