Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

Турпал Исмаилов вырвался из тяжкого забытья как раз в тот миг, когда все вокруг начало взрываться. Грохот оглушил чеченского командира, яркая вспышка ударила по глазам. Рядом истошно завизжала русская девка, с которой амир развлекался перед тем, как отойти ко сну. Избитая, насильно напоенная водкой, что нашлась у местных в доме, она так и осталась в комнате, и сейчас в ужасе металась, пытаясь укрыться от шума и света.

— А, шайтан!

Исмаилов попытался встать с кровати, но лишь свалился на четвереньки. Он не понимал, что происходит, но чувствовал, что эту ночь может и не пережить. А жить хотелось.

— Помогите! — ввинчивался в мозг испуганный женский крик. — Спасите! Не надо!

— Тварь, заткнись!

Исмаилов на ощупь отыскал девушку, пару раз ударив ее по лицу. И когда он умолкла, услышал донесшиеся из соседней комнаты, где отдыхали трое бойцов из личной охраны, частые негромкие хлопки, сопровождавшиеся звуками падения грузных тел на пол. В груди у Турпала похолодело, и сердце замерло на миг. Кто-то рядом убивал его людей, делая это спокойно и методично.

— Спаси меня, Аллах! — взмолился ослепший и почти оглохший боевик. Но вместо божественной милости явились лишь тяжелые шаги, звучавшие все ближе.

Исмаилов, двигаясь на четвереньках, добрался до стола, на который свалил все свое оружие, даже не думая, что изнасилованная русская девчонка может воспользоваться им, пока сам Турпал будет спать. Чеченец нашарил кобуру с пистолетом и вытащил из нее тяжелый АПС. Передернул затвор, опустив флажок предохранителя, и в тот миг дверь в его комнату открылась.

На пороге из тьмы соткался силуэт человека, в руках у которого угадывалось оружие, пистолет с очень длинным и необычно толстым стволом. А вместо головы у «ночного гостя» был какой-то угловатый нарост. Исмаилов не сразу понял, что его противник надел ночные очки, и теперь видит все происходящее, точно ясным днем.

Боевик подскочил к забившейся в угол русской девушке:

— Вставай, тварь! — Турпал рывком поднял свою жертву на ноги, заслонившись ею от тех, кто пришел, чтоб забрать ее жизнь. — Эй, русские, если выстрелите, убьете свою шлюху, — крикнул в темноту Исмаилов. — Если и умрем, то вместе!

Те, кто стоял на пороге, замешкались, решая, стоит ли жизнь чеченского командира жизни неизвестной деревенской девчонки, которой, возможно, лучше было умереть после того, что с ней сделали бандиты. Исмаилов не стал дожидаться решения. Он выстрелил дважды в перегородивший путь темный силуэт, и, когда тот поник, оседая на пол, выпустил еще четыре пули подряд в того, кто стоял сзади и чуть левее. А затем Турпал бросился бежать.

Ему удалось выскочить из дома, увидев по пути окровавленные тела своих людей. А снаружи уже кипел бой. Строчили автоматы, в ответ тихо хлопало снабженное глушителями оружие русских, звучали крики, отборный мат, божба. И сквозь все это Турпал смог различить низкий утробный звук запустившегося дизельного двигателя.

Кто-то, словно прочитав мысли самого амира, решил удрать из обреченной деревни, воспользовавшись самым подходящим транспортом, и сейчас заводил угловатый. Казавшийся неуклюжим, бронеавтомобиль MRAP. Подарок американцев, не пожалевших дорогую технику для своих новых помощников, был единственным, что могло спасти сейчас жизнь Турпала, и Исмаилов, отшвырнув прочь упиравшуюся русскую девку, со всех ног кинулся к бронемашине.

Малкольм Мейсон проснулся оттого, что мир вокруг утонул во вспышке ярчайшего, нестерпимого света, проникавшего сквозь плотно сжатые веки, кажется, прямо в мозг. А по ушам ударил грохот взрыва, на несколько мгновений поглотившие все прочие звуки.

Бывший морской пехотинец еще не понял, что происходит вокруг него, в занятой отрядом чеченских «охранников нефтепровода» русской деревне, но проснулись вбитые в подсознание инстинкты, и тело начало действовать без участия разума. Мейсона как будто смахнуло с жесткой койки на грязный дощатый пол. Американец закатился под кровать, успев вытащить спрятанный под подушку пистолет. Ощутив в ладони рифление рукоятки девятимиллиметровой «Береты», бывший морпех почувствовал себя увереннее. Что бы ни творилось вокруг, он не был беспомощен и беззащитен, и тот, кто посчитает ослепленного и оглушенного мужчину легкой добычей, сам рискует превратиться в жертву.

— Малкольм? — Голос Роберта Стаута звучал издалека, хотя напарник Мейсона находился в этой же комнате. — Малкольм, ты жив? Что за хрень?!

— Шоковые гранаты! Это чертовы русские! Оружие под рукой?

— Всегда при мне!

Нужно выбираться отсюда, пока про нас не вспомнили, — решил Мейсон, выползая из-под кровати. Он едва успел вслепую схватить висевший на высокой спинке карабин М4А1, когда в соседней комнате, тоже тесной и грязной, кто-то истошно завизжал, а затем вопль стих, уступив место частым хлопкам.

— Оружие с глушителем! Русские здесь!

Мейсон разлепил веки. Перед глазами вспыхивали яркие пятна, но все же он смог разглядеть выросший на пороге комнаты темный силуэт. Неизвестный повел из стороны в сторону стволом пистолета, вздувшимся цилиндрической насадкой глушителя, и в этот миг Мейсон нажал на спуск.

Карабин в руках морпеха вздрогнул, треснула короткая очередь, и того, кто стоял на пороге, снесло с ног потоком высокоскоростных пуль. Не мешкая, Мейсон сорвал с разгрузочного жилета гладкий шар осколочной гранаты М67, выдернул чеку и бросил гранату в соседнюю комнату, одновременно ныряя в дальний угол.

Громыхнул взрыв, полыхнула вспышка, кто-то закричал, а Малкольм Мейсон уже ворвался в комнату, увидев лежавшие на полу тела, брызги крови на стенах и кого-то, кричавшего от боли и катавшегося по полу.

— Вперед! — приказал Мейсон своему напарнику. — Боб, выходишь первым! Я страхую тебя с тыла!

— Как выберемся из дома, куда потом? Есть план?

— Со всех ног к MRAP'у, и валим из поселка! Неизвестно сколько здесь русских и я вовсе не хочу познакомиться с каждым из них!

— Отличный план, — осклабился Стаут. — Ну, я пошел! Прикрывай!

Темнокожий десантник, держа наперевес тяжелый пулемет М60Е4, первым выскочил во двор, и тотчас дал длинную очередь по мелькнувшим впереди темным силуэтам. Свои, чужие — неважно, для двух американцев каждый, кто стоял на пути, был врагом. Пулемет нервно забился в могучих руках американца, харкая свинцом, и Стаут услышал, как за спиной коротко затрещал карабин Мейсона.

— К машине, бегом! — крикнул Малкольм, крутившийся из стороны в сторону, очерчивая круги стволом винтовки.

Кто-то выскочил из-за дома, бросился к американцам, на бегу вскидывая автомат, ствол которого тоже увенчивал толстый цилиндр глушителя. Мейсон вскинул карабин, нажав на спусковой крючок подствольного дробовика ХМ26. Выстрел показался оглушительным, сноп картечи, выпущенной с какого-то десятка шагов, сбил с ног противника, а Малкольм уже со всех ног бежал к бронемашинам.