Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

Полеты закончились, гул турбин над палубой режущего волны авианосца смолк, самолеты были убраны в ангары, попав в заботливые руки техников. А пилоты, измотанные и телесно, и психически, спешили восполнить израсходованные во время пребывания в воздухе калории. Но не всем им были рады. Несколько человек, облаченных в форму ВМС США, держась плотной группой, вошли в столовую, и на них сразу скрестились лучами зенитных прожекторов десятки наполненных неприязнью, если не откровенной злобой, взглядов. Американские летчики и моряки прекратили работать челюстями, мрачно наблюдая за несколькими щуплыми низкорослыми человечками с желтой кожей и раскосыми глазами. А те, словно ничего не замечая, Проши к раздаче, принявшись набирать себе блюда, приготовленные на сегодня корабельным коком.

Лейтенант Морских сил самообороны Японии Фудзита чувствовал, что ноги вот-вот перестанут держать его, предательски подогнувшись. Три посадки на палубу, четыре часа, проведенные в воздухе над океаном, колоссальные перегрузки, сжимавшие тело пилота многотонным прессом во время фигур высшего пилотажа, выжали его, высосали все силы. Все, на что способен оказался летчик — доковылять до столовой, кое-как удерживая в руках поднос. Он не видел выросшего за спиной американца, и, развернувшись, чтобы пройти к столу, за которым уже расположились товарищи, наткнулся на того, разбросав тарелки и лотки с пищей.

— Япошка! — Американец, по широкой груди которого расплылись пятна кетчупа, взревел бешеным медведем. — Желтая обезьяна! Смотри, куда идешь!

— Я не заметил тебя, — пробормотал опешивший Фудзита. — Извини!

— Извини?! Такому ничтожеству, как ты, нечего делать в кабине самолета и на палубе американского корабля, черт возьми! Косоглазый дикарь!

— Я не дикарь! — Лейтенант почувствовал, как все тело пробрала дрожь от хлынувшего в вены адреналина. Физическая усталость сделала свое дело, разум оказался заторможен, слишком медленно реагируя на происходящее, и в ход пошли рефлексы, намертво «прошитые» в мозге. — Я могу назвать всех своих предков до шестнадцатого колена, перечислить все их подвиги, начиная от далекого пращура, сражавшегося на поле Сэкигахара под знаменами сегуна Токугавы Иэясу, заканчивая своим дедом, который воевал над Тихим океаном в кабине истребителя «Зеро», записав на свой счет двадцать шесть побед в воздушных боях! А ты, потомок разбойника, каторжника или бродяги, бежавшего за океан от петли, можешь назвать имя основателя твоего рода?

Американец, сжав огромные кулаки, навис над стоявшим, не шелохнувшись, японским пилотом. Находившиеся вокруг моряки расступились, предчувствуя драку и образуя круг, в котором могли бы сойтись противники, решая свой спор самым простым способом.

— Ублюдок! Такие же желтые выродки убили моего деда у Тиниана! Его эсминец утонул, спаслись шестеро, которых подобрала японская подлодка. Пленных выстроили на палубе, и такой, как ты, косоглазый дикарь стал вспарывать им животы своим мечом, а когда в небе появилась американская «Каталина», японцы погрузились, оставив на поверхности лишь одного человека, руки которого были связаны. Он чудом удержался на плаву, был подобран спасателями и смог рассказать, что вы, твари, сделали с моим дедом! И сейчас я сделаю то же самое с тобой!

Они стояли друг напротив друга, американец, высокий, под два метра ростом, такой широкоплечий, что непонятно было, как он помещается в кабине своего «Супер Хорнита», и похожий на подростка японец, щуплый, уступавший противнику ростом на голову. Но, несмотря на явное превосходство американца, Фудзита и не думал отступать.

— Лукас, мочи его, — закричали разом со всех сторон. — Врежь япошке!

Американский летчик ударил, но его кулак обрушился на пустоту. Японец, скользнув в сторону и пропуская удар, взвился в воздух, словно на него перестало действовать земное тяготение, и его каблук врезался противнику в грудь. Американца отбросило назад, а удары посыпались градом, заставляя того пятиться назад, отмахиваясь вслепую. Фудзита извивался змеей, уклоняясь от ударов, то взлетая под самый потолок, то распластавшись над полом, и бил сам, стремительно, точно, причиняя боль противнику но не нанеся пока серьезных увечий.

Американец, рыча от боли и обиды, загребал ладонями воздух, пытаясь дотянуться до противника, и, наконец, ухватил за лодыжку Фудзиту. Со всей своей бычьей силы он швырнул японца на ближайший столик. Хлипкое сооружение из дешевого пластика не выдержало, с хрустом развалившись под упавшим на него человеческим телом. А Лукас, прыгнув следом за потерявшим на миг ориентацию противником, навалился на него, орудуя кулаками, точно молотобоец в кузнице. Брызнула кровь и слюна, а американец не останавливался, вбивая кулаки снова и снова в то кровавое месиво, что было лицом японского пилота. А остальные курсанты из Страны восходящего солнца даже не пытались придти на выручку, уважая священное таинство поединка двух воинов.

— Что, к черту, происходит?! — Властный голос разнеся под сводами отсека. — Прекратить, вашу мать!

Американский офицер, из-за плеча которого выглядывал японец в летной форме и с погонами полковника, растолкал азартом свистевших, завывавших и улюлюкавших моряков, встав над двумя драчунами.

— Отставить, энсин! Смирно, черт тебя возьми!

Трое дюжих парней из взвода Морской пехоты, по штату размещавшегося на каждом авианосце ВМС США, подхватили Лукаса, поставив его на ноги и по пути пару раз ударив в живот, вышибая из того дух.

— Кретин! — Офицер смерил презрительным взглядом тяжело дышавшего моряка, процедив сквозь зубы: — На гауптвахту! С глаз долой!

Взглянув на японского офицера, американец без особого сожаления в голосе, произнес:

— Прошу простить моего подчиненного. Это досадное происшествие больше не повторится.

— Лейтенант Фудзита виноват сам, и будет наказан. Вам не за что извиняться, коммандер!

Схватив своего подчиненного за воротник, японский офицер толкнул того спиной в переборку, оскалив зубы, точно зверь, и зашипев в лицо:

— Микадо велел нам учиться у американцев, осваивать новое оружие! С его помощью Япония сокрушит русских гайдзинов! Мы в гостях сейчас, и никакому хозяину не понравятся свары в его доме!

Звук пощечины разнесся под сводами быстро опустевшего отсека. Получив удар, Фудзита не шелохнулся. Ни один мускул не дрогнул на его окровавленном, похожем на свежую отбивную лице. Лейтенант только стиснул челюсти, так что на худом лице выступили острые скулы, процедив сквозь зубы:

— Эти американские варвары… Они смотрят на нас, как на недочеловеков, как на врагов! Я не в силах такое терпеть! Хочется сломать им глотки, вырвать их гнилые сердца из груди!