Вячеслав Воронов - Запах гари

Занятый тяжёлыми мыслями, Котиль не сразу увидел, как загорелась красная лампочка, сигнализирующая о том, что бензин на исходе. Он остановился у бетонных завалов, преграждавших путь; ехать дальше всё равно было некуда. Вполголоса бормоча проклятия, он подумал, что ему может не хватить горючего доехать до института, хотя он знал, что доберется до него хоть пешком, хоть ползком. Вдруг какая-то женщина со страдальческим лицом и растрепанными волосами заглянула в окошко двери, стекло в котором было опущено. Утирая стекавшие по щекам слезы, она твердила что-то про спасателей, про то, что нужен трактор, что под завалами есть живые люди, и они же там умрут от потери крови, от шока и стресса, а спасателей всё нет и нет.

— Я не спасатель! — зло бросил Котиль, обернув к ней страшное лицо. Женщина оторопела, разглядев цвет его кожи, забормотала просьбы о помощи, обращённые к богу, и отошла, поправляя халат.

— Сначала вы своими руками… гробите всё! — захлебнулся Котиль гневом, — а потом молитесь богу! Как раз только он вам и поможет! Идиоты!

Он отвернулся, но боковым зрением заметил, что женщина, взвизгнув, вдруг подпрыгнула и отбежала в сторону, после чего снова подпрыгнула, закричала и метнулась в другую сторону. У Котиля, в унисон охватившему его гневу промелькнула было мысль, что она сошла с ума или это такой религиозный ритуал, наряду с молитвами предписывающий танцы. Но это были крысы, сновавшие в развалинах и делавшие вылазки на открытые участки. Те же это крысы или нет, задался вопросом Котиль. Если нет, то сколько их в городе. Приглядевшись, он увидел, как развалины кишат тёмными телами. «Они, — понял Котиль, — они, кто ж ещё». Крупная чёрная крыса, нагло сновавшая по открытому месту рядом с машиной Котиля, почувствовав его взгляд, остановилась. Бусинки её немигающих глаз уставились на него, после чего она вдруг сорвалась с места, словно её преследовала разъярённая кошка, подскочила к женщине, чередовавшей крики с крестными знамениями, и грызнула её за лодыжку.

«Так их!» — злорадно подумал Котиль.

После нападения крыса снова уставилась на него, словно собака, выполнившая команду и ждавшая похвалы. Котилю пришло в голову, что они могут читать если не мысли, то настроение человека, его, по крайней мере, настроение. Они следуют за ним по пятам, как верные вассалы, чутьём определяя, где он будет, помогают ему отбиваться от недругов, скапливаясь во всё большем количестве.

Женщина, укушенная крысой, орала так, словно произошли ещё подземные толчки и весь мир рушился в преисподнюю. Парень лет двадцати, худой, как щепка, в вылинялой футболке, с едва выделявшимися, как веревки, мышцами, с осанкой и выражением лица великого спортсмена и вообще чертовски уверенного в себе парня, схватил палку и стал яростно лупить по асфальту. Крысы отхлынули к развалинам, прячась между бетонных груд. Парень не успокоился, а пошел в атаку. Вскочив на расколотые блоки, с чувством добросовестно выполняемого долга он стал энергично тыкать палкой, исходя злорадным весельем, приговаривая ругательства и проклятия. К нему присоединился ещё один постарше, в прорванной на рукаве ветровке и с остриженной под ноль головой.

Вдруг худощавый дико вскрикнул и подпрыгнул. Нога его опустилась не туда, куда следовало и подвернулась. Он упал, больно ударившись ребрами и рукой о бетон. Тотчас на его футболке показались юркие серые тела, и он снова жутко вскрикнул, дернувшись всем телом. Лицо его побледнело и приобрело растерянное выражение, футболка окрасилась кровью. Он попытался подняться и оперся рукой о плиту, но тотчас, вынужденный защищаться, стал размахивать руками и упал, снова ударившись.

Напарник его подскочил к нему, без устали орудуя палкой. Ноги его подверглись стремительной атаке, и ему уже было не до спасения товарища. Крысы были настолько быстрыми, что вряд ли он попал хоть по одной, тонкие светлые джинсы его окрасились маленькими пятнами крови. Заматерившись и сломав палку о бетон, он поспешно сбежал с развалин, ошалело глядя под ноги.

Тем временем крысы облепили худощавого, молниеносно нападая и уступая место другим. Руки и ноги его в считанные секунды превратились в кровавое месиво. Он ещё отбивался, яростно рыча и пытаясь подняться, но огромная чёрная крыса со скоростью кобры впилась ему в бок, и он снова упал на спину, обессиленный и слабеющий от потери крови. Чёрная тварь метнулась к горлу, и он едва успел подставить руку, в которую она и впилась, свирепо сверкнув глазами.

Котиль видел всё это и понял, что самоуверенному парню скоро придет конец. Он рывком открыл дверцу, выскочил из машины и повелительно крикнул: «Назад!» Он хотел добавить ещё что-то высокопарное, но импульс его, стремительно зародившись, так же стремительно и угас.

Крысы после его окрика оставили жертву, и Котиль знал, что это не было совпадением. Огромные, почти черные твари, переродившиеся, как и он, понимали его без слов, что прочитал он в их глазах, а серые подвальные бродяги повиновались им, покоряясь одним им ведомым сигналам. Он спас парня, но чувствовал всё большую ответственность, странную ответственность перед этими животными. Как полководец, армия которого один за одним берет приступом города, не может все время сдерживать вояк, чтобы не дать им отвести душу в лежбище ненавистного врага, так и у него всё больше укреплялось странное чувство обязанности чем-то возместить послушание вассалов.

Окровавленный парень, громко застонав, стал просить помощи, снова пытаясь возвестись на ноги. Он потерял много крови, и, приподнявшись, в очередной раз обессилено упал. Мужик в прорванной на рукаве ветровке, ретировавшийся с развалин, озабоченно поглядел на парня и сделал шаг в его направлении. Он не оставлял намерения помочь, но тотчас, отягощённый сомнениями, остановился. Перед ним кишели крысы, эти злобные твари, союзники любой беды, предупреждавшие о неминуемой расплате. Часть из них отбежала в сторону и скрылась в завалах, словно засев в засаду, но несколько десятков тварей, балансируя хвостами, охраняло подходы к своей территории. Подбежали ещё люди, женщины при виде окровавленного парня кричали и закрывали ладонями рты.

— Это что за нечисть?! — заорал вспотевший маленький мужичок в шортах, утирая лоб и рябое лицо. Он остановился, широко расставив сильные ноги, всем видом излучая рассудительность и решимость делать то, что считал важным и нужным.

— Крысы? — выразительно, театрально произнес он, пропечатывая каждую букву, теша своё тщеславие. — Да пошли они! Человека надо спасать!

Он решительно взобрался на обломок, перепрыгнул на следующий, следуя к окровавленному парню, но из недр развалин, бесшумно, словно демоны из преисподней, вдруг появились серые тела, и маленькие, но острые зубы впились ему в ноги. Он заорал, кровь окрасила его голые ноги, но он упорно, чувствуя спиной женские взгляды, продвигался вперед. Крысы снова напали, молниеносно перепрыгивая с камня на камень, и так же стремительно отскакивая, каждый раз нанося раны, пробивая брешь в обороне противника. Храбрец припал на колено, на обломках было стоять неудобно, и он отчаянно балансировал, чтобы не упасть, в полной мере не осознавая опасности. Ругательства, которые он стал выкрикивать, чередовались у него с картинными, почти детскими фразами. Казалось, землетрясение, от последствий которого он спасся, родило в нем железную уверенность, что ничего плохого с ним уже произойти не может, что он баловень судьбы, которая всегда будет благосклонна к нему.