Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

На главной военной базе США в России, в Раменском, прозванном говорливыми журналистами «передовым бастионом демократии», вестей с Урала ждали, хотя и не таких. Мэтью Камински, возглавлявший американский контингент, бесстрастно выслушал отчет о потерях, сухо кивнул:

— Жизнь американского солдата — слишком большая ценность, чтобы посылать людей в ловушку, но нельзя медлить. Вашингтон ясно озвучил свои требования — кризис должен быть преодолен в течение ближайших дней, любой ценой и любыми средствами. Террористы должны сдать оружие или быть уничтожены. Этот город — раковая опухоль, и если не начать действовать вовремя, она пустит метастазы всюду. А вы знаете, Джефри, что при лечении рака все средства хороши, хоть порой лекарство и оказывается не менее смертоносным, чем сама болезнь. Эту заразу следует выжечь огнем, как можно быстрее!

— Я намерен дойти до конца, сэр. Но у меня недостаточно огневой мощи, чтобы выполнить эту задачу, не рискуя напрасно жизнями своих солдат. Нам не удалось добиться решающего превосходства, и теперь приходится пожинать плоды такой поспешности и неосмотрительности. Мы недооценили противника — его численность, вооружение, а, самое главное, готовность стоять насмерть, не считаясь ни с чем, в том числе и с собственными жизнями. Мы попросту не были готовы воевать всерьез. С китайской границы морские пехотинцы привезли сюда свои танки М1 «Абрамс», но в их боекомплекте только бронебойные «болванки», нет фугасных снарядов — их просто не успели доставить к началу штурма города. Мало «дронов», лишь три RQ-7 Четвертой механизированной бригады и полдюжины RQ-2 «Пионер» Корпуса морской пехоты. Ударных беспилотников нет вовсе, потому приходится рисковать вертолетам и их экипажами, и среди них уже огромные потери.

— Понимаю вас, — согласился Мэтью Камински, прерывая своего собеседника. — Но политики из Белого Дома требуют покончить с проблемой как можно скорее, а мы, военные, должны выполнять приказы.

— Я и выполню его, но лишь когда буду действительно готов. Мне потребуется больше артиллерии, нужны «ганшипы», боевые беспилотники. и тяжелые бомбардировщики, много бомбардировщиков. Бомбы помогут сломить волю русских.

— Удары стратегических бомбардировщиков В-52 трудно нацелить с высокой точностью. Часть бомб, сброшенных ими на город, обрушится на мирное население. Побочный ущерб окажется слишком велик. Это не желательно, весь мир, будто стая падальщиков, учуявших мертвечину, только и ждет, когда Америка оступится.

— Мирного населения здесь нет, и не может быть. Те, кто хотел, покинули город перед началом атаки. Оставшиеся — террористы и их пособники. И наш святой долг — уничтожить их, всех до единого. А раз не останется свидетелей, то некому будет выдвигать против нас обвинения.

— Что ж, вы получите, что просили, — согласился генерал Камински. — «Стратофортрессы» сотрут с лица земли этот город за пару дней, вам останется только собрать трофеи.

— Возможно, даже этого окажется недостаточно, Мэтью. Говорите, Вашингтон спустил нас с поводка? В таком случае, я хотел бы иметь козырь в рукаве, на случай, если русские окажутся слишком упорными. Они превратили этот город в крепость, каждый дом — огневая точка, каждый переулок — рубеж обороны, каждый житель — солдат, готовый биться до конца. Мне нужно кое-что из арсеналов Пайн-Блафф, то, что сможет сломить их волю к сопротивлению, то, чему противостоять террористы не готовы.

Генерал Камински изумленно поднял брови, услышав название крупнейшего в США центра по производству химического и биологического оружия, функционировавшего до сих пор, несмотря на провозглашенный на весь мир отказ от оружия массового поражения. Он достаточно глубоко вник в суть проблемы, при этом зная собеседника так хорошо, что не было нужды задавать лишние вопросы.

— Вы это серьезно, Джефри, черт возьми?! Я не уверен…

— Я уверен, — отрезал Клементс. — Я хочу того же, что и вы, хочу выполнить приказ, сохранив жизни своих солдат при этом. И еще, Мэтью, мне все-таки понадобится больше солдат. Русские основательно укрепились, и будут сражаться тем яростнее, чем меньше их останется. Потребуются те, кто добьет террористов в их норах. Эту битву выиграют не бомбы и «Томагавки», а винтовки. А между тем на севере, в зоне строительства «Полярного экспресса», у нас есть целая армия, тысячи полностью экипированных бойцов, знакомых с тактикой русских, армия, которую мне не жалко будет послать хоть в пекло.

— Вы имеете в виду чеченцев? Охрану нефтепровода?

— Верно, — подтвердил Клементс. — Основные силы русских сейчас здесь, на Урале. Главное — здесь их лидеры. Уничтожим их — остальные просто разойдутся по домам, сопротивление само собой исчезнет. А пока с охраной нефтепровода справятся и наши парни. Пусть горцы тоже придут сюда, сведут старые счеты.

— Я обсужу это с Рональдом Говардом. Полагаю, он сможет убедить руководство «Юнайтед Петролеум» принять ваш план. В конце концов, эти господа умеют считать деньги, и они платят ребятам с гор за то, чтобы те нажимали на курок, а не жрали сухие пайки в казармах. Скоро вы получите свою армию!

Генерал Клементс, наконец, смог забыться неспокойным сном после почти суток бодрствования. В палатках санчасти стонали в забытьи раненые, рядом, уже обернутые черным пластиком, молча лежали те, для кого штурм Нижнеуральска стал последним событием в жизни. А через несколько минут умолкли и артиллерийские батареи, расстреляв весь невеликий запас снарядов, что успели доставить сюда к моменту начала наступления. Перестала дрожать земля от взрывов, рассеялась завеса дыма над городом, и немногие жители, решившие остаться в своих домах, выдохнули с облегчением, выходя на перерытые воронками улицы. А защитники города устало опускали оружие, не веря, что остались живы.

Пришел в себя Олег Бурцев. С трудом разлепив глаза, он увидел белое пятно на фоне серого низкого потолка. Острота зрения понемногу восстановилась, и партизан узнал Ольгу Кукушкину, склонившуюся над ним. Увидев, что Олег пришел в себя, она негромко произнесла:

— С возвращением. Я ждала, когда ты очнешься. Чтобы сказать спасибо.

— Я рад, что с тобой все в порядке, — выдохнул, шевеля потрескавшимися губами, партизан. — Значит, на этот раз мы победили.

— Тебя ранило. Из-за меня. Но все будет в порядке.

— Зарастет! — Олег попытался улыбнуться. — Как наши?

— Сам скоро сможешь спросить. Командир недавно ушел, а Жанна здесь, только руку протяни.

Бурцев повернул голову, увидев на соседней койке, настоящей больничной, на каких ему самому довелось поваляться во время службы на Кавказе, чеченку. Она спала. Голова была скрыта повязкой, из вены торчали трубки капельницы.