Олег Еремин - Пираты Драконьих гор (дилогия)

А еще рядом настоящие друзья, соратники. И Далкин.

Что еще нужно для счастья?

И, когда ей приходилось улетать в Центр Мира, она ощущала там затхлость и расслабляющую лень, как будто пропитывавшие сам воздух маленькой страны. В детстве и юности она этого не чувствовала. В детстве, потому что ее жизнь была до краев наполнена уютным ощущением родного дома. Любовью родителей, играми, первыми влюбленностями в мальчиков из таких же богатых семей, красивыми нарядами, что покупала ее мама и вкуснейшими блюдами, что готовил их повар. Интересной хоть и тяжелой учебой у домашних учителей, занятиями фехтованием и гимнастикой с тренером, живописью с папиным другом — известным художником. Купаньем в почти круглый год теплом Океане, походами и пикниками с друзьями-сверстниками, болтовней с подружками…

Лайана больше всего любила рассказывать Далкину об этих годах. Немного меньше говорила и о том времени, что провела в семье дяди Шиирнара. Это тоже было интересное время, хотя далеко не все она рассказывала о нем так, как это было на самом деле.

И никогда Лайана не упоминала, что между гибелью ее родителей и приходом в семью дядюшки был промежуток в три сезона.

За последний месяц Трорвль прошел почти столько же, сколько за предыдущие пять. Степь окончательно просохла, а становища попадались теперь не часто. Народ Каганата, скученно зимовавший на узкой прибрежной полосе, теперь расселился по гигантским просторам. Теперь Трорвль, хоть и с опаской, но шел днем, возвращаясь на скрытное перемещение по ночам, только если замечал в окрестностях дымок над становищем, или стада пасущихся лошадей.

Тогда же, декады четыре назад, он сменил направление движения с юго-западного на северо-западное.

Кромка разлива Дышащего моря осталась далеко позади, земля окончательно впитала в себя влагу, но еще не начала иссыхать под ярким Солом. Сейчас было самое приятное время года. Уже тепло, но не жарко, высокая сочная трава скрывала его по самые плечи, делая практически незаметным для наблюдателей. Множество зверьков резвилось в этой зеленой массе, и можно было, не особенно напрягаясь, за час другой охоты набить несколько штук, и обеспечить себя на несколько дней пути свежим мясом.

Ручейки тоже встречались, но все реже и реже. Впрочем, совсем скоро должна была появиться Северная, к верховьям которой он как раз и старался выйти.

К реке Трорвль вышел через два дня. Здесь, в верховьях, Северная была совсем не такой, как при впадении в Дышащее море. Не бескрайний простор почти неподвижной воды, так похожий на окаймляющую ее степь. Здесь ширина Северной была не больше сотни метров, течение было довольно-таки быстрым. Река прорыла в степи довольно глубокое русло, так, что к берегу вел заметный откос высотой в пару метров, поросший короткой жесткой травой и чахлым низкорослым кустарником.

Трорвль спустился к воде. Оставляя глубокие следы на прибрежном песке, подошел к самой кромке, зачерпнул в ладони холодную до ломоты воду, умыл ей лицо, напился.

Расчистив от травы небольшой пяточек, юноша развел костер. Наконец-таки он смог раздобыть достаточно топлива для разведения огня. Последнее время с этим было очень тяжело. Редко когда удавалось выйти на следы пасущихся стад, и собрать кизяк. Так что прибрежный кустарник оказался как нельзя кстати. По такому случаю, юноша устроил серьезную охоту и за полдня добыл пяток разных зверей. Двух небольших, с ладонь, землероек, одного бурундука и двух неплохих попрыгайцев, весом килограмма по три каждый. Теперь их предстояло разделать и как следует прожарить, чтобы наконец-то хорошенько наесться и получить запас еды на несколько следующих дней.

От костра поднимался ужасно вкусно пахнущий дымок. Так, что у голодного юноши просто слюнки текли. Первая тушка уже почти прожарилась, когда слух Трорвля уловил посторонний звук.

Отдаленное шуршание травы. Юноша резко выпрямился так, что его голова оказалась вровень с краем прибрежного откоса, и увидел приближающихся всадников.

Яма была довольно большой: метра два на два и метра три в глубину. Трорвля заставили спустился в нее по опущенной лесенке. После чего ее вытянули и перечеркнули квадрат вечернего неба решетчатой крышкой из толстых жердей.

— Привет! — раздался из темного угла веселый голос.

— Здравствуй, — машинально отозвался Трорвль, приглядываясь к собеседнику.

В углу ямы сидел невысокий темноволосый парнишка на сезон-другой младше Трорвля. Лицо было каким-то заостренным, напоминающим мордочку мелкого попрыгайца. Приветливая открытая улыбка делала его симпатичным и немного озорным.

— Тебя поймали, да? — голос у паренька был звонкий, но с легкой хрипотцой.

— Поймали, — согласился Трорвль, усаживаясь в противоположный угол.

— Метя тоже, — вздохнул собеседник, и радостно продолжил. — Уже в третий раз!

— Э-э… И куда ты убегал? И откуда?

На самом деле Трорвлю было не так уж и интересно, гораздо больше его беспокоила собственная судьба.

— Да отсюда, конечно! Из своего рода. Я пытался в горы убежать, к горцам, или пиратам. Говорят, они где-то там есть.

— Не хочешь участвовать в побоище? — заинтересовался Трорвль.

— Конечно! Драться со своими же, да еще и помереть ни за что! Ищите дурака!

— Вот и я не хотел, — вздохнул Трорвль и уткнул лицо в колени.

— Постой! Так ты что — дрался на Побоище?!

— Угу.

— Надо же! А я думал ты из весеннерожденных! Вот здорово! И как ты выжил?

— Да ничего здорового нет, — сумрачно пробубнил Трорвль. — Выжил… Меня оглушили, а Божественные стражи не заметили и не добили.

— И ты все это время шел по степи и скрывался? Здоровски!

— Да уж, то еще приключение, — невесело усмехнулся Трорвль.

— Да, кстати, меня зовут Эртль!

— Трорвль.

— А ты, из какого племени?

— Полета стрекозы.

— Не, не слышал! Наверное, тоже маленькое, как наше?

— Ну, да. Мы выставляем треть тысячи на Побоище.

— А мы только сто пятьдесят. У нас всего шесть родов. Вот я и говорю, зачем вообще участвовать? Голос все равно не из нашего племени. А драться из-за крошек дани — позор! Мы кочевники или шавки, что делят кости?

Трорвль с интересом взглянул на паренька. Такая трактовка его удивила. «А ведь верно!» — подумал он.

— Вот я и убегал. Только не получилось.

— Ну, ты можешь и в четвертый раз попробовать, — заметил Трорвль.

— Это вряд ли! Наверное, меня казнят, как и тебя, — все таким же веселым тоном.

Трорвль уставился на паренька.

— Ты что, совсем этого не боишься?

— А какой смысл? Вот сидел бы я тут весь такой хмурый. Плакал бы и ныл. И, что, лучше было бы?