Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

— Они в избах, как в дотах, — нервно крикнул один из снайперов. — Там не достать!

— Давай «Шмеля» им!

Двое партизан вскинули на плечи десятикилограммовые тубусы реактивных огнеметов РПО-А, самого мощного оружия, что было в арсенале партизан. Оружия, предназначенного как раз для такого случая. Выстрелы прогремели почти одновременно, и к одному из занятых чеченцами домов устремились огненные стрелы реактивных гранат. Мгновение — и партизаны зажмурились от яркой вспышки. Огненный шар вспух на месте дома, когда пришли в действие термобарические заряды, испепелившие всех, кто находился не только за стенами, но и рядом в радиусе нескольких метров.

— Броневик! — тот же самый снайпер указывал на темную громаду МРАП, сорвавшуюся с места, направляясь за оклоицу, куда-то в сторону шоссе. — Они уходят!

— Никуда не уйдут, — спокойно усмехнулся Басов, видевший, что чеченцы загоняют себя в ловушку.

В тот миг, когда бронемашина оказалась за деревней, пришел в действие сейсмический взрыватель противотанковой мины ТМ-83, установленной в двадцати метрах от проселка еще два часа назад, приводя ее в боевое состояние. Он передал исполнительный сигнал на второй, инфракрасный взрыватель противобортовой кумулятивной мины, и в ту секунду, когда МРАП поравнялся с ней, «адская машина» пришла в действие.

Мина, воздействовавшая на цели на расстоянии, по принципу «ударного ядра», взорвалась, выбросив в сторону МРАПа сгусток огня и расплавленного металла, разогнанный до сверхзвуковой скорости. Возможно, многослойная танковая броня и выстояла бы, но тонкий борт бронемашины, не рассчитанной на такое оружие, поддался. Алексей басов видел, как американский броневик перевернуло на бок, сбрасывая с шоссе, когда по его внутренностям прокатилась волна пламени.

Они все же вырвались из охваченной агонией русской деревни. Позади еще шел яростный бой, взрывались расстрелянные из гранатометов дома, а двое американцев вместе с неудачливым чеченским командиром были готовы кричать от радости. За ними не погонятся, конечно же, нет, русские убьют тех, кто остался в поселке, и уйдут, растворятся в бескрайнем лесу.

— Мы это сделали! — осклабился Мейсон, мертвой хваткой вцепившийся в баранку и не снимавший ноги с педали газа, утопленной заподлицо с полом кабины. — Сделали!

— Гони, — кричал сзади Стаут, которого швыряло по всему десантному отсеку, впрочем, довольно тесному, к тому же заваленному всевозможным снаряжением. — Жми!

«Кобра» перла вперед, сминая заборы, подпрыгивая на ухабах, перепахав по пути чей-то город. Под колеса летела лента разбитого проселка, дизель под бронированным капотом надсадно ревел, таща тяжелый броневик вперед. и никто не ожидал, что ночь вдруг озарится вспышкой взрыва, а затем что-то невидимое ударило в борт с такой силой, что машину толкнет на обочину.

Руль вдруг перестал слушаться Малкольма, и неуправляемая «Кобра», скатившись в овраг, начала заваливаться на бок. А внутри уже все горело, кричал Стаут, выл чеченский командир. Малкольм Мейсон, по привычке пристегнувшийся, как только оказался в кабине на водительском месте, беспомощно повис на ремне, оглушенный и испуганный. Он чувствовал, как сзади разгорается пламя, и понимал, что оно скоро доберется до топливных баков, превратив МРАП в крематорий.

— Американец, ты жив? — прозвучал сдавленный голос Исмаилова. — Надо выбираться отсюда!

— Помоги ремни расстегнуть!

Чеченец подполз к Мейсону, и, не желая возиться с пряжками, выхватил боевой нож, в два взмаха перерезав широкие ленты ремней безопасности. Малкольм с натугой распахнул дверь, порадовавшись мимоходом, что ее не заклинило, и вывалился наружу, буквально упав на руки собравшимся вокруг горящего броневика людям.

Исмаилов, выбравшийся из МРАПа следом, что-то неразборчиво закричал, вскинув автомат, но был мгновенно скручен и разоружен. Руки его заломили за спину, связав ремнем его же АКМС, и толкнули прочь от бронемашины.

— Тащите эту падаль подальше, — прозвучал голос с командирскими нотками. — Этот драндулет рванет с минуты на минуту!

Мейсон обмер, поняв, что сказаны эти слова были по-русски. А между тем его уже толкали в ночную тьму, в лес, в этом месте с обеих сторон стискивавший дорогу. Люди, что вели его, довольно грубо подгоняя ударами прикладов в спину, были похожи меж собой. Небритые, на лицах не то грязь, не то маскировочная краска, как у каких-нибудь рейнджеров. На всех потрепанный камуфляж, разгрузочные жилеты, подсумки которых были набиты магазинами, в руках новенькие «калашниковы» разных модификаций, у некоторых еще и с подствольными гранатометами.

— Стоп! — скомандовал тот же голос. — Ну-ка, посмотрим, кого мы выловили!

Пленников вытолкнули в центр живого круга, образованного дюжиной вооруженных людей. Малкольм Мейсон впервые видел тех самых русских террористов, что называли сами себя партизанами. Крепкие мужики лет сорока или моложе, спокойные, суровые, во взглядах ожидание… и интерес. Один из них, на вид чуть старше, коренастый, как и остальные, до зубов увешанный оружием, такой же небритый, растолкал своих товарищей, подойдя к американцу и его спутнику.

Под пристальным, пронизывающим взглядом русского Мейсон поежился, а Исмаилов затрясся мелкой дрожью. Сейчас, стоя на коленях, он выглядел как затравленный зверь, боязливо озирался по сторонам, всюду натыкаясь на мрачные взгляды поглаживающих оружие русских.

— Это Исмаилов, их вожак! — воскликнул кто-то из партизан, указывая на чеченца.

— Большая удача! А точно он? — Командир русских обернулся к кому-то, произнеся: — Посмотри на своего брата!

Сквозь строй прошла девушка, тоже одетая в камуфляж, правда, безоружная. Ее Мейсон сразу узнал. Снайпер из отряда Исмаилова, якобы переметнувшаяся к русским и убившая при побеге немало боевиков. А еще спасшая от насильников русскую девчонку, с которой вместе и покинула банду.

— Это он, — сухо произнесла чеченка, словно не услышав ничего про «брата», и, развернувшись, ушла, растворяясь во тьме.

— Ну, а ты кто такой? — русский взглянул на Мейсона, будто не слыша, как скулит от страха чеченский командир, враз утративший свой грозный вид. — На «духа» не похож вроде.

— Я гражданин Соединенных Штатов, работаю в «Юнайтед Петролеум», служба безопасности! Не убивайте меня, лучше обменяйте на своих пленных, потребуйте выкуп! За меня заплатят, очень хорошо заплатят! У компании много денег, просите, сколько захотите!

Малкольм Мейсон говорил, захлебываясь словами, и понимал, что все тщетно. Те, кто спокойно, с каким-то странным интересом его разглядывали, не убирая рук от оружия, не польстятся на деньги, да и не поверят его испуганному лепету.