Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

Партизаны, из которых после приказа полковника словно вынули какой-то невидимый стержень, безвольно расселись на холодной земле, приходя в себя после стремительного броска. Несколько минут над прогалиной, стиснутой со всех сторон давно уже потерявшим листву кустарником, стояло лишь тяжелое дыхание уставших людей. Восемь мужчин и одна женщина приходили в себя после стремительного, из последних сил, броска через заросли. Разговаривать и не хотелось, лишь бы унять бешено колотившееся в груди сердце, да и курить, учитывая, что впереди был столь же долгий и изнурительный переход, не стоило, это понимал каждый. К тому же запах дыма в этом девственном лесу разнесся бы далеко, достигнув того, кому вовсе не стоило знать о присутствии рядом горстки измотанных бегом партизан, почти безоружных и едва ли способных долго обороняться.

Сам Басов, заставлявший себя быть примером для бойцов, подошел к самодельным носилкам, на которых неподвижно лежало укрытое бушлатом тело, казавшееся необычно грузным, большим.

— Как Слава? — Полковник взглянул на двух бойцов, сидевших на земле возле носилок.

— Жив. Пока дышит. Командир, не протянет он долго! Врач нужен, больница нормальная!

Алексей Басов лишь кивнул в ответ. Раненого товарища несли по очереди, лишь единственная в отряде женщина была от этого освобождена. Пока кто-то тащил носилки, другие забирали его оружие, потом, через километр или меньше, менялись местами. Партизаны торопились, хотя уже не верили, что раненого удастся донести туда, где ему помогут. Но бросить товарища, еще живого, никто не мог, кажется, даже думать об этом люди боялись.

Неожиданно партизан пошевелился, и, открыв глаза, мутным от переполнивших его организм наркотиков взглядом уставился на склонившегося над ним полковника.

— Командир, пить дай, пожалуйста, — едва слышно прохрипел, с силой выталкивая из себя каждое слово, Слава. — Пить хочется!

— Потерпи, брат. Тебя ранило в живот, нельзя тебе пить.

Партизан закрыл глаза, вновь проваливаясь в забытье, но когда Басов уже хотел отойти, вновь пришел в себя, произнеся с неожиданной твердостью:

— Оставьте меня здесь. Я свое отвоевал.

— Ерунду не говори, — отрезал полковник. — Мы своих не бросаем! Прихватят, то всех разом, а если выберемся, тоже вместе!

Отойдя от носилок, Алексей Басов скользнул взглядом по еще одному попутчику, сидевшему под деревом, спиной прислонившись к шероховатому стволу и устало закрыв глаза. Этот человек резко отличался от других своей одеждой — на нем был не камуфляж и «разгрузка», а летный комбинезон с яркими нашивками на рукавах — и отсутствием оружия. А еще тем, что руки его были крепко стянуты за запястья ремнем.

Почувствовав на себе чужой взгляд, американский пилот открыл глаза, уставившись на полковника. Басов усмехнулся. Если раньше пленник смотрел со страхом, ожидая, наверное, что его прямо сейчас прикончат, пустят пулю в затылок, то теперь в глазах американца была видна лишь усталость. Он бежал со всеми наравне, продирался сквозь заросли, подгоняемый конвоирами, но еще сильнее — собственным страхом, страхом того, что если он будет тормозить отряд, от него избавятся, бросив в этой чаще.

— Как думаешь, командир, нас ищут? — Это Бурцев негромко окликнул застывшего на краю поляны полковника.

— Надеюсь, нет. Пиндосам мы все-таки вломили по первое число, у них сейчас хватит забот.

Полковник посмотрел вверх. Над головой сплетались ветви деревьев, с которых давно уже облетела листва, сейчас шелестевшая под ногами при каждом шаге. В этом прозрачном лесу негде было теперь прятаться, взгляд, направленный сверху, легко обнаружит беглецов, а на фоне скованной ночным морозцем земли тепло их тел будет замечено вражескими хитрыми приборами за несколько верст. Оставалось лишь полагаться на необычайное везение или промысел Божий, это уж как кому больше нравится.

— Бойцы, подъем, — приказал Басов, в ответ услышав недовольное ворчание встававших на ноги партизан. — Держитесь, мужики! Еще пару верст пройти, и выйдем к деревне! Давайте, еще немного!

Бойцы привычно вешали на плечи оружие, кто-то торопливо прикладывался к флягам, делая последние глотки ледяной воды. Двое партизан с кряхтением подхватили носилки.

Жанна Биноева тоже поднялась, забросив на плечо «калашников». Она старалась держаться в стороне от остальных, хотя сейчас измотанные до предела люди не обращали внимания на чеченку. А ей, привыкшей бродить по родным горам, тоже было нелегко, и только какая-то злость, кипевшая внутри, придавал сил.

— Автомат отдай, — Олег Бурцев протянул руку, взглянув на Жанну. Другая рука касалась черного пластика цевья легкого РПК-74М.

— Боишься, в спину выстрелю?

— Дура, — беззлобно фыркнул партизан. — Идти легче будет. Ну, как знаешь!

Бывший десантник повернулся к чеченке широкой, перехваченной ремнями разгрузочного жилета спиной, двинувшись в голову колонны, на свое законное место. Там его пулемет был как раз к месту.

— Бойцы, вперед, — приказал Басов, убедившись, что все, даже пленный американский летчик, готовы продолжить движение. — Соблюдать дистанцию, смотреть в оба!

Полковник не расслаблялся ни на минуту. Наверняка рейд американцев поднял по эту сторону демаркационной линии настоящую бурю. Партизан терпели до определенного момента, это было известно. В Москве проамериканский режим старался, как мог, демонстрируя хозяевам свою лояльность, проводя рейды и облавы, здесь же все выглядело иначе. Таким, как сам Басов, не помогали, но и не мешали слишком активно, во всяком случае, пока этого не требовали прямо из Кремля. Но события минувшей ночи не могли пройти бесследно. Сейчас партизан будут искать, с земли и с воздуха, и вероятность того, что разгромленный отряд наткнется на поисковую группу здесь, в, по сути, тылу, была не такой уж и маленькой.

Размеренно шагая по слежавшейся опавшей листве, поправляя время от времени норовившую соскользнуть с плеча увесистую СВД, Алексей Басов не сразу разобрал новый звук, донесшийся откуда-то из-за горизонта, а когда смог отделить его от ставшего уже привычным шелеста лесного мусора и тяжелого дыхания товарищей, немедленно скомандовал:

— Стоять! Ну-ка, замерли! Замерли все!

Партизаны привычно бросились врассыпную, приникая к стволам деревьев, приседая на корточки и вскидывая автоматы. Замешкался лишь пленный летчик, но один из конвоиров без колебаний свалил американца с ног, лицом в землю, и сам навалился сверху, прижимая пленника всем своим весом, лишая возможности не то, что шевельнуться, но даже и дышать. Мгновение — и отряд готов встретить шквалом огня атаку с любого направления. И вновь — тишина, лишь напряженное дыхание измотанных бегом по лесам людей.