Леонид Турбин - В погоне за быком (СИ)

Сталкеры переглядывались. Хоть свободовец говорил немного жутковатые вещи, но повода с ним не соглашаться не было. «Долг» никому и никогда не прощает нападений на свои отряды — разве что только со «Свободой» сейчас негласное перемирие, да и то уже далеко не первое. И это шаткое перемирие готово рухнуть от любого, даже случайного, выстрела, от любого косого взгляда и снова погрузить Зону в хаос клановой войны.

С севера эхо доносило звуки начинавшегося боя между патрулём «Долга» и неизвестным отрядом наёмников, отчего на душе становилось всё тоскливее. Перспектива идти через топь никого не радовала, но иного пути у них не было.

От небольшого хутора «Среднелесский» мало что осталось — небольшая железнодорожная станция и РБУ в стороне, бывший дом культуры без крыши, уцелевшее двухэтажное здание сельской школы, да остовы печей и догнивающих железных кроватей на месте сожжённых жилых домов.

— Смотрите! — воскликнул Санёк, махая в сторону развалин, — там, в деревьях, кто-то есть! — и вскинул автомат.

— Убери, — одёрнули его, — это «каменный страж мёртвых сёл»….

— Кто? — переспросил брат.

— Старый памятник, сейчас поближе подойдём и сам всё увидишь.

…

Мрачным взором бетонных глаз отряд встречал старый памятник советским солдатам, когда-то стоявший посреди хутора, а ныне навеки застывший среди выросших вокруг деревьев. Его то Санёк и принял за незнакомца, следящего за дорогой. Сталкеры остановились, угрюмо смотря в лицо «стражу». Поросший мхом каменный солдат, казалось, с грустью смотрел им прямо в глаза. Из разбитой сзади головы торчали куски арматуры, потёки на лице уж сильно напоминали пролитые слёзы, а на плече лежал старый, побелевший от времени и Зоны противогаз. Монумент словно смотрел на живых с укоризной — «что ж вы, люди, сделали».

— Да уж, — Рыжий аж поерзал от безмолвного этого взора, — действительно, страж мёртвых сёл. А кто ему противогаз подарил?

— Да кто его знает, — не отрывая глаз от памятника отвечал долговец, — говорят, сколько Зона существует, столько у него противогаз и висит на плече. Наверное, ещё ликвидаторы оставили. Сюда сталкеры вообще только сравнительно недавно ходить начали.

На пустой некогда улице друг напротив друга стояли старая, чудом сохранившаяся двухэтажная школа и лишившийся крыши дом культуры, с гербом и гордой надписью «будинок культуры» бетонными буквами на фасаде.

— Заглянем?

Сталкеры переглянулись. Времени, в принципе, было достаточно и полчаса уделить осмотру можно было.

— Кто куда?

Отряд поделился. Свободовец с братьями пошёл в здание школы, а Вампир со Скелетом и Шмулём — в дом культуры.

…

Двухэтажное здание школы из белого кирпича огораживал заросший и покосившийся небольшой металлический забор. Калитка распахнута настежь в ожидании возвращения своих учеников, спешно покинувших её при эвакуации. Аллейка с разросшимися по краям туями упиралась в распахнутые двери.

— Быть наготове, — вполголоса командовал свободовец, снимая автомат с предохранителя.

Школа встретила холодным сквозняком, гулявшем по заваленному тетрадями и штукатуркой коридору. У самого входа на стене висел серый школьный звонок, который уже никогда не возвестит о начале уроков. Рыжий на мгновение задержался и слегка ударил по нему автоматным дулом. Из трещин, засыпая незадачливого новичка, посыпалась ржавая пыль.

— У тебя что, детство в жопе заиграло? — рыкнул на него свободовец.

— Да не, я просто…. - начал оправдываться Рыжий, стряхивая с себя ржавую пыль.

— Просто так ничего не бывает…. Ты её лучше «Гейгером» проверь….

— А зачем? — переспросил тот.

— Сначала проверь, а потом спрашивай.

Рыжий пожал плечами, мол «ну ладно, сейчас проверю» и поднёс счётчик к запачканному рукаву. Цифры резко поползли вверх и показали десять рентген. Глаза Рыжего округлились и он начал судорожно отряхивать рукав.

— Стой, — остановил его Тень, — сейчас её по всему коридору разбросаешь и все в ней будем.

— А что делать? — испуганно спрашивали братья.

— Особо она тебе не навредит, но стереть всё же нужно. Сюда иди…

Свободовец зашёл в первый попавшийся кабинет и снял рюкзак — братья за ним. Расположив свои вещи на ближайшей парте, Тень нащупал в рюкзаке бутылку водки. Затем оторвал от валявшейся на полу тряпки небольшой кусочек, обильно полил его из бутылки и протянул Саньку.

— Вот этим стирай…. - и кивнул на рукав Рыжего.

Санёк принялся усиленно тереть мокрой тряпкой рукав брата.

— А откуда ты знал? — вопросительно смотрел на свободовца Рыжий.

— А я и не знал, — пожал плечами тот и отвернулся.

Кабинет, в который зашли сталкеры, оказался школьным классом. Три ряда потрескавшихся и покрытых толстым слоем пыли парт, с так и лежащими на них забытыми вещами учеников — тетрадями, учебниками, ручками и карандашами. На окнах и у задней стены класса — горшки с пересохшей в прах землёй. Повсюду на полу валялись выпавшие тетрадные листы, страницы развалившихся учебников. Большая доска давно выцвела и если на ней что-то и было написано, то время забрало это всё навсегда. А над доской — пока не до конца сгнившие под покрытым толстым слоем пыли стеклом, портреты классиков литературы — Толстого, Пушкина, Гоголя.

Пока Санёк стирал с рукава брата радиоактивную пыль, Тень вышел в коридор. Он бросил скользящий взгляд на пресловутый звонок и поднял первую попавшуюся под ноги тетрадь. Пожелтевшие листы едва не рассыпались в руках, но всё же кое-что можно было прочесть. Он полистал находку и остановился на одном сочинении, в заглавии которого размашистым детским подчерком было написано «как я провела каникулы». Свободовец молча читал. В сочинении девочка Настя Прохоренко из четвёртого «В» класса подробно, как могла, описывала свои восторженные детские впечатления от поездки с родителями в Припять к друзьям семьи. Что там они гуляли по городу, ели мороженное, ходили посмотреть на колесо обозрения, в кинотеатр, на стадион, гуляли по набережной и катались, как она написала, на «большом белом корабле» по реке. А в конце сочинения дописала, что летом обязательно ещё раз поедет туда с родителями, потому что очень понравилось и это самый прекрасный город на свете и что там должны открыть парк отдыха.

— Да уж, — задумался Тень, закрывая тетрадь, — не думаю, что летом бы тебе в Припяти понравилось.

Он сам не заметил, как положил тетрадь на подоконник и поднялся по лестнице на второй этаж. Посреди заваленного хламом коридора стояла чудом уцелевшая витражная перегородка, а возле неё — так и незаполненные аттестаты, высыпавшиеся из брошенной и развалившейся картонной коробки. Свободовец не спеша подошёл к витражу и остановился у кучи пожелтевших бумаг. Детектор на поясе стал негромко попискивать, и Тень тут же насторожился — где-то рядом была аномалия. Он, крепко сжимая детектор в руках, осторожно заглянул за витраж и стал шарить глазами по коридору в поисках видимых признаков. Но коридор был чист, лишь ветер гонял пыль из угла в угол.