Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

— Направо, — крикнул Басов. — Бегом!

Полковник первым перемахнул через невысокую ограду, оказавшись на территории давно закрытого и заброшенного детского сада. Одноэтажное кирпичное здание уставилось на двоих мужчин темными провалами окон, в один из которых и втащил свое отяжелевшее тело, рывком подтянувшись на руках, полковник. За ним последовал и Бурцев, едва успевший не слишком аккуратно приземлиться на пол, заваленный каким-то мусором, как снаружи раздались громкие голоса.

— Вот сука! — Олег на миг выглянул, осторожно высунувшись из-за подоконника, и увидел несколько человеческих фигур в сером «цифровом» камуфляже. — Американцы! Идут к нам!

— Сейчас встретим!

Басов стащил с плеча автомат, передернув затвор, а затем забил в распахнутый зев «подствольника» цилиндр осколочного выстрела ВОГ-25. Бурцев, тоже зарядив свой РПК-74М, отдышался, выглядывая наружу. Американцев было около полудюжины, они осторожно, держась ближе к стенам, часто останавливаясь, шли через двор. Внезапно один из них вскинул карабин, и несколько пуль с треском ударили в подоконник и оконные косяки, заставив отпрянуть назад Олега. Басов, прижав приклад АК-74М к плечу, нажал на спуск, и короткой очередью срезал ближнего противника. Остальные брызнули, кто куда, а затем на укрытие партизан обрушился ураган свинца.

Бурцев, сжавшись в нише под подоконником, упираясь спиной в ребра радиатора батареи, высунул наружу ствол пулемета, выстрелив вслепую. Полковник, рискнувший на миг показаться в проеме окна, только крикнул:

— У них РПГ!

Морской пехотинец, прикрываемый шквальным огнем своих товарищей, вышел из укрытия, положив на плечо темно-зеленый раструб пускового устройства реактивного гранатомета SMAW. Термобарическая граната типа NE влетела в оконный проем, распылив свою взрывчатую начинку.

— А, черт! — Басов, выскочив, со всех ног кинулся прочь из комнаты, которую уже заполнило смертоносное облако. — Сержант, бежим!

Они выскочили в коридор и едва успели упасть на пол, когда грянул взрыв. Пламя, вырвавшись в оконный проем, жадно лизнуло потолок. От грохота в голове зазвенело, а во рту появился привкус крови.

— Живой? — Полковник потрепал Бурцева за плечо, и, дождавшись утвердительного, хотя не слишком уверенного кивка, произнес: — Гляну, как там, снаружи!

Басов, подкравшись к окну, сразу увидел перебегавших через детскую площадку морпехов. Один из них нырнул за качели, тотчас открыв огонь из легкого пулемета М249. Пули ударили в стену, с визгом отлетая рикошетом, и партизан, скрывшись за пролетом стены, процедил сквозь зубы:

— Обложили, суки!

Пулемет снаружи умолк, и Алексей, вновь выглянув, увидел бегущих к зданию американцев. Он вскинул автомат, зажав подмышкой приклад, и выстрелил из подствольного гранатомета. «Прыгающий» выстрел ВОГ-25П упал под ноги приближавшимся морским пехотинцам, вышибной заряд подбросил боевую часть вверх на высоту примерно человеческого роста, и в лицо морякам ударил поток осколков. Сразу двое покатились по земле, вновь раскатисто затрещал «Миними», изрыгнув очередную порцию свинца, и тотчас умолк, когда в затылок пулеметчика ударила снайперская пуля 7Н1 калибра 7,62 миллиметра со стальным сердечником. Морпех с РПГ, успевший перезарядить свое грозное оружие, еще не понял, что произошло, прицелился — и повалился в грязную лужу, когда кусочек раскаленного металла ударил его в верхнюю часть спины, чуть левее позвоночника.

Оказавшись под перекрестным огнем, оставшиеся двое морпехов завертелись юлой, и Алексей Басов, без опаски высунувшись в окно, двумя короткими очередями свалил одного из них. И одновременно сухо треснул выстрел, и последний американец, лишившись половины головы несмотря на каску, упал, как подкошенный.

— Похоже, это наша арбечка не усидела, — нервно рассмеялся полковник, чувствуя, как все тело колотит крупной дрожью от избытка адреналина.

— Жанна? Она же только начала с койки вставать без посторонней помощи!

Бурцев злился не напрасно. Жанне Биноевой, второй из двух счастливчиков, пережившей уничтожение старого бомбоубежища, сильно досталось. Ярослав Васильев сумел закрыть ее от волны огня, захлестнувшей подземелье, в котором взорвалась «вакуумная» боеголовка американской противобункерной бомбы. Тело бывшего омоновца превратилось в хорошо прогоревшую головешку, но и ожоги, полученные чеченкой, заставляли немногих уцелевших докторов только горестно вздыхать. А еще контузия, после которой девушка почти лишилась слуха. Но в это утро, провожая взглядом слезящихся глаз уходивших в свой последний бой партизан, Жанна не могла оставаться на месте.

— Когда девушка, усевшись на кровати, настоящей больничной койке, которую притащили с поверхности, принялась натягивать одежду, морщась от боли, к ней подскочил хирург, единственный, кто буквально пустыми руками и добрым словом пытался помочь двум дюжинам раненых, нашедших убежище в этом сыром подземелье.

— Ложись сейчас же! — Немолодой мужчина с изможденным лицом, темными кругами под запавшими от бессонницы и истощения глазами, требовательно положил узкую ладонь на плечо чеченки. — Ты только на ноги встала! Куда собиралась?

— Мое место — там, — девушка движением подбородка указала вверх.

— На тебе живого места нет! Ты же ста шагов не пройдешь!

— А я так далеко не собираюсь. Неужели вы еще не поняли, что все мы совсем скоро умрем. Посмотрите вокруг! Как долго эти люди еще смогут сражаться?

Хирургу не нужно было видеть забившихся по углам раненых, чтобы все понять. Несколько десятков загнанных под землю непрекращающимися бомбежками и артиллерийским обстрелом людей, женщин и мужчин, провели здесь почти трое суток, не зная, что происходит вокруг. Созданная ранее система обороны рухнула, рассыпалась под ударами сметающего все на своем пути бомбами и убийственно точным огнем артиллерии врага, от нее остались такие вот горстки лишившихся всего самого необходимого людей, больше не получавших приказы, не знавших, есть ли вообще кто-нибудь кроме них, продолжающий защищать Нижнеуральск.

— Я пойду наверх, и там вырву у судьбы еще хотя бы несколько лишних минут для вас, — решительно произнесла Жанна, затянув шнурки на утепленных ботинках. Встав, она пошатнулась, но смогла восстановить равновесие. Хлопчатобумажная майка, надетая под свитер, мгновенно пропиталась потом, несмотря на то, что в подвале температура была лишь немого выше нуля.

— Думаешь, эти несколько минут что-то изменят?

Биноева решительно посмотрела в усталые, потускневшие глаза доктора, того, кто несколько часов провел на ногах, вытаскивая ее с того света.

— Если есть возможность, нужно использовать ее, иначе судьба не даст второго шанса!