Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

— Глубина двести метров, — докладывал рулевой, лицо которого заметно побледнело, что было заметно даже в неярком освещении ГКП. — Двести тридцать метров. Двести пятьдесят!

Погружение превратилось в падение, словно бездна засасывала подлодку, переставшую слушаться управления. Такое уже случалось, когда субмарины проваливались на запредельную глубину, и давление воды раскалывало их корпуса из прочнейшей стали, точно пустую ореховую скорлупу. Несколько минут отделяло находившихся на борту «варшавянки» людей от гибели, но они продолжали выполнять приказы, не поддаваясь панике.

— Продуть балласт! — скомандовал капитан. — Аварийное всплытие!

Сжатый воздух, наполнивший балластные цистерны, вытеснил воду, и потерявшая в весе подлодка рванулась к поверхности, словно спешащий сделать глоток воздуха кашалот. Рыщущий по волнам противник уже не казался таким страшным, это была понятная угроза, которой возможно было противостоять, в отличие от неизбежной смерти на глубине, в ледяной бездне, погруженной в вечный мрак.

Всплытие замедлилось, когда «Новосибирск» находился в полутора десятках метров от поверхности. Капитан, незаметно сделав облегченный выдох, приказал:

— Поднять антенны! Экстренный сеанс связи!

Разведывательная миссия подлодки увенчалась успехом, и короткая радиограмма по волнам эфира умчалась к родным берегам. Передача длилась доли секунды. Сжатая в «пакет» информация, которую так ждали в штабе флота, достигла адресата, но для экипажа «Новосибирска» начиналось самое важное — возвращение домой. Появление чужой подлодки у берегов Японии вызвало настоящую бурю в штабе Морских сил самообороны. В море спешно выходили фрегаты и эсминцы, покидая свои безопасные базы, а воздух стонал и гудел, рассекаемый крыльями патрульных самолетов Р-3 и новейших Р-1. Десятки крылатых машин летели в сторону океана. Грандиозная поисковая операция охватывала все большую акваторию.

Противолодочный самолет «Орион», кружа в нескольких сотнях метров над гребнями волн, был похож на высматривающего добычу стервятника. Время от времени находившийся на поверхности наблюдатель мог заметить, как от днища Р-3С отделяются, устремляясь вниз, какие-то черные точки, быстро вырастающие в размерах, превращаясь в гидроакустические буи. Методика поиска была давно отработана до мелочей и опробована на реальных целях. Выдвинувшись в тот квадрат, из которого, по данным служб радиоперехвата, русская подлодка вышла на связь, «Орион» старался засеять как можно большую акваторию буями, продолжая кружить под облаками в ожидании, когда добыча попадется в заботливо расставленную сеть.

Командир «Новосибирска», дождавшись окончания радиосеанса, немедленно приказал погрузиться, увеличив скорость хода. Производимый винтом субмарины шум возрос, превысив уровень естественных звуков океана, никогда не пребывающего в безмолвии, и сразу был уловлен одним из покачивавшихся на поверхности РГАБ, тотчас передавшим сигнал на борт «Ориона». В днище Р-3С распахнулись узкие створки люка, и вслед безобидным буям вниз устремилось сигарообразное тело противолодочной торпеды.

Легкая МК-46 Мод.0 NEARTIP, считавшая одним из самых совершенных образцов оружия в своем классе, вошла в волны без всплеска. Включилась пассивная система самонаведения, и торпеда, точно живая, принялась медленно описывать расширяющиеся круги в водной толще, словно стараясь учуять след только что прошедшей здесь субмарины. Шумы винтов «варшавянки» коснулись гидрофонов акустической головки самонаведения, и МК-46, находившаяся всего в тысяче ста метрах от цели, развернулась, заходя на нее. Скорость торпеды возросла до сорока пяти узлов.

— Шум винтов, — тотчас сообщил акустик «Новосибирска». — Пеленг двести! Торпеда!

— Шестой торпедный аппарат — товсь! «Корунд» в режим имитации! Приготовиться к снижению хода до двух узлов!

Выброшенный из трубы торпедного аппарата прибор акустического противодействия МГ-74 на семнадцати узлах начал удаляться от подлодки. Бортовая аппаратура испускала шумы, в точности соответствующие звукам идущей полным ходом настоящей «варшавянки», и система самонаведения японской торпеды тотчас захватила ложную цель.

— Снизить скорость до двух узлов, — приказал капитан «Новосибирска». — Разворот лево на борт сорок!

Субмарина выполнила маневр, уходя с прежнего курса. Акустик на ее борту несколько минут продолжал улавливать шумы имитатора, уводившего торпеду все дальше от истинной цели, а затем из глубины донесся грохот взрыва.

— Все, товарищи офицеры, вот мы и уничтожены, — хмыкнул штурман.

Тотчас со всех сторон не него обрушилось в несколько глоток:

— Сплюнь, идиот!

Напряжение, физически ощущавшееся в отсеках подлодки, понемногу отступило, но каждый моряк понимал, что вскоре противник обнаружит обман, и поиски продолжатся. И шансов уцелеть в схватке с брошенной против одиночной подводной лодки морской и воздушной армадой было ничтожно мало.

— Товарищ капитан, заряд аккумуляторов на уровне восьми процентов, — доложил командир БЧ-5.

— Курс сто двадцать, — приказал, выслушав это, капитан. — Увеличить ход до пяти узлов. Отойдем подальше от берега, насколько возможно, тогда всплывем под РДП и зарядим батареи. Мы выдержали бой с многократно превосходящими силами противника, добыли бесценные разведданные и выскользнули из всех заготовленных врагом ловушек. Теперь предстоит самое сложное — возвращение домой!

Все так же крадучись, подводная лодка «Новосибирск» двинулась прочь от становившейся смертельно опасной суши, в ту стихию, для которой и была идеально приспособлена, которая могла уничтожить горстку храбрецов, но могла и спасти их, надежно укрыв от врага.

А в это время десантный вертолетонесущий корабль-док LST-4003 «Кунисаки», третий корабль типа «Оцуми», вошедший в боевой состав Морских сил самообороны Японии, неторопливо двигался на север. Дизельные двигатели, мощные и экономичные, тащили его к цели со скоростью двадцать два узла. С каждой минутой все дальше становились берега Японии, и все ближе — окутанные туманной пеленой сопки Камчатки.

Вокруг него рыскали по волнам корабли эскорта, шаря по горизонту лучами радаров, просвечивая толщу воды импульсами бортовых гидролокаторов, готовые обрушить на противника залпы артиллерии и шквал ракет. В прочем, десантные транспорты уже который месяц сновали между метрополией и берегами Камчатки, доставляя на север людей и технику с периодичностью пригородных электричек, не встречая серьезного противодействия.

На всякий случай, маршруты конвоев прокладывались по дуге, существенно восточнее занятых русскими гарнизонами островов Курильской дуги. Лишние часы в открытом океане, несмотря на спартанские условия пребывания на борту десанта, были лучшей гарантией безопасности. Набившимся в тесные кубрики, точно шпроты в консервную банку, японским солдатам, ютившимся на трехэтажных нарах в духоте отсеков несмотря на запущенную на полную мощность систему вентиляции, предстояло спустя какие-то трое-четверо суток сойти на отнюдь не дружественный берег, вступив в бой, который мог стать первым и последним для многих из них, и рисковать жизнями людей во время перехода было излишне.