Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

— Мы готовы, товарищ прапорщик! А остальные где? Еще кто жив ли?

— Не знаю я, Андрюша, не знаю, — вздохнул Ефремов. — Там, на сопке, такое творилось! Эх!

Спотыкаясь на каждом шагу, танкисты двинулись следом за Ефремовым, а Гончар с автоматом наперевес прикрывал тылы, бросая встревоженные взгляды на шоссе. Кто-то там был, меж остовов бронемашин было заметно движение, но, кажется, уцелевшие в засаде японцы в бой больше не рвались. Вертолет тоже куда-то исчез, видимо, больше не видя целей, достойных его огневой мощи.

Беглецы взобрались выше по склону, к позиции МТ-ЛБ. Ефремов первым вломился в кусты, наполовину состриженные осколками, и наткнулся грудью на три автоматных ствола.

— Командир, я же чуть не выстрелил, — выругался один из бойцов, сидевших в засаде возле бронемашины. — С вами больше никого? Неужели это все?!

Оказывается, сбитые залпами НУРС с вершины сопки солдаты хотели уехать на «маталыге», и прапорщик с товарищами успели в самый раз. Из трех выживших бойцов один был ранен осколками в руку, другой — в ногу.

— «Броню» оставим здесь, — приказал Ефремов. — Будем своим ходом выбираться!

— Пешком? И далеко мы уйдем?

— Всяко дальше, чем уедем, — отрезал прапорщик. — Разгружайте машину! Потащим на себе, сколько сможем. Патроны, гранаты, РПГ, сухпай и перевязочные пакеты обязательно! Веселее, ребята, — подбодрил помрачневшее воинство Ефремов. — Мы только что не меньше роты япошек положили, кучу «брони» сожгли! Они нас не скоро забудут, а как начнут забывать, то напомним еще! Пойдем не быстро, зато дороги не нужны, где хотим, там и пройдем!

Груз МТ-ЛБ разделили между собой, стараясь брать лишь то, без чего совсем никак. Сам Ефремов нес кроме пулемета, с которым буквально уже сросся, два цинка с патронами и гранатомет РПГ-7. Остальные были нагружены не меньше, но и в десантном отсеке бронетранспортера еще осталось немало оружия и снаряжения. В тот миг, когда отряд был уже на опушке леса, с небес донесся нарастающий гул, и солдаты увидели летевший с юга самолет. Запрокинув головы, они следили за крылатой машиной, пока та не скрылась за сопками. А на смену ей с юга, из облаков, уже появилась следующая, обрушив на поросшую хвойным лесом долину рокот турбин.

— Японцы! — Ефремов сплюнул себе под ноги. — Мы их умыли кровью, но это не в счет. Скоро их тут будет полно! А здорово было бы сбить хоть один их самолет, тогда зареклись бы тут летать! Ладно, бойцы, за мной шагом марш! Начали мы все же неплохо, и продолжим в том же духе! Еще повоюем!

Отряд, оставляя за собой поле выигранной битвы, растворялся в лесу. На шоссе приходили в себя уцелевшие японские солдаты, совсем не так представлявшие себе возвращение острова в лоно империи. А над головами летели и летели самолеты.

Хейхатиро Муцу пришел в себя в тот момент, когда его уложенное на носилки тело грузили в санитарный вертолет. Когда он открыл глаза, то увидел чье-то обеспокоенное лицо, и услышал взволнованное:

— Господин генерал, вы слышите меня?

— Что это было?

— Засада, — сообщил офицер, сопровождавший своего командира к вертолету, только прибывшему из Южно-Сахалинска. — Ее устроили русские. Уничтожили большую часть техники, а затем отступили. Вы ранены, вас сейчас доставят в полевой госпиталь, господин генерал!

— Русские? — Муцу не поверил услышанному. — Не американцы? Уверены?

— Мы вызвали вертолеты, с воздуха их позиции удалось уничтожить, несколько русских погибло. Кроме того, сожгли их танк.

Генерал попытался привстать на носилках, которые тащили двое солдат, но тело пронзила боль, и все, что он успел увидеть, это уложенный в ровный ряд вдоль обочины шоссе тела. Их было много.

— Какие потери? — спросил Хейхатиро Муцу.

— Большие, господин генерал. Не меньше пятидесяти убитых, множество раненых. Эти русские устроили бойню здесь!

Муцу застонал, на этот раз не от телесной, а от душевной боли. Свой первый настоящий бой возрожденная японская армия проиграла с чудовищным счетом. Сами пришли в засаду, даже не озаботившись разведать маршрут, а русских вообще не принимали в расчет, ждали неприятностей лишь от американцев. И теперь его солдат укладывают на обочине, даже ничем не укрывая, потому что тел оказалось слишком много.

— Высадка продолжается?

— Да, господин генерал, все идет по плану. В Южно-Сахалинск постоянно прибывают подкрепления морем и воздухом, город полностью под нашим контролем. Американские корабли держатся в отдалении, их авиация тоже не препятствует нам.

— Это хорошо, — прошептал командующий Пятой пехотной дивизией.

Носилки с генералом аккуратно подняли в грузовой отсек приземлившегося на шоссе UH-1H с красными крестами на бортах и хвостовой балке. Вертолет оторвался от земли и, развернувшись, направился на север, туда, где аэродром гудел от царившей суеты, и земля дрожала при приземлении очередного самолета, прибывавшего с Хоккайдо. Оккупация шла полным ходом.

Полицейский «уазик» медленно проехал по тихой окраинной улочке Коноши. Сидевший рядом с водителем страж порядка лениво окинул взглядом серую коробку овощебазы, возле которой была заметная не слишком напряженная суета. Сезон уборки урожая закончился совсем недавно, и теперь несколько мужиков в грязных бушлатах и камуфлированных штанах, перекликаясь осипшими голосами и матерясь, таскали сгруженные с потертого ГАЗ-53 мешки. Один за другим они исчезали в проеме распахнутых ворот овощебазы, сгибаясь под тяжестью груза, а затем возвращались уже налегке, чтоб взвалить на плечи очередной мешок.

Когда патрульная машина исчезла из поля зрения, один из грузчиков, высокий, худой, с коротко стрижеными пепельного цвета волосами, махнул рукой, скомандовав:

— Товарищи офицеры, перекур! Три минуты!

Мужики с радостью побросали мешки, кто-то и впрямь закурил, другие, в том числи и бывший за бригадира генерал Бражников, командовавший партизанскими отрядами Архангельской области, просто болтали друг с другом. Никто не заподозрил бы в этих заросших щетиной, грязных, пропахших табачным дымом людях тех самых террористов, за которыми охотилась вся американская армия, развернутая вдоль строившегося на севере нефтепровода.

— Товарищи, попрошу внутрь, — приказал Бражников, заставив кое-кого в спешке побросать на землю недокуренные папиросы. — Поработали, отдохнули, теперь пора и поговорить!

Один за другим все прошли в гулкую и душную пустоту склада, оказавшись в лишенном окон помещении, вдоль стен которого высились штабеля ящиков, а по углам громоздились какие-то мешки наподобие картофельных. В прочем, места хватило для стола и полудюжины складных стульев, на которых и расположились партизаны.