Андрей Завадский - День Победы. Гексалогия (СИ)

— Господин капитан! — Обернувшись, Канимицу увидел бегущего к нему незнакомого бойца, за которым следовал еще один, тащивший на плече оптическую трубу на треноге. — Господин капитан, меня направил командир минометной батареи корректировать огонь!

— Не торчите на виду! Найдите себе позицию где-нибудь там, — офицер указал на возвышавшиеся за его спиной дома, жители которых либо разбежались, либо попрятались, кто куда, стараясь не попадаться на глаза японским солдатам. — Какое у вас вооружение?

Солдат замялся, задержав взгляд на торчавшей из-за плеча Ихиро рукояти самурайского меча, обвитой цветным шнуром, затем бодро доложив:

— Шесть минометов М-30!

— Хватит, чтобы задержать гайдзинов минут на десять, — фыркнул Канимицу. — Добро пожаловать в отряд смертников. Мы на острие удара, и русские пройдут сквозь нас, едва ли заметив. Треть моей роты осталась на улицах Петропавловска, а пополнение так и не прибыло, когда русские высадили свой десант, вот командование и бросило нас под их гусеницы.

— Подкрепление прибудет через пару часов. Возможно, русские за это время просто не успеют досюда дойти. Генерал Такаги отводит все войска на север от Петропавловска. Русские не пройдут и шагу вперед!

— Русские смогли сдержать всю дивизию, защищая свой город, а ведь их там осталась всего горстка, измученных, голодных, почти безоружных. И они выстояли, а мы отступили. А сейчас перед нами свежие, полные сил и ярости бойцы, и они жаждут прикончить нас, утопить в море. И нужно в десять раз больше людей, чем есть у меня, чтобы рассчитывать их хотя бы ненадолго остановить здесь. Но больше солдат у меня нет, а оставлять позиции запрещено приказом, так что станем держаться здесь, пока хотя бы один из нас останется в живых!

Приглушенный рокот двигателей долетел до позиций японской роты со стороны леса, и одновременно радиоэфир взорвался криками наблюдателей. Канимицу, стиснув прорезиненный корпус бинокля, будто утопающий — спасательный круг, смотрел, как кажущиеся из-за расстояния игрушечными русские бронемашины выстраиваются цепью, двигаясь в сторону поселка. Скорость БМП-3 по шоссе составляла семьдесят километров, по «пересеченке», конечно, намного меньше, и все равно, чтобы преодолеть пустырь, им требовалось лишь несколько минут, и на пути это лязгающей металлом лавины стояла лишь горстка японских солдат.

— К бою! — Голос Канимицу сорвался на визг. — Все на позиции! Приготовить ракетные установки!

Водители русских БМП жали на газ, рассчитывая на полной скорости проскочить открытый участок, где их машины, броня которых надежно защищала разве что от пуль и осколков, были уязвимы более всего. Восемнадцатитонные бронемашины подпрыгивали на ухабах, будто всходящие на штормовую волну корабли. Из траншей навстречу им поднялись японские пехотинцы, вскидывая на плечи пусковые установки ПТУР «Тип-01», и ракеты звездочками взвились над полем. Одна БМП вспыхнула, и почти одновременно взорвалась с грохотом вторая машина, пораженная сразу двумя ракетами. Остальные отстрелили залпом дымовые гранаты, заслоняясь завесой от вражеского огня, а затем рявкнули пушки, и японские позиции накрыла волна разрывов.

Стомиллиметровые орудия 2А70 русских БМП-3, оснащенные механизмом заряжания, могли развивать темп стрельбы до десяти выстрелов в минуту. Град осколочно-фугасных снарядов, выпущенных с километровой дистанции, заживо зарывал вражеских солдат в своих траншеях. А из распахнувшихся люков бронемашин на землю уже спрыгивали морские пехотинцы, устремившиеся к вражеским позициям, и над пустырем разнеслось многоголосое:

— Полундра!!!

Дымовая завеса медленно наползала на японские позиции, и из нее мстительными призраками вырвались русские десантники, стрелявшие на бегу. Над головой Канимицу засвистели пули, и он скатился на дно неглубокого окопа, прижав к плечу приклад своей винтовки «Тип-89» и выпуская очередь за очередью в сторону противника. Рядом оглушительно зарычал пулемет «Тип-62», выплюнув поток 7,62-милиметровых пуль, затем загрохотали «браунинги» бронетранспортеров, сметая свинцовыми струями вражеских солдат, а на головы их посыпались градом мины.

Морские пехотинцы, остановленные шквальным огнем, залегли, огрызаясь в ответ автоматными очередями, но от минометных залпов не было спасения. И кто-то, офицер, а, возможно, и простой солдат, видя, как гибнут один за другим его товарищи, вскочил, становясь в полный рост, и крикнул во весь голос:

— За Родину! Вперед!

Один за другим, морпехи вскакивали, бросаясь вперед, на сверкающие в лицо вспышками дульного пламени пулеметы. БМП, державшиеся позади пехоты, тоже двинулись вперед, посылая через головы атакующих один снаряд за другим, и японские огневые точки умолкали. Стамилиметровый фугас 3ОФ32, весивший восемнадцать килограммов, разорвался в нескольких метрах от окопа Канимицу, и того словно кувалдой ударило по голове. Там, где только что лежал пулеметчик, поливавший огнем приближавшихся русских, капитан увидел жуткое кровавое месиво. Снова ожил тяжелый «браунинг», пули которого на малой дистанции могли представлять опасность для приблизившейся на считанные сотни метров БМП. В ответ русская бронемашина сходу открыла огонь из автоматической пушки. Тридцатимиллиметровые снаряды, выпущенные в упор с каких-то трехсот метров, проломили тонкую броню японского БТР, тотчас вспыхнувшего.

На пути наступавших морпехов встала зазубренная стена взрывов, когда укрытая в глубине поселка минометная батарея дала новый залп. Волна осколков сметала бегущих людей, но те, кому повезло выжить, рвались вперед. Наблюдавший с опушки леса за ходом боя майор Иволгин схватил гарнитуру радиостанции, закричав в эфир:

— Второй, Третий — подавить минометы! Заткните их, на хрен! Шестой, атакуйте левый фланг!

Несколько БМП, оставаясь на опушке леса, открыли огонь. Установленные на максимальное возвышение пушки метали снаряды высоко в небо, чтобы затем те почти отвесно упали в самом центре Усть-Большерецка, среди жилых домов, накрыв смертельным градом разведанную со сбитой «Пчелы» спортплощадку, ломая снова и снова изрыгавшие пламя минометы и убивая их ничем не защищенные расчеты.

Русские морские пехотинцы приблизились к японским позициям уже на расстояние броска гранаты, и Ихиро Канимицу, на четвереньках выбравшись из оплывшего окопа, вдавил тангету рации, хрипло выдавив:

— Всем, всем, отходить к поселку!

Преследуемые морпехами, вбивавшими в спины отступавших японцев короткие автоматные очереди, бойцы Канимицу добрались до окраины поселка, когда навстречу им из-за домов выползла окутанная клубами выхлопных газов русская БМП, за которой мелькали фигурки солдат, использовавших ее массивный корпус в качестве укрытия. Прорвав вражескую оборону на фланге, взвод русских морских пехотинцев ворвался в тыл японцев, став на пути отступавших с передовой бойцов противника.